Книга: «Золотые сказки Диснея» книга 2

РУСАЛОЧКА
Глава первая
Трави!Налегая изо всех сил, команда гордого трехмачтового парусника выбирала на борт сеть, полную рыбы. Жизнь моряка — это тяжкий труд.
Юный принц Эрик облокотился о поручень и подставил лицо свежему бризу. Рядом сидел его верный пес Макс. Соленый ветер трепал черные волосы Эрика, и его лицо сияло от счастья. Больше всего на свете он любил море. Разве возможность выйти под парусом в открытое море — не лучший подарок ко дню рождения?
Принц взглянул на плотные облака, затянувшие небо. — Как чудесно, когда соленый морской ветер дует прямо в лицо! — воскликнул он. — Сегодня прекрасная погода для морской прогулки!
При этих словах длинный и тощий, как щепка, пожилой господин, стоявший неподалеку опершись о борт, медленно выпрямился и пробурчал:
— О да! Лучше не придумаешь…
Лицо господина совсем позеленело от морской болезни, и он со стоном вновь перегнулся через борт.
Эрик не удержался от усмешки. Уже долгие годы Угрюмус был его верным слугой, но к морской качке так и не привык.
— Устойчивый попутный ветер и крепкая волна сегодня! Похоже, у короля Тритона хорошее настроение! — крикнул один из матросов.
— У короля Тритона? — переспросил Эрик и поспешил ему на помощь — нужно было убрать один парус.
— Ну да, у короля Тритона, властителя подводного мира, — ухмыльнулся старый морской волк по имени Ян Янсен. — Кто из настоящих моряков его не знает!
— Подводные жители! — презрительно фыркнул Угрюмус. — Чушь какая! Матросские побасенки! Не слушай его, Эрик! Ни один разумный человек не станет забивать себе голову подобной чепухой!
Ян Янсен нахмурил брови.
— И вовсе не побасенки! — возразил он и помахал перед носом Угрюмуса зажатой в кулаке рыбиной. — Все это чистая правда, клянусь душой! Это наполовину рыбы, наполовину люди, и живут они на дне морском!
Эрик уже не раз слышал такие разговоры. Ян Янсен и другие моряки свято верят, что подводные жители существуют. Угрюмус же, наоборот, считает все это суеверием. Эрик и сам толком не знал, чему тут верить, а чему — нет.
Принц Эрик даже не догадывался, что в пучине прямо под килем корабля раскинулся целый мир — прекрасное королевство Атлантия. Там, вдали от людских глаз, жили своей жизнью подводные существа. И правил ими великий, справедливый король Тритон.
Как раз в тот день жители Атлантии собрались во дворце, где дочери Тритона должны были дать праздничный концерт.
Король Тритон прибыл к концертному залу в запряженной дельфинами золотой карете. Подданные встретили его криками и аплодисментами. Следом за королем ко входу в зал подкатила ракушка, влекомая золотыми рыбками. Это приехал придворный композитор — краб Себастьян.
— Я несказанно рад сегодняшнему празднику, Себастьян! — благосклонно произнес король Тритон.
— Вашество, я просто уверен, что нас ждет прекраснейший из всех концертов, которыми я когда-либо дирижировал, — поспешно ответил Себастьян. — А выступление ваших дочерей станет просто СЕНСАЦИЕЙ!
— Разумеется! — кивнул король Тритон. — Особенно хороша будет моя малышка Ариэль!
Король безумно любил своих удивительно красивых и талантливых дочерей. Но больше всех он любил Ариэль, в пении не знавшую себе равных. Рыбы и раки, акулы и моллюски — все твари морские замирали, заслышав
волшебный голос младшей дочери Тритона. Говорят, даже кораллы вздыхали от блаженства.
— О да, у Ариэль самый прекрасный голос на свете! — согласился Себастьян, проворчав себе под нос: — Хорошо бы она хоть иногда являлась на репетиции.
Ариэль вечно находила себе занятие поинтереснее, чем скучные уроки музыки. А если даже являлась на урок, то непременно с опозданием. В этих случаях она с очаровательной улыбкой застенчиво просила у Себастьяна прощения, а он просто не мог долго сердиться на нее! И никто никогда не знал, где она все это время пропадала.
Себастьян вскарабкался на сцену, зажав в клешне дирижерскую палочку. Музыканты подняли свои инструменты. Дирижер подал оркестру знак, зазвучала музыка, занавес из воздушных пузырьков раздвинулся, и на сцене появились три большие раковины. Они раскрыли свои створки — и перед зрителями предстали шесть прелестных морских русалочек. Это и были дочери короля Тритона: Аквата, Андрина, Ариста, Аттина, Аделла и Алана. Русалочки затянули мелодичную песню, приплясывая на месте и шевеля в такт хвостами.
Но еще одна раковина на сцене оставалась нераскрытой. Зрители догадывались, что в ней прячется Ариэль, и с нетерпением ждали ее выхода.
Все взоры устремились на ракушку. Она медленномедленно раскрылась… Внутри было пусто!
Пение русалок внезапно оборвалось. Себастьян выронил дирижерскую палочку. Публика оцепенела.
И тогда со своего трона, сжимая трезубец в руке, поднялся король Тритон. Лицо его побагровело от гнева. И даже дно морское содрогнулось от громогласного окрика:
— Ариэль!!!
Глава вторая
Ариэль стрелой неслась по морским глубинам. Ее огненно-рыжие волосы развевались, словно языки пламени. В руках Ариэль держала маленькую красную сумочку. Русалочке страшно хотелось поскорее набить ее всякими удивительными вещицами, которых обычно не сыщешь на дне морском.
Возле затонувшего корабля она задержалась. Корпус его оброс ракушками и водорослями, мачта переломилась пополам. Сквозь иллюминатор Ариэль заглянула в зловещую темноту корабельного трюма.
Судно, потерпевшее крушение, было для нее чем-то таинственным, необычным, появившимся совсем из ДРУГОГО мира. Подводным жителям было строго-настрого запрещено подниматься на поверхность моря. Таков один из строжайших наказов короля Тритона, но Ариэль никак не могла удержаться, чтобы не нарушить его. Каждый раз, когда это было возможно, она всплывала наверх, чтобы оглядеться. Она даже подружилась с морской чайкой, большим сплетником по имени Скаттл.
Наверху все казалось Ариэль интересным и необычным, особенно существа, живущие на земле и называемые людьми. Она прекрасно знала, что король Тритон запрещает своим подданным и, в первую очередь, дочерям приближаться к людям ближе, чем на морскую милю. Эти земные существа, говорил он, опасны, им нельзя доверять. Правда, Ариэль еще ни разу не видела людей вблизи, но, находя в пучине всяческие замечательные
творения человеческих рук, она не могла даже вообразить, что люди могут быть плохими.
— Разве этот корабль не чудесен?! — воскликнула Ариэль.
— Да уж! — ответила ей, кашляя и чихая, маленькая кругленькая рыбка, старавшаяся не отстать от проворной русалочки. Этот малыш по имени Флаундер был лучшим другом Ариэль. Он уже совсем выбился из сил. К тому же ему было довольно страшно.
— Ариэль, поплыли отсюда! — скулил Флаундер. — Здесь холодно, я боюсь простудиться!
— Ты как хочешь, а я туда загляну! — ответила Ариэль. — Но не сетуй, если попадешь к акуле на обед.
И Ариэль нырнула в иллюминатор.
— К акуле?!! Ариэль, подожди! — завопил Флаундер от ужаса и, заработав плавничками, тоже ринулся в иллюминатор — но застрял. — Ариэль! На помощь! — закричал он, пытаясь освободиться.
Услышав крик, нырнувшая на дно трюма русалочка обернулась.
— Ох ты, боже мой! — воскликнула она, бросаясь назад.
Флаундер дрожал от страха.
— Ариэль, — пролепетал он, — ты вправду думаешь, что здесь бывают акулы?
— Флаундер, какой же ты трусишка! — засмеялась Ариэль.
— Вовсе я не трус!
Русалочка поднатужилась и — КРАК! — освободила своего застрявшего друга. После этого Флаундер старался держаться у Ариэль под боком, хотя и трясся от страха. Во всех уголках трюма Флаундеру чудились призрачные тени, и он не мог отделаться от чувства, что за ними кто-то следит.
Через дыру в корабельной переборке Ариэль и Фла-ундер проникли в каюту повыше. На куче сломанных досок лежало что-то блестящее — обыкновенная гнутая вилка. Ариэль радостно схватила ее.
— Флаундер! — закричала она в восторге. — Ты хоть раз в жизни видел такую красоту?
— Ой, здорово! — согласился Флаундер. — А это что такое?
— Понятия не имею, — ответила Ариэль. — Но спорим, что Скаттл знает!
ТРРРАХ!
Флаундер от неожиданности подпрыгнул. О корабль что-то ударилось. Что-то ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ большое.
— Откуда этот шум? — задрожал он от страха.
Но Ариэль было не до него: она внимательно изучала еще одну находку — курительную трубку. Что бы это такое могло быть?
Флаундер огляделся. Через большое зарешеченное окно на него злобно смотрела пара горящих желтых глаз. А под глазами, в огромной пасти, сверкали два ряда острых, как бритва, зубов.
— Акула! — в ужасе заверещал Флаундер. — Ариэль, удираем отсюда!
КРРАХ!!! Одним ударом акула легко пробила решетку и разинула свою чудовищную пасть. Флаундер бросился наутек. Акула же лязгнула зубами с такой силой, что в спину ему ударила настоящая волна.
Ариэль поспешно сунула трубку в свою сумочку. Вместе с Флаундером она ринулась наверх мимо досок корабельной обшивки, торчавших в разные стороны. И вдруг почувствовала, что ее что-то держит. В ужасе она обернулась. Оказалось, что сумочка зацепилась за торчавшую доску. Мгновенно освободившись, Ариэль бросилась дальше, но акула почти нагнала ее и уже разинула пасть, чтобы схватить.
Ариэль и Флаундер вырвались из трюма и заскользили наверх вдоль корабельной мачты. БУМ-М-М-М!!! Флаундер в панике налетел головой на рею и, оглушенный, стал медленно опускаться на дно.
Ариэль бросилась на помощь другу, пока того не схватила акула. Русалочка проскользнула сквозь огромное кольцо якорной цепи и подхватила Флаундера, когда он уже почти коснулся песка. Друзья едва успели еще раз проскочить через то же кольцо, как на них налетела акула. Но Флаундер уже успел прийти в себя, и они вместе молнией кинулись прочь. Акула же так стремилась схватить добычу, что с размаху влетела в кольцо якорной цепи — и застряла. В ярости била она хвостом, но тщетно: кольцо держало мертвой хваткой.
Почувствовав, что опасность миновала, Флаундер повернулся к хищнице и показал ей язык.
— Глупая рыбина! — закричал он.
У акулы от ярости изо рта пошла пена, и перепуганный Флаундер отпрянул назад. Ариэль не могла удержаться от смеха:
— Ну, Флаундер, ты все же настоящий трусишка!
— Вовсе нет! — возмутился тот.
Немного опомнившись после ошеломительного приключения, друзья поплыли наверх.
Глава третья
Наверху стоял чудесный солнечный день. Ариэль и Флаундеру пришлось даже прищуриться от света. И тут Ариэль заметила своего приятеля — чайку Скаттла, уютно примостившегося на прогретой солнцем скале.
— Эй, Скаттл! — крикнула русалочка и быстро поплыла к нему. Скаттл был птицей веселой, но порой ему недоставало хороших манер. Несмотря на доброе сердце, он то и дело поддразнивал своих друзей. Нельзя сказать, чтобы Скаттл был умен, но зато за словом в карман не лез.
— Скаттл, погляди, что мы нашли! — воскликнула Ариэль, протягивая ему сумочку.
— Ну и барахольщики! — ухмыльнулся Скаттл. — О-ля-ля! Неплохая вещица!
— Что это? — с трудом скрывая любопытство, спросила Ариэль.
— Это? Это бигуди! — авторитетно заявил Скаттл. — Такую штучку люди используют, чтобы завивать себе волосы.
— А это? Что это такое? — поинтересовался Флаундер, когда чайка достала курительную трубку.
— О, эту вещь я уже много лет не видал, — ответил Скаттл. — Это такая смешная труба, в которую дуют. Ее придумали люди в далекие, доистерические… нет, доисторические времена, когда они целыми днями молча сидели друг против друга, пока им это не надоело. И вот они выдумали такую трубу, чтобы дуть в нее — и получалась бы музыка. Ну-ка, дайте! Скаттл набрал в грудь побольше воздуха и изо всех сил дунул в трубку. Из трубки брызнула вода и полетели водоросли.
— Хмм, засорилась, наверное… — пробурчал Скаттл.
МУЗЫКА! Это слово вернуло Ариэль к действительности. Концерт!
— Боже ты мой! — воскликнула она. — Опоздала! Папа так рассердится! Скорее домой! Спасибо, Скаттл, до встречи!
Скаттл вернул русалочке трубку. Махнув крылом на прощание, он еще долго смотрел вслед Ариэль и Флаун-деру, пока те не скрылись в морских глубинах.
Тем временем за русалочкой следил еще кое-кто, вовсе не желавший ей добра. В самом мрачном уголке Атлантии в своей темной пещере жила морская ведьма Урсула. Ведьма была жирная, противная и жадная. Кроме двух рук, ее тело «украшали» длинные черные щупальца. Больше всего на свете Урсула мечтала погубить короля Тритона.
Ведьма напряженно вглядывалась в хрустальный шарик, паривший над колдовским котлом. Вот шарик засветился, и Урсула увидела в нем Ариэль и Флаундера. Неподалеку от ведьмы затаились Флотсам и Джетсам — две отвратительные мурены, прислужники Урсулы. У каждой рыбины было по одному желтому и по одному белому глазу, и все они горели злобным огнем.
— Ну-ну, принцессочка! — ухмыльнулась Урсула. — Не хочешь пропустить папочкин замечательный праздник?
Каждый день и каждый час ведьма вспоминала добрые старые времена, когда она жила в Коралловом дворце, покуда Тритон не изгнал ее из королевства. С той поры она мечтала ему отомстить.
— Подумать только! — то и дело восклицала она. — Меня выгнали из собственного дома, и теперь Тритон устраивает там роскошные праздники для своих мерзких рыбешек! Ну, погодите! Скоро я вам устрою праздник! Флотсам! Джетсам! Глаз не спускать с его красавицы-дочки! Кто знает, может, благодаря этой девчонке я и погублю Тритона!
Глава четвертая
Понурив голову, Ариэль стояла в большом тронном зале перед своим отцом, отчитывавшим ее за то, что она забыла про концерт. Флаундер предусмотрительно спрятался за дверью.
— Право, не знаю, что и делать с тобой, дочь моя! — возмущался Тритон. — Только по твоей забывчивости весь праздник…
— …был сорван! Да, сорван! — вдруг перебил короля Себастьян, выползая из его длинной белой бороды. — Полный провал! Этот концерт должен был стать вершиной моей карьеры! И именно ты виновна в том, что я стал посмешищем всего королевства!
Флаундер не мог больше слушать, как ругают Ариэль, и, набравшись храбрости, выплыл из-за двери.
— Ариэль не виновата! — выкрикнул он. Но как только король Тритон и Себастьян повернулись к нему, снова перепугался: — Э-э-э… Ну, я хотел сказать… Сначала за нами гналась акула, но мы спаслись… А потом эта чайка и… — ЧАЙКА?!! — взревел король Тритон.
Раз! — и Флаундер быстренько спрятался за спину Ариэль. — Значит, ты опять плавала наверх?! — неистовствовал Тритон. — Сколько раз тебя предупреждать? А что если бы тебя увидел кто-нибудь из людей? Думаешь, мне хочется, чтобы моя младшая дочь попала в сеть к одному из этих варваров-рыбоедов?!
— Но, папа, мне уже шестнадцать лет, — оправдывалась Ариэль. — Я уже не ребенок!
— Не смей говорить со мной в таком тоне! — кричал Тритон. — Пока ты живешь в МОЕМ океане, изволь исполнять МОИ приказания!
— Но послушай…
— Кончено! Ни слова больше! На поверхности моря ты больше НИКОГДА не появишься! Понятно?
Ариэль попыталась было взглянуть отцу прямо в глаза, чтобы показать, что не смирится с его решением. Но нижняя губка у нее вдруг задрожала, и по щекам покатились слезы. Русалочка молча повернулась и выплыла из зала, а за ней — Флаундер.
Король Тритон вздохнул. Ох, как нелегко быть строгим с собственными дочерьми!
— Как ты думаешь, я был с ней не слишком резок? — спросил он Себастьяна.
— Конечно, нет! — не задумываясь, ответил тот. — Ох уж эта нынешняя молодежь! Они убеждены, что обо всем знают лучше нас. Не успеют у них вырасти плавнички, как они уже начинают спорить со старшими. Да будь Ариэль моей дочерью, я бы ей показал, кто в доме хозяин! Тут же забыла бы о прогулках наверх и прочих глупостях! Нет, Вашество, у меня бы она была под строгим присмотром!
Тритон в задумчивости откинулся на спинку трона. Себастьян подал ему хорошую мысль.
— Ты совершенно прав. Кто-то должен постоянно следить за Ариэль.
— Двадцать четыре часа в сутки! — поддакнул Себастьян. — Чтобы ни на минуту не спускать с нее глаз, а то она непременно попадет в беду.
— Именно! — согласился Тритон. — Думаю, лучшей кандидатуры, чем ты, мне не сыскать.
Себастьян вздрогнул. Только этого и не хватало! Следить за Ариэль — это еще хуже, чем пасти водяных блох! И потом, он все-таки придворный композитор, а не нянька! Однако Себастьян хорошо знал, что возражать королю нельзя. Все его приказания следует немедленно исполнять — и точка!
Себастьян вздохнул, втянул голову в плечи и поплыл из тронного зала, что-то бормоча себе под нос. Возле дворца он заметил Ариэль и Флаундера. Оба настороженно оглядывались: видимо, не хотели, чтобы за ними следили.
— Хмм… — проворчал Себастьян. — Хотел бы я знать, что она еще задумала.
И он тихонько поплыл за русалочкой, стараясь держаться в тени.
Друзья приблизились к подводной скале, у подножия которой была привалена огромная каменная плита. Ариэль с трудом отодвинула ее в сторону.
Себастьян затаил дыхание. За каменной плитой открылся вход в темную пещеру, где и исчезли Ариэль с Флаундером. Быстро, насколько позволяли ему коротенькие ножки, Себастьян поспешил за ними.
Спрятавшись в тени, Себастьян с удивлением огляделся. Грот оказался таким просторным и высоким, что композитор даже не заметил потолка. В стенах виднелись ниши, где лежало множество самых разных вещей: вазы, блюда, книги, часы, подсвечники, очки и даже странный музыкальный инструмент.
Себастьян видел все эти предметы впервые в жизни, но сразу же понял, что все они созданы в мире людей.
— Ах, Флаундер, — тяжело вздохнула Ариэль, опускаясь на дно пещеры. — Если бы только отец понял: мир, где создаются такие сокровища, не может быть плохим. Я бы все отдала за то, чтобы хоть разок взглянуть, как живут люди!
И она поплыла вдоль стен грота, с восхищением рассматривая собранные богатства.
Боясь, что Ариэль его заметит, Себастьян отступил на шаг, но потерял равновесие и — ПЛЮХ! — свалился в пивную кружку. Ее крышка с грохотом захлопнулась, кружка упала, подкатилась к краю выступа, на котором стояла, и — ТРАХ! — разбилась о дно грота.
— Себастьян! — в испуге воскликнула Ариэль.
Придворный композитор с трудом выбрался из осколков и с достоинством отряхнулся.
— Ариэль, что все это значит? — строго спросил он, когда самообладание вернулось к нему.
— Это моя коллекция, — ответила Ариэль.
— Если твой отец узнает про пещеру… — начал было Себастьян.
— Но ты же не проболтаешься? — вступил в разговор Флаундер.
— Ax, прошу тебя, Себастьян, — прошептала Ариэль. — Отец меня не поймет! Он очень рассердится!
Себастьян взял Ариэль за руку и потянул к выходу из грота.
— Пойдем, — сказал он, — я отведу тебя домой, дам тебе попить чего-нибудь тепленького.
Внезапно Ариэль заметила, что у маленького отверстия в потолке пещеры мелькнула тень.
— Что бы это такое могло быть? — пробормотала она. Оттолкнув Себастьяна, она поплыла наверх.
— Ариэль! — воскликнул Себастьян и бросился за ней. Вот негодница! Только что Тритон отчитал ее за это, и вот — пожалуйста! — снова отправилась на поверхность!
Глава пятая
Себастьян был вне себя от злости. Чего он там, наверху, забыл? Воды и здесь достаточно! Однако, вспомнив приказ Тритона не спускать с дочери глаз, Себастьян уныло последовал за друзьями.
Тем временем Ариэль и Флаундер, подняв головы над водой, внимательно всматривались в одну точку. Себастьяну тоже стало любопытно.
— Ариэль! — крикнул он. — Что вы там увидели? БУММ-БА-РАХ! Страшный взрыв заглушил его слова. У Себастьяна от испуга перехватило дыхание. Совсем близко он увидел огромный трехмачтовый фрегат, стоявший на якоре. Огни фейерверка окрашивали вечернее небо во все цвета радуги. Искры плавно опускались в воду.
В следующий момент краб увидел Ариэль, плывущую к кораблю. Зачарованная удивительным зрелищем, она, казалось, не слышала криков Себастьяна.
Скрытая темнотой русалочка наблюдала, как матросы, одетые в полосатые тельняшки и голубые брюки, радостно пели, танцевали и смеялись. «Что за чудесные штуки — эти человеческие ноги! — думала русалочка. — С их помощью люди могут бегать, прыгать и плясать». ВАРВАРЫ? Разве не так называл людей отец? У Ариэль сложилось о них совсем иное мнение.
По палубе прыгало и радостно тявкало странное лохматое существо на четырех ногах. Увидев Ариэль, оно подскочило к ней и облизало все ее лицо.
— Макс! — прозвучал строгий голос. — Ко мне!
Пес завилял хвостом и подбежал к окликнувшему его молодому человеку. Тот засмеялся и поднес к губам флейту. Темные волосы упали ему на лоб. Ариэль не могла оторвать от него глаз. Этот юноша был совсем не похож на других: он был ПРЕКРАСЕН!
От этих мыслей русалочку оторвал Скаттл.
— Привет, красотка! — воскликнул он, планируя вниз и усаживаясь рядышком. — Что за веселье?
— Тс-с! Не шуми, а то нас услышат! — прошептала Ариэль, ладонью зажимая Скаттлу клюв. — Скажи, разве он не прекрасен?
Скаттл бросил на палубу оценивающий взгляд:
— Ничего… Только, пожалуй, слишком лохмат, да и слюнявый не в меру…
— Да нет же! — расхохоталась Ариэль. — Я имею в виду того, с дудочкой!
В это время еще одно человеческое существо, довольно старенькое, произнесло торжественным голосом:
— Внимание! Прошу тишины!
Человек этот стоял рядом с большим предметом, укрытым парусиной. Как только музыка смолкла, старик продолжил свою речь:
— Мне выпала большая честь вручить нашему досточтимому принцу Эрику особый подарок — большой и очень ценный!
— Ур-р-ра! — восторженно вскричали матросы и принялись хлопать красивого молодого человека по плечу.
Принц Эрик покраснел от смущения и произнес:
— Угрюмус, старина, к чему все эти церемонии?
«Он еще и скромен!» — отметила про себя Ариэль. Это
ей пришлось по душе.
С торжествующей улыбкой Угрюмус стянул парусину, и перед зрителями предстала величественная статуя молодого принца.
Матросы радостно захлопали в ладоши. Угрюмус сиял от гордости. Эрик же заметил, что голова скульптуры действительно имеет кое-какое сходство с его собственной, но вот поза победителя слишком уж торжественна. Монумент, сжимая в руке обнаженный меч, гордо выпятил грудь, будто собираясь ринуться на штурм какой-нибудь твердыни.
— Послушай, Угрюмус… она, эта скульптура… в общем, в ней есть что-то… — смутился Эрик.
— Она должна была стать подарком к свадьбе…
Эрик усмехнулся:
— Угрюмус, опять ты за свое!
— Ах, Эрик! — вздохнул камердинер. — Не только я об этом думаю. Во всем королевстве нет человека, который бы не мечтал о том, чтобы ты, наконец, нашел свою избранницу и был счастлив с нею!
Опершись о борт, Эрик устремил взгляд в море.
— Возможно, когда-нибудь я ее и встречу, — промолвил принц. — Поверь мне, я узнаю ее с первого взгляда. Это будет, словно гром среди ясного неба.
ТР-Р-РАХ! Будто в ответ на эти слова раздался страшный удар грома, и яркие молнии осветили корабль.
— Шторм начинается! — крикнул один из матросов. — Спустить паруса!
Гигантская волна налетела на корабль и обрушилась прямо на Ариэль. Плававшие неподалеку Флаундер и Себастьян исчезли в волнах. Скаттл изо всех сил хлопал крыльями, но ветер уносил его все дальше.
Русалочка попыталась было удержаться за борт корабля, но следующей волной ее смыло в море. Едва вынырнув, Ариэль увидела, как в корабль ударила молния. Сразу же вспыхнул самый большой парус — грот.
В ужасе следила она, как стремительно распространяется огонь по судну. Эрик, схватив штурвал, попытался провести корабль мимо опасной скалы, но…
Р-Р-РАКС! Со страшным грохотом корабль ударился носом о риф. Матросы покатились с палубы в воду. Эрик потерял равновесие, столкнулся с Угрюмусом, и оба они полетели за борт.
Они упали в воду недалеко от спасательной шлюпки: один из матросов вовремя сумел обрубить канат, крепивший ее к кораблю.
— Давай руку, Угрюмус! — закричал Эрик
Он быстро забрался в шлюпку и втащил в нее камердинера. «Гав! Гав!» Даже сквозь грохот бури Эрик расслышал испуганный лай Макса. Метр за метром принц осматривал охваченный пламенем корабль. Похоже, Макс оказался в ловушке. Эрик выпрыгнул из шлюпки и поплыл к фрегату. Наконец, тяжело дыша, он взобрался на палубу.
— Макс! — звал Эрик, пытаясь своим голосом перекрыть грохот волн.
Р-Р-РАКС!
Прямо над головой Эрика переломилась грот-мачта. Она рухнула вниз, пламя охватило ее, и мачта мгновенно превратилась в пылающий факел. Пожирая все вокруг, огонь приближался к трюму, где были сложены петарды для фейерверка и порох для пушек.
Эрик едва успел отскочить. Потом взглянул наверх и увидел Макса, стоявшего на трапе. Пес дрожал всем телом, не решаясь броситься вниз.
— Ну, давай, малыш! — протянул к нему руки Эрик. — Прыгай!
Макс сдавленно тявкнул и… скакнул прямо на руки принцу.
С собакой на руках Эрик бросился к борту, но его нога попала в щель между проломившимися досками палубы и застряла. Макс по инерции перелетел через борт. Плюхнувшись в воду, он быстро поплыл к спасательной шлюпке. Эрик уже почти высвободил ногу, но тут огонь добрался до пороха. Угрюмус и сидевшие в шлюпке матросы в ужасе отшатнулись, когда мощный взрыв превратил красавец-фрегат в гигантский огненный шар.
Глава шестая
Сердце Ариэль обливалось кровью. Вокруг нее дождем сыпались в воду обломки досок и погнутые железки с корабля. Прикрыв голову руками, русалочка в отчаянии искала среди этих обломков Эрика. Но вот она увидела скрючившегося человека в изорванной одежде: кто-то из последних сил цеплялся за бревно. Эрик! Внезапно он разжал руки и стал медленно погружаться в пучину. Русалочка бросилась к принцу и, обхватив его руками, приподняла его голову над водой. Вокруг еще рвались петарды и бочки с порохом, а Ариэль уже плыла с потерявшим сознание Эриком к берегу. Волны обрушивались на нее. Дождь хлестал в лицо. Русалочке легче было бы плыть под водой, но она слышала, что людям для жизни необходим воздух. Поэтому она стиснула зубы и боролась, что было сил, пока мощная волна не вынесла ее на берег.
Ариэль сидела на берегу, обняв Эрика. Вскоре рядом с ней на песок опустился Скаттл.
— Он что… мертв? — прошептала Ариэль, мысленно приготовившись к худшему.
— Сейчас посмотрим! — бодро ответил Скаттл и приложил ухо к сапогу принца. — Хмм, пульса нет.
— Но… смотри же! Он дышит! — в волнении закричала Ариэль. А когда Эрик тяжело вздохнул, лицо ее осветилось радостью. — Ну, разве он не прекрасен?
Русалочка ощутила, как в ее душе пробуждается уди-
вительное чувство — больше чем радость, глубже чем счастье. Нежная песня любви слетела с ее губ…
Себастьян и Флаундер появились как раз в тот момент, когда Эрик открыл глаза. Моргнув, он уставился на Ариэль. Он еще не совсем пришел в себя, да и солнце светило прямо ему в глаза, и русалочка виделась ему будто сквозь туман.
Тут к Эрику большими прыжками подлетел Макс. С радостным лаем пес вскочил принцу на грудь и нежно облизал его лицо.
— Эрик! — раздался голос Угрюмуса.
Он где-то рядом! В мгновение ока Ариэль нырнула в воду и спряталась за ближайшей скалой. Себастьян и Флаундер тоже поспешили скрыться.
— Эрик! — звал Угрюмус, пробираясь по песчаным дюнам. — Ах, мой принц! Ты что, решил меня до смерти напугать?
Эрик тряхнул головой, пытаясь привести в порядок спутанные мысли.
— Меня спасла одна девушка… — произнес он. — Она… она пела. А голос у нее был… так чудесен!
Угрюмус помог Эрику встать на ноги.
— О чем это ты толкуешь? Наверное, воды наглотался. Пойдем!
Из своего укрытия Ариэль наблюдала, как они поднялись на холм.
— Лучше уж нам позабыть обо всем, что произошло! — обеспокоенно пробормотал Себастьян. — Чтобы Тритон ничего не узнал. Ты ему не скажешь, и я тоже. И тем сохраню голову на плечах!
Но Ариэль не слушала его. Она думала только об Эрике. Он исчез за дюнами — в том мире, который для нее закрыт. В мире, где есть деревья, песок и зеленая трава.
Но она поклялась себе: когда-нибудь она тоже войдет в этот мир!
А мрачную пещеру на самом дне пучины наполнил злобный хохот морской ведьмы Урсулы.
— Ну и ну! Кто бы мог подумать! — пробулькала ведьма, вглядываясь в хрустальный шар, в котором можно было не только увидеть Ариэль, но даже разглядеть выражение ее лица. — Русалка влюбилась в человека. Да не простого, а настоящего принца! То-то папаша обрадуется!
И она снова захохотала, озирая свой сад, населенный жалкими, дрожащими существами, — то была собранная ею коллекция потерянных душ. Каждое из этих несчастных созданий когда-то было обитателем подводного королевства. Но все они по разным причинам согласились пойти на сделку с ведьмой. Обычно Урсула обещала им исполнение самых заветных желаний. Но все кончалось обманом, и доверчивые просители занимали свои места в ее печальной коллекции. Тут уж Урсула своего не упускала. Но все это было пустяком в сравнении с тем, что задумала Урсула теперь. С горящими глазами разглядывала она Ариэль.
— Глупенькая влюбленная дочурка Тритона станет украшением моего садика! — загоготала ведьма.
Глава седьмая
Сестры Ариэль сразу же поняли, что она влюблена. У русалочки был такой рассеянный вид, и мысли ее витали где-то в облаках, а не на морском дне. Разумеется, сестры полагали, что Ариэль влюбилась в кого-то из подводных жителей.
Всю правду знали только Себастьян и Флаундер. Заложив клешни за спину, Себастьян беспокойно бродил взад-вперед по дну. Тем временем Ариэль уютно устроилась на высоком утесе и задумчиво обрывала лепестки морской розы.
— Любит… не любит… — шептала она, считая лепестки. — Ну, хорошо, хорошо, — начал, наконец, Себастьян. — Думаю, король пока еще ничего не знает… Но долго все это держать в секрете нельзя. Тебе надо быть поосторожнее!
— ..любит! Он любит меня, я точно знаю! — сияя от радости, воскликнула Ариэль, оборвав последний лепесток.
— Ариэль! Прекрати же это глупое занятие! — сердито вскричал Себастьян.
Но русалочка не обратила на его слова никакого внимания.
— Я должна его снова видеть! Сегодня же ночью! Скаттл знает, где он живет. Я поплыву к его замку. Флаундер поплещется немножко рядом, обратит на себя его внимание — и тогда…
— Ариэль! Покинь, наконец, свои воздушные замки и вернись в воду, где ты и должна жить. Твой дом здесь!
Поверь мне, в мире людей сплошной хаос! А тут, в море, жизнь в тысячу раз лучше, чем там, наверху! Здесь тебя не подстерегают никакие опасности! Здесь все довольны и счастливы! А попав к людям, ты окажешься в кастрюле, ведь они всегда голодны! Не успеешь оглянуться, как человек приготовит из тебя какое-нибудь блюдо! Они называют это дарами моря!
Себастьян разошелся не на шутку: отчаянно жестикулируя, он метался по дну. Но, взглянув, наконец, наверх, он увидел, что Ариэль исчезла.
— О нет! — простонал он. — Эту дерзкую девчонку и впрямь нужно держать на привязи!
— Себастьян! — раздался позади чей-то голос. Обернувшись, краб увидел плывущего к нему морского конька.
— Срочное послание от короля Тритона! — кричал, захлебываясь, конек. — Он хочет тебя видеть немедленно! Это насчет Ариэль!
Себастьян судорожно сглотнул слюну. Король все знает! Теперь конец его карьере — тут и сомневаться нечего! Он не смог уследить за Ариэль и понесет за это наказание. Теперь, если повезет, король просто выгонит Себастьяна из королевства. Дрожа от страха, краб отправился во дворец.
Король Тритон сидел в тронном зале, с трудом скрывая охватившую его радость. Чудеса! Его младшая дочь влюблена! А этот негодник Себастьян словно воды в рот набрал. Кто же тот счастливец в подводном мире, ставший избранником Ариэль? Тритон был готов лопнуть от любопытства. Но вот появился Себастьян, и король решил над ним немного подшутить.
— Послушай-ка, Себастьян, — начал он, — Ариэль вызывает у меня серьезное беспокойство. Тебе не кажется, что в последнее время она как-то странно себя ведет?
— С-странно? — заикаясь, переспросил Себастьян.
— Ну да! Разве ты не заметил? — продолжал Тритон. — Она о чем-то грезит, улыбается невпопад, ни с того ни с сего вдруг начинает петь…
— Ах, это… конечно… в общем… — залепетал Себастьян.
Король Тритон вскинул брови.
— Себастьян! — произнес он с наигранной суровостью. — Ты что-то скрываешь от меня? Говори же!
— С-с-скрываю?
— А разве нет? Насчет Ариэль!
— А-Ариэль? — у Себастьяна затряслись коленки.
— Ее ведь угораздило… — продолжал веселиться Тритон, — влюбиться, а?

Решив, что он разоблачен, Себастьян пал перед королем на колени и, уцепившись за его бороду, жалобно захныкал:
— Я пытался ее удержать, Вашество! Но она меня совсем не слушает! Говорил я ей: держись от людей подальше! Все несчастья от них! Люди…
— ЛЮДИ?!?!?! — от неожиданности король даже присел на трон. Но тут взгляд его запылал гневом.
— Что значит — люди?!?!?! — загремел он, схватив Себастьяна за шиворот и поднеся его к своему лицу. У придворного композитора пересохло в горле. Он был готов выложить Тритону все до последнего.
— Пошли! — Флаундер потащил Ариэль к гроту.
— Флаундер! Что все это значит? Ответь, пожалуйста! — умоляла Ариэль.
— Это — сюрприз!
Ариэль застыла на месте: посреди грота, немного покосившись набок, стояла высеченная из камня скульптура принца Эрика.
— Ой, Флаундер, ты лучше всех на свете! — восторженно воскликнула Ариэль. — Спасибо тебе!
Она внимательно осмотрела статую со всех сторон. «Ах, если бы это был он сам», — подумала русалочка.
— Скажи, Эрик, можно мне уплыть с тобой наверх? — смущенно прошептала она.
Ариэль радостно скакала по пещере. Весь грот, казалось, вертелся вокруг нее, все будто оживало там: ее сокровища, статуя Эрика, Себастьян, отец…
— Отец! — вскричала Ариэль.
Флаундер мгновенно спрятался за большим сундуком. У входа в грот стоял король Тритон. За ним, нервно покусывая клешни, топтался Себастьян.
— Я считаю себя самодержцем подводного царства, и если я что-то запрещаю, то вправе ожидать повиновения! — властно произнес он. — Правда ли, что ты спасла жизнь человеку?
— Папа, я не могла поступить иначе! — воскликнула Ариэль.
— Тебе известно, что любые контакты между миром людей и нашим миром строжайше запрещены?! — продолжал греметь Тритон.
— Но ведь он мог утонуть!
— Одним человеком меньше — и у нас хлопот поубавится! — презрительно фыркнул король.
— Но ведь ты его совсем не знаешь! — пылко возразила Ариэль.
— Не знаю? — рявкнул Тритон. — Мне его и знать не надо! Они все одинаковые — эти бессердечные, дикие пожиратели рыб, вооруженные гарпунами! Они не способны ни на какое чувство и…
— Папа, я люблю его!
В страхе от невольно вырвавшегося признания, Ариэль зажала себе уста. Но слова эти были самой чистой правдой, которую она когда-либо произносила. Тритон застыл, точно его дубиной огрели.
— Да в своем ли ты уме, Ариэль?! — опомнился, наконец, король. — Ведь он — человек, а ты — морская русалка!
— Мне все равно! — упорствовала Ариэль.
— Ну, раз так, дитя мое, — зашелся в гневе Тритон, — другого выхода у меня нет. Не хочешь слушаться — пожалеешь об этом!

Королевский трезубец вспыхнул ярким пламенем. Тритон поднял его и направил на стены пещеры, где в нишах Ариэль хранила собранные ею сокровища из мира людей. ТРАХ! Из трезубца вылетел яркий луч света и уничтожил подсвечник БА-БАХ! Глиняный глобус рассыпался на тысячи осколков. Ариэль побелела от возмущения.
— Папа! Не надо! — закричала она.
ТРАХ! БА-БАХ! БАМС! Разъяренный отец одну за другой уничтожал ее драгоценности.
— Прекрати, пожалуйста! — в отчаянии просила отца Ариэль.
Но король уже нацелился своим трезубцем на статую. Видимо, это и есть тот человек, которого полюбила Ариэль. Это же смертельная угроза всему подводному королевству! Тритон поднял трезубец и тщательно прицелился.
— Папа-а-а! — в ужасе закричала Ариэль. КРРАКС! Удар светового луча был настолько силен, что статуя разлетелась на тысячи осколков по всему гроту. Тритон бросил суровый взгляд на дочь, и его пылающий трезубец погас. Ариэль взглянула туда, где только что стояла скульптура. От нее остались лишь постамент и несколько каменных осколков. Русалочка закрыла лицо руками и разрыдалась.
При виде плачущей Ариэль Тритон смягчился и, печально опустив голову, покинул грот. Флаундер и Себастьян осторожно выбрались из своих укрытий.
— Ариэль! — залепетал Себастьян. — Я…
— Уходи! Я хочу побыть одна! — крикнула русалочка.
Себастьян кивнул. У него тоже было тяжко на душе.
Они с Флаундером взглянули друг на друга и, поняв, что Ариэль теперь надо успокоиться, печально удалились. Ариэль этого и не заметила. Не заметила она и как к ней, мерзко извиваясь, подплыли Флотсам и Джетсам.
— Бедное дитя! — прошипел Флотсам.
— Да уж, похоже, ее кто-то обидел! — согласился Джетсам. И оба уставились на Ариэль, отчаянно пытаясь придать своим физиономиям заботливое выражение.
Ариэль с удивлением взглянула на мурен: она видела их впервые в жизни. Несмотря на дружелюбные слова, они не вызывали у нее симпатии.
— Кто вы? — спросила русалочка.
— Не бойся, — зашипел Флотсам. — Нас послал тот, кто может осуществить все твои мечты.
— Ты и твой принц… — вторил ему Джетсам.
— …будете соединены навеки, — закончили мурены хором.
— Я… я не понимаю, — испугалась Ариэль.
Флотсам в ответ лишь ухмыльнулся:
— Урсула всемогуща!
— Морская ведьма? — с отвращением воскликнула русалочка. — Но ведь это же… Нет, не хочу! Убирайтесь прочь! Оставьте меня в покое!
— Как хочешь, — ухмыльнулся Джетсам и повернулся, чтобы уплыть.
— Советую обдумать наше предложение, — добавил на прощание Флотсам, скользнув над обломками статуи Эрика.
Голова скульптуры лежала лицом вверх, ее глаза были устремлены в пустоту. Махнув хвостом, Флотсам подтолкнул голову к Ариэль.
Ариэль осторожно подняла каменную голову. Сходство и впрямь было поразительным. «БЕССЕРДЕЧНЫЕ… ДИКИЕ… НЕ СПОСОБНЫЕ НИ НА КАКОЕ ЧУВСТВО», — снова вспомнились русалочке слова отца. И как только мог он сказать такое об Эрике? Он ошибается, конечно же, ошибается! Ариэль огляделась. Повсюду валялись останки ее сокровищ. Чудесный грот превратился в свалку мусора. И кто виноват в этом? Ее отец! Кто совсем одичал? Кто не способен на доброе чувство?
Глаза русалочки наполнились слезами. Она видела свой грот, словно в тумане, а удалявшиеся Флотсам и Джетсам казались ей двумя неясными тенями. Вот-вот они исчезнут. «Соединены навеки», — сказали они. А что если это ловушка, и Урсула просто-напросто решила отомстить ей и Тритону? Ариэль вздохнула. Будь что будет — вряд ли жизнь ее может быть хуже, чем сейчас.
— Подождите меня! — слова будто сами сорвались с ее губ. — Я с вами!
Мурены, самодовольно ухмыляясь, обернулись.
— Мудрое решение, любовь моя! — оскалил зубы Джетсам.
Не успели мурены вместе с Ариэль покинуть грот, как они нос к носу столкнулись с Флаундером и Себастьяном.
— Ариэль! — бросился к русалочке Себастьян. — Куда ты? Что у тебя общего с этими мерзавцами?
— Они отведут меня к Урсуле! — решительно ответила Ариэль.
— Нет! — в ужасе закричал Себастьян. — Опомнись!
Но Ариэль больше не нуждалась в советах Себастьяна.
— Можешь отправляться к моему отцу и все ему доложить! — с издевкой в голосе произнесла Ариэль. — У тебя это отлично получается!
С этими словами она повернулась и стремительно поплыла прочь. Себастьян и Флаундер изо всех сил поспешили за ней.
Глава восьмая
Оказавшись у жилища Урсулы, русалочка заколебалась. Входом в пещеру ведьмы служила челюсть гигантской рыбы с острыми торчащими зубами, вокруг клубился черный дым.
— Сюда, пожалуйста! — с изысканной вежливостью прошипели Флотсам и Джетсам.
Переведя дух, Ариэль поплыла дальше. Вдруг нечто холодное и липкое схватило ее за руку и потянуло вниз. Ариэль вздрогнула. То было какое-то дрожащее убогое существо — одна из многих потерянных душ, так жалобно и боязливо таращившихся на Ариэль своими желтыми глазами. Русалочка с отвращением отпрянула.
— Добро пожаловать, моя принцессочка! — пригласила ее Урсула. — Не стесняйся!
Все еще робея, Ариэль подплыла к ведьме. Похоже, ей действительно не следовало здесь появляться. Тем временем Урсула поднялась со дна пещеры и поместила свое массивное тело перед туалетным столиком. Она самодовольно разглядывала в зеркале свое отражение.
— Итак, — начала ведьма, брызгая на себя духами из огромного флакона, — ты здесь, потому что без ума от этого человека, от этого принца. Я тебя понимаю. Он действительно красив. Знаешь, ангелочек, помочь тебе — проще простого.
Урсула продолжала прихорашиваться. Намазав губы огненно-красной помадой, она раздвинула их в улыбке:
— Единственная возможность заполучить его, милочка, — это тебе самой стать человеком.
— Ты и вправду можешь превратить меня в человека? — Ариэль отказывалась верить своим ушам.
— Милочка, как раз это я и собираюсь сделать. Мое призвание в том и состоит, чтобы помогать таким бедным и несчастным подводным жителям, как ты. Жалкие души, они не знают, к кому обратиться. Вот и приходят многие ко мне с просьбой о помощи… А я за умеренную плату исполняю их самые сокровенные желания.
Урсула бросила быстрый взгляд на души, толпившиеся у входа в пещеру:
— Конечно, не все в состоянии заплатить мне эту цену, но тебя это не должно беспокоить.
Ариэль недоверчиво взглянула туда, куда указывала Урсула. Эти противные создания когда-то были обычными подводными жителями! И здесь находятся лишь потому, что не смогли заплатить Урсуле нужную цену!
— Итак, мое предложение, — заявила ведьма, притягивая русалочку к себе.
В этот момент у входа появились Себастьян и Флаун-дер: они в страхе замерли и прислушались.
— Я сварю тебе напиток, который превратит тебя на три дня в человека, — продолжала Урсула. — Именно столько времени у тебя будет для того, чтобы завоевать сердце твоего любимого принца. И если он с истинной любовью поцелует тебя на третий день до захода солнца, ты навсегда останешься человеком. Если же нет, ты вновь превратишься в русалку — и будешь вечно принадлежать мне!
— Не надо, Ари… — попытался крикнуть Себастьян, но Флотсам быстро заткнул ему рот своим хвостом, а Джет-сам крепко схватил Флаундера.
— Ну, ты согласна, моя принцессочка? — глаза Урсулы
быстро забегали — она надеялась, что Ариэль не заметила Флаундера и Себастьяна.
— Но ведь если я стану человеком, — промолвила Ариэль, — то я никогда больше не увижу отца и сестер!
— Верно! — согласилась ведьма. — Но зато ты будешь со своим любимым. Да, еще одна мелочь. Мы не договорились об оплате.
— Но у меня ничего нет! — удивилась Ариэль.
— Я и не прошу многого. Одна лишь небольшая вещица. Тебе это ничего не стоит! — Урсула ухмыльнулась и потрепала Ариэль по щеке. — Все, что мне требуется, — это твой голос.
— Мой… голос? — Ариэль не знала, что и подумать.
— Именно, милочка, твой голос.
— Но как же я без голоса?.. — робко начала Ариэль.
— Ну, у тебя чудесное личико и отличная фигурка.
И не забывай о языке жестов! Поверь мне, мужчины вообще не любят болтушек. Им куда больше нравятся молчаливые женщины, которые им не возражают.
Не успела Ариэль опомниться, как Урсула принялась доставать из сундука одну за другой маленькие бутылочки с какими-то снадобьями и выливать их в котел. Пораженная русалочка смотрела, как из котла поднимается розовый пар, и в образовавшемся тумане медленно проступает лицо Эрика.
— Ну, как? Договорились? — нетерпеливо спросила Урсула, сунув под нос Ариэль золотой свиток с каким-то текстом. Ариэль в нерешительности склонилась над свитком.
«НАСТОЯЩИМ ПОДТВЕРЖДАЮ, ЧТО Я ПЕРЕДАЮ МОРСКОЙ ВЕДЬМЕ УРСУЛЕ МОЙ ГОЛОС НА ВЕЧНЫЕ ВРЕМЕНА. ПОДПИСЬ…»
Над головой Ариэль вдруг вспыхнул свет, и в руке у нее появилось перо.
— Ну же! — подбодрила ее Урсула. — Решайся, милочка!
Все произошло очень быстро. Ариэль была неприятна сама мысль о том, что она пошла на сделку с Урсулой. Но ведь все так просто! Она собралась с силами, взяла перо и поставила свою подпись под договором. Глаза Урсулы торжествующе сверкнули, и физиономию ее исказила страшная, злобная гримаса. Ведьма водила руками над котлом, произнося заклинания. Пар заклубился, и вдруг из котла высунулись две руки.
— Теперь пой! — приказала Урсула.
Ариэль запела. Длинные зеленые руки приблизились к Ариэль и стали вытягивать голос из ее горла. Ариэль невольно прикрыла рот руками. Тем временем пение продолжалось. Но что-то было не так. И только тут Ариэль поняла, что поет уже не она, а ее ГОЛОС!
Урсула злорадно расхохоталась. Высоко подняв медальон-ракушку, висевший у нее на шее, она торжествующе глядела, как зеленые руки заполняют его светом. Продолжая хохотать, ведьма снова провела руками над котлом. На этот раз из него выбилось густое облако пара и окутало Ариэль. Русалочка была в смятении. Она ударила своим хвостом, намереваясь уплыть прочь. Вдруг вспыхнуло яркое пламя — и хвост исчез, а вместе с ним и облако пара. Русалочка оглядела себя. Вместо хвоста у нее были теперь две ноги. Почему-то ей стало трудно дышать. Она попыталась плыть, но с ногами это было весьма трудно. Так вот как это — быть человеком?
Вырвавшись из объятий Флотсама и Джетсама, Себастьян и Флаундер подхватили Ариэль и быстро поплыли с ней наверх — на поверхность.
Глава девятая
Принц Эрик одиноко стоял на берегу моря и вздыхал. После своего спасения он стал сам не свой. Мысли его были только о той девушке. Угрюмус, впрочем, считал ее плодом фантазии принца. Конечно же, Эрик помнил ее лишь смутно — он тогда еще не пришел в себя. Но лишь одно он знал наверняка: девушка была поразительно красива! А ее голос! Больше всего на свете принцу хотелось вновь услышать ее пение. Никогда в жизни слух его не ласкали такие прекрасные звуки.
Эрик взял свою флейту. Зазвучала грустная мелодия: она летела над берегом моря, эхом отражаясь от каменных стен замка. Когда музыка смолкла, принц поднялся и пошел вдоль берега.
К Эрику подскочил Макс и, почесываясь, отправился вместе с хозяином. Принц потрепал лохматую спину пса и грустно улыбнулся.
— Ах, Макс, никак не могу забыть ее голос, — вздохнул он. — Я уже всюду искал эту девушку. Где она может быть?
Медленно брел он по рыхлому песку. Тем временем утомленные долгим путешествием под водой Ариэль, Себастьян и Флаундер высадились на прибрежных скалах, неподалеку от того места, где гулял Эрик. Русалочка подняла голову и зажмурилась от яркого солнца. Совсем рядом она увидала старый, полуразрушенный остов корабля. Куда это она попала?
Ариэль взглянула на свои ноги. НОГИ? Она подняла одну ножку и пошевелила пальцами. Странное ощущение! Русалочка рассмеялась про себя.
— Так-так, посмотрим, что там такое выбросило на берег! — услышала она знакомый голос. Чайка Скаттл опустился на поднятую ножку Ариэль и радостно продолжил:
— Ну-ка, ну-ка! Что-то в тебе изменилось. Нет, не говори, я сам угадаю! Новая прическа, а? Волосы завила?
Ариэль покачала головой. Скаттл оперся крылом о большой палец русалочкиной ножки.
— Хм… ладно, давай попробую еще раз…
— У нее же ноги, идиот! — завопил Себастьян. — Она получила их у морской ведьмы, а взамен отдала свой голос!
— Ариэль теперь настоящий человек! — вступил в разговор Флаундер. — У нее есть три дня на то, чтобы принц влюбился в нее и поцеловал!
Хотя Ариэль и не могла говорить, чувствовала она себя превосходно и осторожно попыталась встать на ноги.
Ой, какие они шаткие! И как только люди ухитряются на них ходить?..
ПЛЮХ! Ариэль споткнулась и упала в воду.
— Вы только взгляните-ка на нее! — сердито буркнул Себастьян. — Это же катастрофа! Ее отец меня убьет! Мне нужно поскорее вернуться во дворец и все рассказать королю…
Ариэль взяла Себастьяна на руки и потрясла головой, чтобы он понял: этого делать нельзя.
— Но, может, еще не поздно! — настаивал Себастьян, пытаясь переубедить Ариэль. — Если мы уговорим морскую ведьму вернуть тебе твой голос, ты опять сможешь плавать, как всякая нормальная русалка, и вернешься домой…
Но Ариэль скорчила такую гримасу, что он замолк. Никогда еще краб не видел ее такой сердитой. Тяжело вздохнув, он закончил:
— Ну, хорошо, хорошо, я помогу тебе найти твоего принца.
Ариэль просияла и радостно чмокнула Себастьяна в лоб.
— И почему это под жесткой скорлупой у меня бьется такое мягкое сердце! — проворчал он тихонько.
— Тогда тебе надо бы во что-нибудь одеться, — справедливо заметил Скаттл и полетел к остову корабля. — Одно тебе скажу, милая: если хочешь быть человеком, то и одевайся по-людски!
Вытащив из разбитого корабля кусок белого паруса и канат, Скаттл с этой добычей вернулся к Ариэль, которая тем временем выбралась из воды на берег. Русалочка завернулась в парусину и повязала себе канат вокруг пояса.
— Выглядишь потрясающе! — заявил Скаттл. — Класс!
Ариэль вопросительно взглянула на Себастьяна
и Флаундера. Но прежде чем оба успели что-то сказать, из-за песчаных дюн послышалось громкое: «Гав! Гав!»
Флаундер испуганно пискнул и в мгновение ока исчез под водой. Скаттл, хлопая крыльями, взвился в воздух, а Себастьян столь же стремительно спрятался в складках одежды Ариэль.
Из-за дюн вылетел радостный Макс. Прыгнув к Ариэль, он восторженно облизал ей лицо.
— Макс! Эй, Макс! Что ты там нашел, песик?
Это был голос Эрика! Русалочка бросила взгляд на дюны. И тут она увидела его! Принц стоял на песчаном холме и смотрел на Ариэль. Макс бросился к своему хозяину.
— С вами все в порядке? — с волнением в голосе спросил Эрик. — Извините, если Макс вас напугал. Не бойтесь, он не кусается.
Ариэль улыбнулась. Как прекрасен принц! И как доброжелателен! Она хотела что-нибудь сказать в ответ, но лишь покраснела и радостно взглянула на него.
— Мне кажется, мы знакомы, — продолжал Эрик. — Я не мог вас где-нибудь видеть раньше?
Макс прятался за спиной принца и легонько подталкивал его к русалочке.
— Ну, конечно же! — воскликнул Эрик, схватив Ариэль за руку. — Вы — та, кого я так долго ищу! Как вас зовут?
Ариэль посмотрела ему прямо в глаза. Да, она любит его! Она открыла было рот, чтобы сказать: «Ариэль», но ни единого звука не сорвалось с ее губ.
— Что с вами? — забеспокоился Эрик. — Вы не можете говорить?
Ариэль печально кивнула.
— Но тогда вы — совсем не та! — разочарованно произнес Эрик
Но Ариэль решила не сдаваться. Она принялась объяснять ему жестами то, что с ней произошло. Показала на свое горло, сделала плавательные движения руками
и попыталась изобразить, будто теряет сознание. Но тут Ариэль явно перестаралась — соскользнув с утеса, она упала прямо в объятия Эрика.
— Осторожно! — крикнул он, подхватив Ариэль. — Ох, вы, наверное, в беде. Успокойтесь, я помогу вам.
Ариэль все еще неуверенно чувствовала себя на непривычных ногах, а потому то и дело оступалась. Эрик терпеливо поддерживал ее за талию. А Флаундер и Скаттл со страхом и надеждой смотрели им вслед.
Глава десятая
Добравшись до замка, Эрик передал Ариэль в руки своей экономки Карлотты. Та немедленно приготовила гостье горячую ванну и отправила в стирку ее парусиновую «одежду». Потом Карлотта достала восхитительное бальное платье розового цвета, которое Ариэль предстояло надеть к праздничному ужину.
Но вот кому действительно не повезло, так это Себастьяну. Поскольку он все еще прятался в одежде Ариэль, то поначалу оказался в прачечной, где — ПЛЮХ! — угодил в огромный чан с мыльной пеной. Себастьян долго бултыхался в чане, кашляя и отплевываясь, пока не уцепился за какую-то рубашку. Рубашку повесили сушиться, и Себастьян был спасен.
Выждав для верности несколько минут, краб осторожно высунул голову из кармана рубашки. Веревка для сушки белья была протянута как раз перед распахнутым окном. Одним прыжком Себастьян перескочил через подоконник и, приземлившись на большом деревянном столе, с облегчением вздохнул. Как вдруг на глаза Себастьяну попался огромный нож! Нож лежал на столе между двумя кусками рыбного филе. В ужасе он отвел взгляд и наткнулся на тарелку с двумя вареными раками. ВАРЕНЫЕ РАКИ! Себастьян похолодел от страха. Вокруг себя он видел лишь приготовленных в пищу подводных жителей — фаршированных, жареных, вареных, пареных. В общем, мертвых…
— Эге, да я еще одного не заметил!
Себастьян обернулся. Прямо перед ним стоял шеф-повар в окровавленном фартуке, со сверкающим тесаком в руке.
— Помогите! — пискнул Себастьян, мысленно попрощавшись с жизнью.
— Да ты еще живой! — удивился повар и занес нож для удара. Краб взвизгнул и бросился бежать с такой скоростью, какую только позволяли развить его коротенькие ножки.
Эрик молча стоял у окна королевской трапезной и наблюдал, как солнце медленно и величественно садится в море. Стол уже был накрыт, ждали только Ариэль. Угрюмус сидел за столом и набивал табаком свою трубку.
— Послушай, Эрик, — сказал он. — Прекрасные юные дамы не плавают в море и не спасают потерпевших кораблекрушение.
— Но говорю же тебе, она БЫЛА ТАМ! — настаивал Эрик. — Я найду эту девушку и женюсь на ней!
Из-за двери донесся голос Карлотты:
— Идем, дитя мое. Не бойся!
Эрик обернулся и устремил взор на Ариэль: в чудесном розовом платье она была восхитительна! Принц просто потерял дар речи.
С робкой улыбкой Ариэль вошла в зал.
— Какая красавица! — восхищенно бормотал Угрюмус, сопровождая Ариэль к столу.
— Э-э-э… Вы действительно прекрасны! — невольно вырвалось у принца.
— Вам удобно за столом, милая? — вежливо поинтересовался Угрюмус. — У нас не часто бывают столь очаровательные гостьи. Не правда ли, Эрик?
Взгляд Ариэль упал на вилку возле своей тарелки. Наверное, для расчесывания волос, решила она, взяла вилку и провела ею по голове. Эрик и Угрюмус молча уставились на нее. «Ой!» — испугалась Ариэль. Видно, за столом прическу не делают. И она быстро положила вилку на место.
Угрюмус раскурил трубку и стал попыхивать ею. Ариэль глядела на трубку с нескрываемым восхищением.
— Хотите взглянуть? — спросил Угрюмус и гордо протянул трубку Ариэль. Та неуверенно взяла ее и, повертев в руках, дунула в чубук Облако черного дыма пыхнуло прямо в лицо Угрюмуса.
— Ой! — застонал он.
Ариэль в испуге вытаращила глаза, а Эрик и Карлотта громко расхохотались.
— Весьма остроумно! — пробурчал Угрюмус, вытирая копоть с лица. — Карлотта, что сегодня на ужин?
— О, вам это придется по вкусу! Салат с вареными раками! Фирменное блюдо шеф-повара! — ответила Карлотта, отправляясь на кухню.
Ариэль затошнило. Представить только: ПОЕДАТЬ раков! Кошмар!!!
Карлотта вернулась с кухни, неся три тарелки, накрытые серебряными крышками. Ариэль попыталась отвес-
ти взгляд от тарелки, с которой Угрюмус снимал крышку, — и не поверила своим глазам: на тарелке сидел малыш Себастьян! Хорошо, что Ариэль лишилась голоса, а то бы она так закричала! Русалочка быстренько сняла крышку со своей тарелки и сделала знак Себастьяну, чтобы он спрятался там.
— Как ты думаешь, Эрик, — спросил Угрюмус, — не стоит ли доставить удовольствие нашей юной гостье и совершить небольшую прогулку по королевству?
Себастьян молнией скользнул по столу в тарелку Ариэль, и она тут же прикрыла его крышкой.
— А вы что на это скажете? — спросил Эрик. Ариэль смущенно кивнула.
— Отлично! — заявил Угрюмус. — Но сначала мы должны поужинать, а не то мой рак уползет…
Он вдруг замолк: на тарелке перед ним был только салат — вареного рака и след простыл! Ариэль с облегчением перевела дух. Себастьян — тоже.
Вечером Ариэль отвели в роскошные покои. Из окна она могла наблюдать, как во дворе весело бегают наперегонки Эрик и Макс. Радостно улыбнувшись, она опустилась на свою мягкую кровать. А Себастьян, усевшись на туалетном столике, счищал со своего панциря остатки салата.
— Ничего более унизительного в своей жизни не испытывал! — злился он. — Надеюсь, милая барышня, ты оценишь по достоинству все то, что мне пришлось из-за тебя пережить. Но теперь нам следует разработать план действий, которые заставят молодого господина поцеловать тебя. Завтра ты должна выглядеть просто сногсшибательно. И кокетливо строить глазки — вот так и так…
Себастьян повернулся к Ариэль, но она уже давно спала. Печально покачав головой, краб нежно произнес:
— Совершенно безнадежный случай…
Глава одиннадцатая
Боже мой, что я наделал? — стонал король Тритон. Он ругал себя на чем свет стоит. Всю ночь подданные короля провели в поисках Ариэль. Уже настало утро, но русалочки как не бывало, хотя обыскали каждый уголок морского дна. Никто не мог понять, что произошло. И никому не приходило в голову продолжить поиски на земле, где как раз садились в карету Ариэль и Эрик.
Когда они проезжали по мосту, из речки выпрыгнул Флаундер.
— Он ее уже поцеловал? — спросил Флаундер Себастьяна, прицепившегося к карете.
— Пока нет! — покачал головой краб.
Прогулка в карете продолжалась целый день, и чем больше времени проводили вместе Ариэль и Эрик, тем сильнее росло чувство девушки. Они вместе любовались природой, побывали на сельской ярмарке, устроили маленький пикник и потанцевали под музыку деревенского оркестра. Эрик поднес Ариэль красивый букет цветов и подарил ей прелестную шляпку. Он даже позволил ей править лошадьми. Ариэль гнала их все быстрее и быстрее, так что карета подскакивала на пригорках и опасно кренилась на поворотах.
Вечером Эрик пригласил Ариэль покататься на лодке по заливу. Лучи заходящего солнца окрасили облака в ярко-красный цвет. Ариэль, сидя напротив правившего лодкой Эрика, смотрела на него влюбленными глазами. Счастье просто переполняло ее!
С вершины утеса за милой парочкой внимательно наблюдал Скаттл. Внизу, прямо под ними, страшно волнуясь, сновал Флаундер.
— Ничего! Остался лишь один день, а этот парень никак не может решиться! — проворчал Скаттл. — Думаю, сейчас самое время спеть им романтическую серенаду!
Скаттл перелетел на ветку высокого дерева, спугнув мирно дремавших птичек-зимородков, и, откашлявшись, запел: «Уа-а-а! Уа-а-а! Уа-а-а-а!»
— Какой жалобный стон! — сказал Эрик. — Похоже, кому-то действительно плохо. Нельзя ли помочь бедняге?
Ариэль вздрогнула — она-то сразу догадалась, кому принадлежит этот голос.
Себастьян, продолжавший плыть в лодке «зайцем», сердито завращал глазами.
— Вот неумеха! — простонал он. — Пока дело окончательно не сорвалось, надо взять его в свои руки!
Нырнув в воду, он откусил кусочек тростника, поднял его словно дирижерскую палочку и предупредил всех зверей и птиц в окрестности, чтобы были готовы.
— Сначала надо создать настроение! Ударные!
Тут же утки захлопали крыльями по панцирям черепах, отбивая ритм.
— Струнные!
И кузнечики принялись тереть ножки одна о другую, рождая нежную музыку.
— Теперь духовые инструменты!
В ответ камыши склонились навстречу легкому ветерку, и мелодия зазвучала во всю силу. Наконец, Себастьян сам затянул любовную песенку, ласковым голоском призывая Эрика поцеловать Ариэль.
— Ты ничего не слышишь? — спросил Эрик
Ариэль лишь улыбнулась и пожала плечами.
— Знаешь, — продолжал принц, — мне бы очень хо-
телось узнать твое имя. Давай угадаю. Тебя, наверное, зовут… Милдред?
Ариэль отрицательно качнула головой. Эрик рассмеялся:
— Ну, хорошо. Тогда, может быть, Диана? Или Сандра?
Музыка продолжала играть, а Себастьян запрыгнул на
борт лодки и шепнул Эрику:
— Ее зовут Ариэль!
— Ариэль? — переспросил принц. Девушка закивала.
— Красивое имя, — промолвил Эрик, с нежностью глядя на девушку. — Значит, тебя зовут Ариэль!
Держась за руки, под пение Себастьяна они плыли все дальше. Взошла луна, озарив бухту мягким светом. Ариэль была на верху блаженства. Эрик наклонился к ней, его лицо становилось все ближе, губы раскрылись. Себастьян был счастлив. Скаттл ликовал. Флаундер восторженно бил плавничками по воде. Вот-вот, сейчас!.. Ариэль закрыла глаза, готовясь принять поцелуй. Эрик был все ближе, ближе, ближе…
Но… ПЛЮХ! Лодка перевернулась, и Ариэль с Эриком очутились в воде.
— Не бойся! — воскликнул Эрик — Я тебя держу!
Музыка оборвалась. Утки разлетелись, черепахи нырнули под воду, а Себастьян застонал от огорчения. Скаттл и Флаундер не верили собственным глазам. Романтики как не бывало. Видимо, поцелуи придется отложить до завтра. Между тем под лодкой скользнули две длинные тени: Флотсам и Джетсам, выполнив свою задачу, пустились в обратный путь — к Урсуле, которая наблюдала через свой хрустальный шар за происходящим.
— Обошлось! — облегченно вздохнула она. — Если так и дальше пойдет, то завтра до захода солнца он ее обязательно поцелует, никаких сомнений! Пришло время мне брать все в свои руки!
Взяв сосуд с кипящим зельем и стеклянную бутылочку с крохотным мотыльком, она бросила все это в свой колдовской котел. Раздался взрыв, вверх взметнулось пламя.
— Дочь Тритона будет принадлежать мне! — ликовала Урсула. — А после этого я и его поймаю, как рыбу на крючок!
Раковина у нее на шее ярко осветилась — и оттуда сквозь хохот ведьмы прозвенел нежный, чистый голосок Ариэль. А потом произошло невероятное: пухлое тело Урсулы вытянулось, щупальца превратились в две стройные ножки, а омерзительная рожа обернулась прелестным личиком, обрамленным темными волосами. Раздался удар грома, и Урсула мгновенно оказалась на берегу, неподалеку от замка принца Эрика. Напевая, она пошла вдоль берега.
Эрик, в задумчивости смотревший на море, сначала принял Урсулу за какое-то видение. Но потом, когда мерцающий свет из медальона-ракушки, висевшего на шее Урсулы, коснулся глаз принца, он уже был уверен, что это — именно та девушка, которая спасла ему жизнь, та самая, кого он так долго искал.
Утром Ариэль разбудил чей-то громкий голос. В недоумении она открыла глаза. Рядом на подушке глубоким сном спал Себастьян. Через открытое окно в комнату светило солнце. К кровати подлетел Скаттл.
— Ариэль, последние новости! — завопил он. — Поздравляю, дорогая! Мы добились своего!
Себастьян недовольно заерзал на подушке:
— Что за вздор опять несет этот кретин?
— Будто вы ничего не знаете! — хмыкнул Скаттл. — Весь город твердит, что после обеда принц женится.
Скаттл запрыгал по кровати и, приблизившись к Ариэль, ласково погладил ее крылом по щеке.
— Я только хотел пожелать тебе счастья. Мы еще увидимся! Обязательно!
И с этими словами Скаттл улетел. А Себастьян и Ариэль, сидя на кровати, в растерянности смотрели друг на друга.
ПРИНЦ ХОЧЕТ ЖЕНИТЬСЯ! Одним прыжком Ариэль соскочила с постели. Ей хотелось кричать от радости. Она схватила Себастьяна и подбросила его вверх. Но почему Эрик ничего об этом не сказал? Наверное, хотел сделать ей сюрприз. Скорее к нему! Ариэль посадила Себастьяна на кровать и выбежала из комнаты в коридор. Легко, едва касаясь ступенек, она сбежала вниз по лестнице. И вдруг застыла на месте. Кровь отхлынула у нее от лица. Внизу, у лестницы, стоял Эрик, держа за руку темноволосую, ослепительно красивую молодую женщину. Угрюмус, стоявший рядом с юной парой, как раз в это время произносил:
— Да, Эрик, твоя таинственная девушка, оказывается, действительно существует. И она поистине очаровательна! — Он взял молодую даму за руку. — Поздравляю, дорогая!
— Ванесса и я намерены пожениться уже сегодня! — объявил Эрик. — Корабль отправится в свадебное путешествие на закате дня!
Глава двенадцатая
Как он мог?! Ариэль вновь и вновь задавала себе этот вопрос. Эрик был столь искренен и мил! И был влюблен в нее — это совершенно точно! Ариэль с досадой топнула ножкой. День кончается, а Эрик даже не встретился с ней — будто ее и вовсе на свете нет.
Солнце садилось, и на фоне чудесного заката свадебный корабль принца уходил в открытое море. На борту его собрались сотни гостей, они пели и веселились. Только Ариэль не была приглашена. Она закрыла лицо ладонями и расплакалась. Рядом сидел Себастьян и беспомощно смотрел на нее. В воде у ног Ариэль, тихо всхлипывая, плавал Флаундер.
Тем временем на корабль спикировал Скаттл. Вот здорово! У Ариэль свадьба! Никак нельзя упустить тот момент, когда невеста поцелует жениха! Через иллюминатор он видел, как Ариэль расчесывает себе волосы, что-то напевая про себя. Но постойте! Если ГОЛОС этой темноволосой красавицы и похож на голос Ариэль, то ведет она себя и выглядит совсем не так! Скаттл пододвинулся поближе, и в тот момент, когда девушка глянула на себя в зеркало, он увидел в нем отражение безобразной физиономии Урсулы!
— Ну, скоро я доберусь до тебя, мерзавка! И все море будет принадлежать мне! — услышал Скаттл ее радостный шепот.
— Морская ведьма! — в ужасе закричал он.
Нельзя было терять ни минуты. Скаттл помчался в гавань.
— Ариэль! — закричал он, едва не задохнувшись от волнения. — Я видел эту балдунью… то есть, колдунью! Она смотрелась в зеркало и пела украденным у тебя голосом! Слышишь? ОНА — ЕГО НЕВЕСТА! ПРИНЦ ГОТОВ ЖЕНИТЬСЯ НА МОРСКОЙ ВЕДЬМЕ!
— Ты уверен? — в испуге спросил Себастьян.
— Что же нам теперь делать? — заныл Флаундер.
Ариэль вскочила. Ведьма! Этого и следовало ожидать!
Урсула околдовала Эрика! Солнце уже было над самым горизонтом. Ариэль помнила, что ее время скоро истечет. Кончается третий день, и она ДОЛЖНА увидеть Эрика до того, как солнце скроется за морем. Ариэль нырнула, не подумав о том, что еще не научилась плавать с помощью ног. А Себастьян бросился к сложенным на пирсе бочкам. Своими клешнями он быстро перекусил канат, которым были связаны бочки, они покатились по пирсу и посыпались в воду.
— Ариэль! Держись за бочку! — закричал он. — Флаундер! Хватай канат и тащи за него бочку с Ариэль к кораблю! А мне надо к морскому королю, чтобы обо всем ему рассказать!
— А мне что делать? — поинтересовался Скаттл.
— Попытайся сорвать свадьбу!
Скаттлу тут же пришла в голову одна мысль. Поднявшись высоко в небо, он стал созывать всех зверей и птиц. И вот уже под предводительством Скаттла к свадебному кораблю направились зимородки, фламинго, утки, тюлени, дельфины, морские звезды, лангусты…
А на борту корабля звучал свадебный марш. Урсула и Эрик, отсутствующим взглядом смотревший перед собой, торжественно шли по палубе. Урсула держала в руке букет красным роз и победно улыбалась. Ее заклятье
.0|
действовало. На шее у нее магическим светом сверкал медальон-ракушка. Украдкой она поглядывала на заходящее солнце. «Я победила! — думала она. — Я добилась, чего хотела!»
«Р-р-р!» — злобно зарычал Макс, когда она проходила мимо. Ведьма в ответ пнула его ногой. Эрик и Урсула остановились перед священником, который начал долгий обряд венчания. Урсула от нетерпения поскрипывала зубами. Солнце уже коснулось горизонта. Наконец, священник обратился к жениху:
— Желаешь ли ты, Эрик, взять в жены Ванессу и любить и почитать ее, пока смерть не разлучит вас?
Эрик смотрел на него пустыми глазами.
— Желаю! — безразлично ответил он.
— Желаешь ли ты, Ван…
КРРРЯ-А-А! КРРРЯ-А-А! У-У-У-У! ВЗЗЗЗЗ! Священник замолк. Урсула взглянула на небо, с которого на нее сыпались бесчисленные снаряды.
Гости бросились врассыпную. Скаттл промчался над самой головой Урсулы, а стайка зимородков залетела ведьме под платье.
— Ай! — завизжала она.
ПЛЮХ! Тройка пеликанов обдала Урсулу потоками воды из своих огромных клювов. Через борт перевалился тюлень и злобно гаркнул на ведьму. В волосы ей вцепился лангуст, а морские звезды бухнулись на плечи, измазали лицо и залепили рот своей слизью.
— Пошли прочь, противные, вонючие!.. — орала Урсула. — На помощь!
Вдруг она подскочила в воздух: это тюлень своим носом стал подбрасывать ведьму вверх, словно мячик.
— Не на-а-а-до! — вопила она.
БУХ! Урсула приземлилась прямо на праздничный торт. Не успела она из него выбраться, как с ног до головы ее обдали холодным душем три дельфина. Урсула совсем разъярилась. Краешком глаза она увидела, что через борт на палубу перебирается Ариэль. За ее спиной в море опускалось солнце. Еще несколько секунд…
— А-А-А-А! — на Урсулу спикировала чайка, но ведьма схватила птицу за горло. — Ну, погоди, негодяй… — прошипела она.
Скаттл попытался клювом сорвать с ведьминой шеи медальон-ракушку, но Урсула железной хваткой держала чайку за горло. Скаттл начал задыхаться…
«Р-р-рав!» Оскалив зубы, Макс бросился на Урсулу и со всей силой цапнул ее за мягкое место. Ведьма заво-
пила и отпустила чайку. Скаттл, еле живой, грохнулся на палубу, а медальон, пролетев по воздуху, упал и с легким звоном рассыпался на куски.
Внезапно раздался голос Ариэль: она пела. Окутанный золотым туманом, чистый звук поднимался ввысь, потом заколебался, стал опускаться ниже, ниже — и исчез в горле Ариэль!
Она выпрямилась, открыла рот… Наконец-то ее голос снова с ней! И она вложила в него всю свою страсть, всю
силу и нежность. Все затихло вокруг. Птицы сели на мачты корабля, довольные дельфины нырнули в море. А принц очнулся от своего забытья. Он тряхнул головой, взглянул на Ариэль — и внезапно его глаза ожили.
— Ариэль? — хрипло прошептал он.
Ариэль не верила своему счастью. Она откашлялась и впервые произнесла человеческим голосом слово, которое ей так хотелось выговорить все эти три дня.
— Эрик!
— Гав! Гав! — с радостным лаем прыгал Макс.
— Ты умеешь говорить? — изумился Эрик. — Ты — ТА САМАЯ!
Урсула в панике посмотрела на горизонт. Солнце еще не совсем скрылось.
— Эрик! Отойди от нее! — крикнула она.
Но ее голос оказался таким низким и грубым, что она в испуге прикрыла рот рукой.
— Это была ты! Все это время! — ликовал Эрик, схватив Ариэль за руки. Она прижалась к нему.
— Ах, Эрик, я… Я хотела тебе сказать…
Но ей уже ничего не надо было говорить. Эрик с любовью склонился над ней. Их губы почти коснулись… Заходящее солнце посылало последние лучи из-за горизонта.
— Эрик! Не делай этого! — заорала Урсула.
Принц промедлил какую-то долю секунды, и в этот момент солнце опустилось в море. Жгучая боль пронзила Ариэль, она почувствовала, что Эрик выпускает ее из своих объятий, и застонала.
— Поздно! — торжествующе крикнула Урсула.
Ариэль опустилась на палубу и заметила, что Эрик
удивленно смотрит на ее ноги. Она опустила голову и увидела, что вместо ног у нее опять рыбий хвост!
ТР-Р-РАХ! Яркая молния осветила небо и ударила прямо в морскую ведьму Она страшно раздулась, ее подвенечное платье разорвалось — и все увидели настоящую ведьму, толстую, безобразную, с черными, липкими щупальцами.
Среди гостей началась паника. С громким хохотом Урсула проскользнула по палубе, обхватила Ариэль и издевательски бросила Эрику:
— Будь здоров, приятель!
Прижимая к себе Ариэль, она перевалилась через борт и прыгнула в море.
Уже под водой объятая смертельным страхом русалочка услышала, что Эрик зовет ее, и крик этот разрывал ей сердце.
Глава тринадцатая
Все глубже и глубже тащила ведьма русалочку. Флотсам и Джетсам плыли рядом. Ариэль вздрогнула, когда ледяное течение коснулось ее тела. Она тосковала по теплому воздуху. Тосковала по прекрасному ощущению, когда у тебя ноги, а не хвост. Тосковала по добрым, любящим глазам Эрика. Всему этому пришел конец.
— Бедная принцессочка! — насмехалась Урсула. — Ты-то мне совсем не нужна! Мне попалась куда более крупная ры…
— УРСУЛА! СТОЙ!
Ведьма замерла. Перед ней вдруг вырос король Тритон, сжимая в руке сверкающий трезубец. Неподалеку на подводной скале сидел Себастьян. Он был рад, что успел вовремя призвать короля на помощь.
— Ах, Его Величество король Тритон! Какая честь! — съязвила Урсула.
— Отпусти ее! — приказал Тритон.
— Ни за что! Она моя! — ухмыльнулась ведьма, выхватив из-за пазухи золотой свиток. — Мы с ней заключили договор!
Флотсам и Джетсам обвились своими хвостами вокруг Ариэль и крепко держали ее.
— Мне очень жаль, папа! — заплакала русалочка. — Я не хотела этого, поверь мне!
Король Тритон наклонился вперед и прочел: «НАСТОЯЩИМ ПОДТВЕРЖДАЮ, ЧТО Я ПЕРЕДАЮ МОРСКОЙ
ВЕДЬМЕ УРСУЛЕ МОЙ ГОЛОС НА ВЕЧНЫЕ ВРЕМЕНА ПОДПИСЬ: АРИЭЛЬ». Огненной стрелой, вырвавшейся из его трезубца, Тритон попытался уничтожить свиток, но тщетно.
— Этот договор законен и совершенно неоспорим, мой милый! — заявила Урсула, бросив документ через плечо. Он тут же исчез в золотом тумане, окутавшем Ариэль. Внезапно ее тело стало сжиматься. Русалочка в ужасе закричала. Вмиг она превратилась в одно из тех жалких существ, которых Урсула держала пленниками в своем саду.
Король Тритон с ужасом наблюдал за происходящим. Не успел он произнести и слово, как ведьма злобно усмехнулась:
— Я, конечно, всегда готова поторговаться. Дочь морского короля — безусловно, самая большая ценность в моей коллекции, но я могла бы совершить обмен — на того, кто еще ценнее!
Ариэль замерла. Печальными глазами отец посмотрел на нее. Золотой туман вокруг Ариэль рассеялся, показался золотой свиток.
— Ну как? Договорились? — спросила Урсула.
Тритон вновь направил на свиток свой трезубец,
из него вылетела огненная стрела. Внезапно подпись Ариэль исчезла с документа, а вместо нее там появилась подпись Тритона! Урсула злорадно расхохоталась.
В ту же минуту Ариэль вновь выросла до нормальных размеров. А золотой туман окутал теперь короля Тритона.
— О нет! — залившись слезами, воскликнула Ариэль. — Не надо!
Король весь сморщился, сжался, и корона его упала на дно. Через несколько секунд он превратился в жалкого червячка с огромными печальными глазами. В ужасе смотрел на него Себастьян.
— Вашество… — прошептал он растерянно.
— Папа! — едва смогла произнести Ариэль.
Урсула бросилась к короне и надела ее себе на голову.
— Наконец-то она у меня! — радостно заявила ведьма. Ариэль словно окаменела. Ведь это она нарушила
строгий запрет отца и влюбилась в человека. И даже заключила сделку со злейшим врагом короля. Но несмотря на все это отец отдал ведьме свою душу, чтобы только спасти дочь! В ней медленно закипала ярость.
— Ты… Ты — чудовище! — гневно крикнула она Урсуле. В ответ ведьма схватила трезубец и направила его на
Ариэль.
— Берегись, дерзкая девчонка! Договор — договором, но я тебя…
РРРАХ! В воде мелькнул гарпун и вонзился ведьме в руку.
— А-а-ай! — взвыла она от боли. Эрик проплыл прямо над ней и бросился наверх.
— Ты мне ответишь за это, негодяй! — крикнула Урсула. А у принца, казалось, вот-вот разорвутся легкие — ему надо было как можно скорее вернуться на поверхность, чтобы глотнуть воздуха.
— За ним! — приказала ведьма Флотсаму и Джетсаму. Эрик уже вынырнул и перекинул одну ногу через
борт лодки, но тут его схватили мурены и потянули вниз.
— Давай! — скомандовал Себастьян Флаундеру, и оба поспешили принцу на помощь. Себастьян изо всех сил щипал Флотсама клешнями, а Флаундер лупил Джетсама хвостом, будто отвешивал оглушительные пощечины. И муренам пришлось отпустить Эрика. Но Урсула уже схватила трезубец и прицелилась им в принца.
— Прощайся со своим дружком! — рявкнула она русалочке.
Но тут Ариэль схватила Урсулу за вихры и так дерну-
ла ее, что ведьма, взвыв от боли, рванулась и выронила трезубец. Из него вылетел луч света и, коснувшись Флот-сама и Джетсама, превратил их в огненные брызги.
— О-о-ой! — заныла Урсула. — Мои овечки-лапушки!
Но в тот же миг огорчение ведьмы сменилось яростью.
Ариэль же быстро-быстро поднималась наверх.
— Эрик! — кричала она. — Скорее уходи отсюда! Немедленно!
— Нет! — ответил принц. — Я тебя тут не оставлю!
Море под ними глухо заворчало. Эрик и Ариэль почувствовали, как какая-то сила приподнимает их над водой. Огромные золотые зубцы медленно показались из воды — как раз между русалочкой и принцем. Из моря, словно извержение вулкана, вырвалась Урсула, раздувшаяся до гигантских размеров. Подобно двум песчинкам, Эрик и Ариэль застряли в ее короне. Казалось, ведьма накрыла своей тенью все море.
Ариэль и Эрик схватились за руки и прыгнули в воду.
— Жалкие глупцы! — гремел голос Урсулы.
Ее трезубец сделался таким же громадным, как и она сама. Ведьма подняла его высоко над головой.
— Теперь я властительница над всеми морями! Все морские сокровища отныне принадлежат мне!
Молнии разрывали небо. Между Эриком и Ариэль поднялась гигантская волна и швырнула их в разные стороны.
— Эрик! — пронзительно закричала Ариэль.
Внезапно Эрик попал в страшный водоворот: принца
вертело и крутило. Водоворот был так силен, что поднял из морской пучины обломки корабля, потерпевшего крушение. Ариэль держалась за скалу в центре водоворота. Мощная волна перебросила над ней Эрика прямо на остов корабля. Попытавшись уцепиться за него, принц подтянулся к борту и повис на нем. Корабельная мачта была сломана, от нее остался лишь острый обломок, но штурвал был в порядке, и Эрик ухватился за него обеими руками.
Морская ведьма грозно поднялась над бушующим водоворотом. Выпущенная из ее трезубца огненная стрела разрушила утес, за который держалась русалочка. Но Ариэль успела отскочить в сторону. Медленно опустилась она на дно. Там было спокойно.
— А это во имя истинной любви! — прогремела Урсула и тщательно прицелилась в корабль с Эриком. Принц, стиснув зубы, продолжал сжимать штурвал. Физиономия ведьмы, казалось, уже закрывала все небо. Эрик крутанул штурвал и направил судно прямо на Урсулу. Корабль дернулся, обломок мачты накренился — и впился в тело ведьмы. Ее вопль заглушил грохот бури. Молнии рассекали небо. Они поразили Урсулу — ведьма вспыхнула и с жутким воем стала погружаться в море. Ее щупальца со страшной силой били по воде. Одно из них обвило корабль и потянуло его в пучину. Медленно, словно тонущий остров, ведьма скрылась в бушующем море. Навсегда.
Глава четырнадцатая
Когда трезубец короля Тритона опустился на дно моря, все жалкие заколдованные души вновь превратились в подводных жителей, какими они были когда-то. Их радостные песни зазвучали по всему королевству. К Тритону тоже вернулся его прежний облик Король крепко сжал свой трезубец — нельзя терять ни минуты! Он должен найти Ариэль. Одним прыжком Тритон поднялся на поверхность. Там он обнаружил Себастьяна и Флаундера. Они проводили его к скале, где сидела и печально смотрела на берег Ариэль. А на песке лежал принц Эрик. Он был без сознанир.
— Она очень любит его, Себастьян? — негромко спросил Тритон.
— М-м-м… да! — кивнул Себастьян. — Я всегда говорил: детям надо дать свободу, пусть устраивают свою жизнь так, как хотят.
Тритон высоко поднял брови:
— Так, так… Значит, всегда говорил?
Себастьян смущенно взглянул на короля. И оба рассмеялись.
— Ну, думаю, нам надо решить еще одну проблему, добродушно промолвил король.
— Какую, Вашество? — поинтересовался Себастьян.
В ответ Тритон лишь вздохнул:
— Мне ее будет так не хватать!
У Себастьяна от удивления отвисла челюсть. А король поднял трезубец и направил луч света на Ариэль.
Она открыла глаза. При виде отца лицо Ариэль осветилось радостью. Как вдруг она заметила, что ее рыбий хвост превратился в две ноги, а на теле появился роскошный голубой наряд! Ариэль снова стала человеком — и теперь навсегда!
Эрик шевельнулся. Он сел и с недоумением огляделся вокруг. И тут увидел Ариэль. Она шла к нему прямо из моря. Эрик вскочил и бросился навстречу Ариэль. Влюбленные радостно обнялись. Они свободны! Они принадлежат друг другу! И, наконец, их уста слились в долгом поцелуе!
И по сей день подводные жители вспоминают чудесную свадьбу Эрика и Ариэль, огромный праздничный торт и роскошный корабль, на котором совершилось свадебное путешествие. И еще свадебный подарок короля Тритона — о нем тоже никому не забыть. После того как Ариэль и ее отец нежно обнялись на прощание, король нарисовал своим трезубцем на небе разноцветную сверкающую радугу — знак надежды, что новобрачные всегда будут счастливы. И они были счастливы всю свою жизнь!

КОРОЛЬ ЛЕВ
Луна зашла. Одна за другой меркли звезды на холодном ночном небе. Из-за темных облаков на востоке вставало солнце и перекрашивало плоские кроны деревьев из черного цвета в зеленый. Еще один восход в африканской саванне.
Этот день был особым, великим днем.
— Торопитесь!— подгоняли звери друг друга.— Сегодня мы должны быть у Скалы Славы. Нельзя опаздывать!
Звери приходили из широких долин и спускались с холмов. Земля сотрясалась и гудела от топота миллионов копыт и ног. Гепарды, самые быстрые из всех, мчались впереди. За ними тяжелой поступью следовали слоны и носороги. Невозмутимые жирафы со своими тонконогими детенышами широко шагали вслед за быстрыми зебрами. А позади бежали лохматые обезьяны с малышами на спинах.
В воздухе тоже стоял шум — птицы разных расцветок, большие и малые, слетались отовсюду, и теперь их тени закрывали от солнца спины животных.
Это был долгий путь. Когда они добрались до Скалы Славы, уже занимался знойный день. Все собрались у подножия скалы и ждали.
— Когда же мы увидим молодого принца?— спросил маленький жираф.
— Скоро,— успокоил его отец.
Старый бабуин медленно пробрался к подножию Скалы Славы. Опираясь на посох, он принялся осторожно подниматься вверх.
— Это — Рафики, верховный жрец,— объясняла слониха своему детенышу.— Когда король Муфаса был маленьким, Рафики его воспитал. А сейчас он пришел, чтобы благословить малыша Симбу.
Голубая птица-носорог слетела с вершины Скалы Славы.
— Посмотри, вот и Зазу,— сказала слониха, показывая хоботом на птицу.— Проверяет, все ли собрались.
Зазу сделал пару кругов над собравшимися животными, затем снова взлетел на вершину скалы и скрылся от взглядов.
На вершине скалы он опустился перед величественным львом.
— Король Муфаса,— докладывал Зазу.— Все в сборе, Рафики уже поднимается. И слоны здесь, и антилопы гну, и…
— Спасибо, Зазу,— прервал Муфаса не в меру услужливого придворного.
Через несколько минут над краем скалы показалась седая голова Рафики. Король Муфаса обнял старого друга.
— Ну, вот и я!— воскликнул Рафики.— Кажется, я неплохо справился с подъемом.— Он огляделся.— А где же малыш?
Муфаса улыбнулся и кивнул в сторону своей супруги.
— Он там, у королевы Сараби.
— Вот Симба,— сказала Сараби и бережно протянула
малыша Рафики. Львенок с удивлением рассматривал незнакомое морщинистое лицо старого бабуина.
Рафики обнажил зубы в широкой радостной улыбке.
— Ну вылитый ты в детстве!— сказал он Муфасе.
— А теперь, юный принц, я должен благословить тебя!— продолжил Рафики, поглаживая Симбу по голове. Затем он осторожно достал тыкву и помахал ей над малышом, который внимательно следил за происходящим. Затем Рафики разломил тыкву пополам, и, обмакнув палец в вязкий сок, помазал им лоб Симбы. Львенок сморщил нос.
— Почти все готово,— ласково проговорил старый бабуин. Взяв горсть песка, принесенного из пустыни, он посыпал им спину Симбы. Малыш чихнул, и все рассмеялись.
Затем Рафики наклонился, осторожно поднял королевского сына и поднес его к краю скалы.
Звери терпеливо ждали внизу.
— Вот он!— воскликнул кто-то.— Рафики держит в руках молодого принца!
Все закричали «Ура!» и в восторге затопали ногами и копытами.
— Да здравствует принц!— дружно приветствовали звери Симбу.
Рафики подождал, пока все затихнут, затем поднял Симбу высоко над головой. Тучи рассеялись, солнечный луч осветил будущего короля. Звери склонились в молчаливом поклоне.
Рафики медленно опустил руки и отнес Симбу к матери.
Когда послеполуденное солнце уже клонилось к западу, звери стали расходиться по домам.
Вечером того же дня Зазу перелетел на теневую сторону Скалы Славы и опустился на землю перед другим львом — младшим братом короля Шрамом.
— Имею честь сообщить тебе о визите короля Му-фасы,— провозгласил Зазу.— И хорошо бы тебе придумать вескую причину твоего отсутствия на утренней церемонии.
— О-о-о! Я дрожу от страха!— стал паясничать Шрам.
— В чем дело?— грозно спросил внезапно появившийся Муфаса.— Ни Сараби, ни я не видели тебя на церемонии. Почему?
— Как, разве церемония была сегодня?— изобразил удивление Шрам.— Какой же я глупец! Я совсем забыл об этом!
— Ты должен был первым поздравить Муфасу!— вскричал Зазу.— Ты все же брат короля!
— Я и был первым, пока не родился этот комок шерсти!— огрызнулся Шрам и побрел прочь.
— Не смей поворачиваться ко мне спиной, Шрам!— приказал Муфаса.
Шрам обернулся и посмотрел на брата.
— Э-э, нет, Муфаса! Это тебе не следует поворачиваться ко мне спиной!
— Ты что, мне угрожаешь?— взвился Муфаса.
Но Шрам даже не удостоил его ответом.
Зазу попытался успокоить своего господина.
— Ваше Величество, в каждой семье есть кто-нибудь, кто непременно испортит торжество.
— И что мне с ним делать?— растерянно пробормотал Муфаса.
Для Симбы дни бежали быстро — так много надо было успеть сделать и многому научиться. Однажды ранним утром, еще до восхода солнца, когда было темно и холодно, он подошел к спящему отцу и легонько толкнул его.
— Папа!— прошептал он Му-фасе на ухо.
Никакого ответа. Симба заговорил немного громче.
— Эй, папа, проснись! Муфаса вздохнул во сне и перевернулся на другой бок.
— Папа, папа, папа, папа!— не унимался Симба.
Сараби приоткрыла сонные глаза.
— Твой сын проснулся,— сказала она супругу.
— До восхода солнца он твой сын,— пробормотал Муфаса.
Тут Сараби дала мужу хорошего пинка.
— Ты сам велел ему рано встать сегодня!
Муфаса с трудом открыл глаза.
— И правда, велел… Уже встаю!
Сараби протянула лапу и, прижав к себе Симбу, облизала ему мордочку и ушки.
— Сегодня твой отец должен рассказать тебе что-то важное,— заявила она.— Так что лучше тебе промыть уши!
— Ну-у, мама!— заскулил Симба, высвобождаясь из ее объятий.
На рассвете Муфаса и Симба начали обход королевства. По всей саванне, весело помахивая хвостиками, паслись симпатичные бело-коричневые газели. Когда Муфаса и Симба проходили мимо них, они разбежались врассыпную.
На востоке поднимался огненно-желтый шар. Солнце начинало новый день. Своим теплом оно рассеяло утренний туман, и Симба почувствовал, как земля под его лапами нагревается. Солнечные лучи быстро разливались над саванной и освещали всю страну.
— Посмотри, Симба, на лучи восходящего солнца,— торжественно произнес король лев.— Все, чего касаются они,— это наши владения.
Симба был восхищен.
— Так ведь это почти целый мир!
— Жизненный путь королей восходит и заходит, как и солнце,— продолжал Муфаса.— Однажды мое время кончится, и солнце закатится для меня навсегда. Но оно взойдет над твоей головой, когда ты станешь новым королем.
— И тогда все это станет моим?— спросил Симба.
— Да,— подтвердил Муфаса.
Симба заморгал и окинул взором залитую солнцем саванну. Неподалеку среди заброшенных термитников сновали маленькие ловкие мангусты. Вдали, у залитого солнцем горизонта длинной чередой шли к водоему влекомые жаждой зебры. А далеко-далеко, слева от Симбы, раскинулась таинственная земля, вся покрытая туманом.
— А это что такое там, в тени?— спросил Симба.
— Там чужие владения,— пояснил Муфаса.— Ты никогда не должен ходить туда, сын мой!
Симба попытался скрыть свое разочарование.
— А я думал, что король может ходить куда захочет!
Отец рассмеялся.
— Быть королем — это нечто большее, чем делать то, что тебе хочется!
— Как ты думаешь, папа, я буду хорошим королем?— спросил Симба.
Муфаса посерьезнел.
— Ты станешь хорошим королем, если запомнишь то, что я тебе сейчас скажу,— промолвил он, глядя сыну в глаза.— Все, что ты видишь вокруг, находится в очень хрупком равновесии. Король должен понимать и сохранять это равновесие. Надо уважать все живые существа — от ползающих муравьев до несущихся антилоп!
— Но мы ведь едим антилоп!— воскликнул Симба.
— Верно. Но дай мне объяснить,— сказал Муфаса.— Когда мы умираем, наши тела превращаются в траву. А антилопы затем едят ее. Таким образом, все мы являемся частицей большого круговорота жизни!
— Доброе утро, Ваше Величество!— раздался поблизости чей-то голос. Это был Зазу. Птица опустилась у ног своего короля.
— Як вам с утренним докладом.
— Хорошо, Зазу! Я тебя слушаю.
Зазу откашлялся и начал докладывать официальным
ТОНОМ:
— Пчелы жужжат, что леопарды… да, чуть не подорвали свою репутацию…
Симба заскучал. Мимо пролетела бабочка и села
на маленький цветок. Львенок прыгнул за ней, но бабочка быстро улетела прочь.
Пока Зазу докладывал, Муфаса наклонился к Симбе и шепнул:
— Чем ты занимаешься, сын мой?
— Охочусь!— ответил Симба.— Но у меня не все получается.
Зазу умолк и стал ждать.
— Продолжай, Зазу,— сказал Муфаса.
Зазу снова откашлялся и продолжил:
— Бабуины просто обезьянничают, а жирафы, естественно, ведут себя так, словно они выше всех…
— Сейчас старый охотник преподаст тебе урок!— тихо сказал Муфаса Симбе, пока Зазу продолжал свой доклад.
— Зазу, не мог бы ты отвернуться?
— Конечно, Ваше Величество,— ответил Зазу и продолжал, стоя спиной к королю:
— Дятлы беспрестанно клюют слонов. Я сказал слонам, чтобы они не обращали внимания, но те все равно обижаются.
— Симба, запомни,— прошептал Муфаса сыну.— Ты должен прижиматься к земле!
— А у муравьев,— докладывал Зазу,— одни опилки в голове… М-м-м, что там происходит?— спросил Зазу, оглядываясь через плечо.
— Ничего особенного,— ответил Муфаса.— Просто маленький урок охоты.
— A-а, ясно!— откликнулся Зазу и снова отвернулся.
— Постарайся не издавать не единого звука,— учил Муфаса своего сына.
Симба пополз в сторону Зазу, сильно прижимаясь к земле.
— Ваше Высочество,— запротестовал было Зазу, снова глянув через плечо.— Вы ведь это не всерьез? Это унизительно! Понижать меня в чине…
Приглушенный звук заставил раздраженную птицу внезапно умолкнуть. Уставший крот высунул голову из маленькой норы в земле. Глаза его слезились, он чихнул от пыли и прежде, чем снова исчезнуть, что-то шепнул на ухо Зазу.
— Ваше Величество! Новости из-под земли!— доложил Зазу.— Гиены направляются к королевству!
Муфаса весь напрягся.
— Зазу, проводи Симбу домой,— сказал он и собрался уходить.
— Папочка, возьми меня с собой!— попросил Симба.
— Нет!— воскликнул, обернувшись, король.— Это опасно!
Зазу проводил Симбу до Скалы Славы.
— Спасибо, Зазу!— сказал малыш.— Дальше я сам найду дорогу.
Львенок оставил птицу и полез на скалу. На полпути он наткнулся на Шрама, дремавшего на уступе. Тот приоткрыл один глаз.
— А-а,— протянул он, посмотрев на Симбу.— Это ты?
— Дядюшка Шрам!— воскликнул Симба.— А знаешь ли ты, что…
— Терпеть не могу загадки!— проворчал Шрам.
— …Когда-нибудь я стану королем!— закончил Симба.
Шрам зевнул.
— Бог ты мой! Извини, что я не прыгаю от радости. Спина побаливает, знаешь ли.
— Папа сегодня показал мне все королевство,— сказал Симба.— В один прекрасный день я стану его властелином!
Шрам открыл другой глаз и на минуту задумался.
— Итак, твой отец показал тебе все королевство, верно?
— Все!
— И ту его часть, что находится у северной границы?— спросил дядя Симбы.
— Нет,— честно признался львенок— Он сказал, что я не должен туда ходить.
Шрам снова зевнул.
— Твой отец совершенно прав. Туда ходят только самые отважные львы.— Он закрыл глаза.— А теперь иди и дай мне вздремнуть.
— Дядюшка Шрам!— воскликнул Симба.— Я — отважный! Расскажи мне, что там находится!
— Нет!— решительно возразил Шрам.— Я думаю только о твоем благе. Кладбище слонов — не место для молодого принца!
— Что-что слонов?— переспросил Симба. Его глаза заблестели.
Шрам открыл глаза.
— Ой-ой!— ухмыльнулся он.— Я, кажется, сболтнул лишнее! Но ты так умен, что, я уверен, ты рано или поздно сам узнал бы об этом. Сделай мне одолжение — обещай, что ты никогда не пойдешь в это страшное место. И никому не рассказывай то, что я рассказал тебе,— попросил Шрам.— Пусть это будет нашей маленькой тайной!
— Конечно!— ответил Симба и тут же вскочил, чтобы пойти и поделиться новостью со своей лучшей подружкой Налой.
Симба играл с Налой почти каждый день. Они лазили по деревьям, боролись и резвились в саванне. А сейчас Симба едва мог дождаться, когда он сможет рассказать ей о кладбище слонов!
Он услышал голос матери — та была в гостях у Сарафи-ны, матери Налы. Они отдыхали в тени деревьев за Скалой Славы. Сарафина продолжала облизывать свою нетерпеливую дочку.
— Стой спокойно, Нала!— ворчала львица.— Дай мне закончить с твоим лицом. Осталось лизнуть еще пару раз, и тогда можешь идти!
— Привет,— поздоровался Симба.
— Я скоро приду!— крикнула Нала.— Надеюсь, что скоро!
В ожидании Налы Симба играл с тяжелыми, похожими на корзину, фруктами, свисавшими с дерева.
— Как погулял?— спросила Сараби своего сына.
— Хорошо!— ответил Симба.— Папа остался разобраться с гиенами. Они пришли в наши владения.
Сараби вздрогнула.
— Вот как? Снова? Надеюсь, он прогонит их! С этими гиенами одно беспокойство.
— Нала выйдет играть?— спросил Симба Сарафину.
Сарафина взглянула на Сараби.
— Можно ли их теперь выпускать гулять,— спросила она,— когда вокруг разгуливают гиены?
Сараби призадумалась.
— Да,— согласилась она. — Будет неплохо, если Зазу за ними присмотрит.
Симба расстроился.
— Мамочка,— заныл он,— можно, мы сами пойдем гулять?
— Мы оба уже большие!— поддержала его Нала.
— И сильные!— хвастливо добавил Симба.
— Но только не сегодня!— ответила Сараби. Она посмотрела вверх и увидела Зазу на верхушке дерева.
— Зазу!— позвала она птицу.— Я хотела бы, чтобы ты присмотрел сегодня за Симбой и Налой!
Зазу удивленно заморгал. Он, собственно, был сейчас не на службе! Ну, что ж… Он спустился на землю. Симба и Нала подбежали к нему.
— Послушайте,— заторопил их Зазу.— Чем скорее мы отправимся, тем скорее вернемся!
— Да!— сказал Симба.— Тогда мы побежали вперед!
И львята помчались в саванну. Они все время болтали и хихикали.
— Куда мы идем?— спросила Нала.
— На кладбище слонов!— ответил Симба.
Нала вытаращила глаза.
— На настоящее?
— Тс-с-с!— отозвался Симба и, немного замедлив шаг, прошептал: — Зазу…
— Конечно!— кивнула Нала и зашептала в ответ:
— А как нам обмануть эту старую курицу? Взгляни наверх! Вот он, уже здесь!
— Нет, ну полюбуйтесь!— прокричал летящий над ними Зазу— Как эта парочка секретничает! Двое маленьких романтиков, выросших в саванне. Как это все-таки правильно, что вы помолвлены!
— По… чего-чего?— переспросил Симба.— Что это значит?
— Ты и Нала помолвлены,— повторил Зазу.— Обещаны друг другу! Обручены!
— Что?— хором спросили Симба и Нала.
— Это означает, что вы в один прекрасный день поженитесь,— объяснил Зазу.
— Поженимся?— эхом отозвались Симба и Нала.— Мы?!
— Вы!— подтвердил Зазу.
— Я не могу жениться на Нале,— заявил Симба.— Она — мой ДРУГ!
— Верно!— поддержала его Нала.— Мы не можем пожениться.
— Сожалею, что разочаровал вас,— сказал Зазу.— Но у вас нет другого выбора. Ваши родители давно договорились об этом. Это старая традиция, идущая из глубины веков.
— Посмотрим,— сказал Симба.— Когда я стану королем, эта традиция будет отменена первой. Нала, побежа-ли-ка наперегонки до того большого термитника!
И львята сорвались с места!
— Вот это да! Опять убежали! — воскликнул Зазу — Подождите меня!
Когда же мы добежим?— спросила Нала, прыгая рядом с Симбой.— Термитник уже давно позади!
— Надеюсь, что скоро,— ответил Симба.— Я сказал о термитнике, чтобы избавиться от Зазу.
Нала остановилась и растянулась на траве.
— Я, во всяком случае, должна отдохнуть.
Симба подбежал к ней:
— Пошли дальше, вставай же! Мы почти добежали!
Ответа не последовало. Симба внимательно посмотрел на Налу. Она лежала с закрытыми глазами, высунув язык.
— Нала, что с тобой?
Но тут она быстро вскочила на ноги и опрокинула Симбу.
— Ага! Попался!— сказала она игриво.
— Эй, отпусти меня!— крикнул Симба, и Нала ослабила хватку.
— Послушай, Нала, — раздраженно сказал Симба. — Прекрати свои шуточки, мы должны идти дальше…
Но тут Нала прыгнула вперед и толкнула Симбу на землю.
— Снова попался!— засмеялась она и кинулась бежать.
Симба догнал ее. Через пару минут он обернулся.
— Отлично,— сказал он.— Мы оторвались от Зазу.
— Правда?— спросила Нала.— Посмотри-ка вокруг! Ни деревьев, ничего вообще! И все в тумане… Жуть какая!
— Пойдем дальше!— позвал Симба.
— Симба, что за страшный грохот?— испугалась Нала.
Симба прислушался. Звук шел из-под земли.
— Боже мой! Я не знаю…
Грохот становился сильнее и сильнее. ПШ-Ш-Ш-Ш-Ш! В воздух с силой вырывалась огромная струя испарений.
— Осторожно!— крикнул Симба. Они оба высоко подпрыгнули и приземлились через несколько метров.
— Что это было?— спросила, задыхаясь, Нала. Она помахала лапой, чтобы убедиться, что та на месте.
— Ой!— вскрикнул Симба. У него болела спина, потому что он упал на что-то твердое. Когда испарения рассеялись, он смог увидеть, что это было. Он глядел в пустую глазницу огромного слоновьего черепа!
Симба был в восторге!
— Мы пришли!— кричал он.— Это и есть кладбище слонов!
— Здорово! — сказала Нала. — Ты только посмотри на все эти кости!
— Давай-ка изучим немного этот череп!— предложил Симба и начал заползать в него.
— Ой! Здесь что-то есть!
— Стой!— вдруг раздался голос Зазу.
Симба испуганно посмотрел наверх. Потом слабо улыбнулся:
— A-а, привет, Зазу!
— Немедленно уходите отсюда!— приказал Зазу.— Мы находимся далеко за пределами королевства и сейчас мы наверняка в большой опасности!
— Опасности?— хвастливо переспросил Симба,— Посмотри, как я смеюсь опасности в лицо!
Он откинул назад голову и громко рассмеялся. Тут же раздался чей-то смех — прямо из слоновьего черепа!
Симба, Нала и Зазу отпрянули назад. К ним навстречу, хохоча и брызгая слюной, выползли три огромные гиены.
— Бежим отсюда!— выдохнул Зазу.
Одна из гиен, с грязной и вонючей шкурой, высоко подпрыгнула.
— Смотри, смотри, Банзай!— протявкала она.— Кто это у нас здесь?
Другая гиена, посмеиваясь, ответила:
— Я не знаю, Шензи. А ты что думаешь, Эд?
Эд, третья гиена, только захихикал:
— Хе-хе-хе!
— Вот и я так думаю!— сказал Банзай.— Трое захватчиков!
Зазу нервно зашептал Нале и Симбе:
— Попробуйте сбежать, пока я буду разговаривать с ними.
— Я вас заверяю,— начал Зазу,— что мы попали сюда по чистой случайности. И как раз собирались уходить.
Шензи кружила вокруг Зазу, подходя к нему все ближе и ближе. Вдруг ее осенило. Протянув лапу, она схватила птицу за загривок.
— Я тебя узнаю! Ты работаешь на Муфасу!
— Мадам, я — личный секретарь короля!— с достоинством заявил Зазу.
Банзай тем временем кружил вокруг Симбы.
— А ты, должно быть…
— Будущий король!— продолжил Симба и постарался вытянуться во весь рост.
Шензи выпустила Зазу, и он, отлетев прочь, встал между Симбой и Налой. Гиены смеялись, скаля грязные острые зубы.
—Знаешь, что мы делаем с королями, которые бродят за границами своих владений?— спросила Шензи Симбу.
— Вы не можете мне ничего сделать!— ответил Симба.
— Нет, они могут,— проворчал Зазу.— Ведь мы находимся на их территории.
— Но, Зазу, они-то все время заходят на наши земли!— возразил Симба.
— А я вот что думаю,— сказала Шензи.— Будет неплохо, если ты останешься на обед.
— Точно!— подтвердил Банзай.— Нам бы каждому досталась львиная доля!
Эд захохотал. Банзай схватил Симбу за хвост.
— Погоди немного, Банзай!— закричала Шензи.— Львята — мои! А ты забирай птицу!
— Нет, ты не сделаешь этого!— завыл Банзай.— Я не ел молодой львятины уже много лет! Бери птицу, а я возьму львят…
— Пошли!— прошептал Зазу Симбе и Нале.— Улизнем, пока они ругаются!
Симба и Нала стали тихо и осторожно пятиться. А как только они исчезли из поля зрения гиен, то пустились вскачь…
Эд первым заметил, что львята исчезли. Взбешенный, он попытался привлечь внимание Шензи и Банзая, но те были полностью поглощены ссорой.
— Ну, хорошо, хорошо!— сказал Банзай.— Мы разделим птицу.
— Я хочу крылышки!— кричала Шензи.
— Конечно!— сказал Банзай.— Тогда мне достанется тушка!
— Да!— ехидничала Шензи.— Ты ведь хотел сытно пообедать!
Но тут Эд подскочил прямо к их мордам и начал отчаянно жестикулировать.
— Что такое, Эд? Что ты хочешь сказать?— спросила Шензи.
— Вот так раз!— воскликнул Банзай, увидев вдалеке львят.— Мы что, остались без обеда?
— В погоню!— заорала Шензи.
Симба обернулся на ходу. Никого не видно!
— Мы убежали! — крикнул он Нале. — Мы убежали, Зазу! Зазу? Нала, где Зазу?
Нала остановилась, чтобы перевести дух. Она навострила уши.
— Слышал?— спросила она.— Гиены хохочут в истерике — вдруг они поймали Зазу?!
— Давай-ка пойдем и посмотрим!— предложил Симба.
— В этом нет никакой необходимости,— сказала внезапно появившаяся Шензи.— Мы здесь!
Эд стоял позади нее и хихикал.
— Симба!— окликнула Нала друга.
Тут Симба нанес Шензи сильный удар и заставил ее отступить.
— Нала, беги!— крикнул он. И львята бросились обратно к кладбищу слонов. Тут Симба увидел огромную гору костей.
— Поторопись,— крикнул он Нале.— Попробуем перебраться через нее.
Когда они залезли на вер-
шину этой горы, Банзай просунул свою морду между костями и завыл: «У-у-у!»
Симба и Нала отскочили назад и — налетели на Шен-зи и Эда.
— Куда же вы?— спросила Шензи.
Львята прошмыгнули между ее лап и бросились к другой горе костей.
— Осторожно!— закричал Симба— Там наверху все шатается!
Только он успел это сказать, как они потеряли равновесие и упали — прямо в гигантскую грудную клетку. Нала тяжело дышала.
— Мы попались!— сказала она Симбе. Шензи и Банзай, ухмыляясь, расхаживали взад и вперед перед ними.
— Дело сделано, Банзай!— воскликнула Шензи.— Кого ты выбираешь на обед?
Сердце Симбы тяжело стучало. Может, он сумеет испугать их, если зарычит? Во всяком случае, он часто слышал, как это делает отец. Симба глубоко вздохнул и… промурлыкал: «Мр-р-р!»
Гйены покатились со смеху.
— И это все?— спросила Шензи.— Давай-ка еще раз! Попробуй снова, котенок!— поддразнивала она.
Симба еще раз набрал полную грудь воздуха.
— РРОААРРР!
Гйены так и перевернулись. И тут перед ними выросла фигура огромного льва.
— Это король Муфаса!— выдохнула Шензи. —Бежим отсюда, парни!
Муфаса снова зарычал, и гиены с воем скрылись в тумане.
— Папа!— воскликнул Симба, еле сдерживая слезы.— Как же я рад тебя видеть!
— Ты не послушался меня,— проворчал Муфаса.
Симба не помнил, чтобы отец так сердился.
— Прости меня, папа, прости!— скулил Симба.
Прежде, чем Симба успел сказать еще что-то, к ним,
хромая, подошел Зазу.
Его перья были изломаны и взъерошены, а клюв немного погнут.
— Зазу!— хором вскрикнули Симба и Нала.
— В чем дело, Зазу?— удивился Муфаса.— Что с тобой случилось?
— Ваше Величество,— стал объясняться Зазу.— Я ужасно сожалею обо всем этом, но я должен указать…
— Ты ни в чем не виноват!— перебил его Муфаса.— Будь добр, проводи Налу домой. А я должен серьезно поговорить со своим сыном.
Муфаса подождал, пока они остались одни.
— Симба,— начал он.— Ты меня очень огорчил. Ты ведь мог погибнуть. И, что еще хуже, ты подвергал Налу такой же опасности. Не говоря уже о том, что произошло с беднягой Зазу!
Симбе стало стыдно. Он огорчил своего отца, которого просто боготворил!
— Я просто хотел быть таким же храбрым, как ты!— пытался объяснить он.
Муфаса внимательно смотрел на своего дрожащего сына. У него сжималось сердце от одной мысли, что с ним могло случиться!
— Я храбр, когда это необходимо,— мягко ответил отец.
— Но ведь ты ничего не боишься!— воскликнул Симба.
— Нет, сегодня я испугался,— возразил ему отец.— Когда я подумал, что мог потерять тебя. Запомни: быть храбрым вовсе не означает искать приключений. —
Он улыбнулся.— А теперь пошли домой, уже поздно. Твоя мама беспокоится…
Солнце клонилось к закату. Как только оно скрылось за пурпурной горой, похолодало. Взошла полная луна, и на быстро темнеющем небе замерцали звезды.
— Папочка,— промолвил Симба, шагая рядом с Муфа-сой,— мы ведь всегда будем вместе?
Муфаса остановился.
— Симба, я расскажу тебе одну историю. Ее рассказывал мне мой отец. Посмотри на звезды.— Симба задрал голову. — Великие короли прошлого смотрят на нас с этих звезд.
— Правда?— удивился Симба.
— Да,— подтвердил отец.— Поэтому, если ты однажды почувствуешь себя одиноким, то помни, что там, в небесах, все короли, в том числе и я, готовы помочь тебе.
Симба кивнул.
— Я запомню это.
Неподалеку Шрам встречался с гиенами.
— Я ведь уже сто раз говорил, шеф, что мы просим прощения!— оправдывался Банзай.
— Я отдал их вам прямо в лапы!— ворчал Шрам. — У вас была прекрасная возможность покончить с этим шалопаем Симбой!
— Что мы могли сделать?— удивился Банзай.— Убить Муфасу?
— Вот именно!— ответил Шрам.
У Шензи отвалилась челюсть.
— Ты шутишь?
Шрам оскалил зубы в ухмылке.
— Похоже, нет,— сказала Шензи.— Кому, собственно, нужен этот король?
— Да! Кому, собственно, он нужен?— поддержал ее Банзай.
— Идиоты!— заорал на них Шрам.— У вас будет король — Я! И если вы поддержите меня, то вам, гиенам, будет хорошо. Очень хорошо, должен вам сказать.
— Звучит заманчиво!— заметил Банзай.
— Слушайте же, дворняги^ У меня есть план,— прошептал Шрам.
Гиены наклонились вперед и стали внимательно слушать. Затем Шензи и Банзай рассмеялись. Эд откинул голову назад и тоже расхохотался.
На следующее утро Симба отправился вместе со Шрамом к большому глубокому ущелью. Львенок осторожно ступал по острым скалам, порой оступаясь.
— Осторожно, дружок,— ласково проговорил Шрам.— Мы не хотим, чтобы ты скатился вниз и разбился.
Когда они спустились вниз, он подвел племянника к плоскому камню, лежащему посреди ущелья.
— Прыгай туда!— велел он, подталкивая Симбу к камню.— Жди здесь. Твой отец подготовил тебе большой сюрприз!— Шрам повернулся, чтобы уйти.— Пойду скажу ему, что ты уже готов.
Симба забеспокоился.
— Я пойду с тобой!
— Нет, ты останешься здесь на камне,— настаивал Шрам,— Ты ведь не хочешь вновь ослушаться отца, чтобы не повторилось то, что случилось вчера, с гиенами?
— Ты знаешь об этом?— удивился Симба.
— Симба, дружок,— ответил Шрам.— Все знают об этом.
И между нами говоря, тебе не помешает немного потренировать свое слабое рычание!
Шрам исчез, оставив племянника в одиночестве.
— Слабое рычание! Ха!— возмутился Симба. Он встал посреди камня и глубоко вздохнул.
«Р-р-р… Р-р-р…» Симба перестал порыкивать, как только услышал вдали звонкий топот. Через минуту он увидел огромное стадо антилоп, бежавших вдоль горного хребта по краю ущелья. Симба нетерпеливо вздохнул. Где же папа?
Шензи, Банзай и Эд стояли и ждали сигнала Шрама.
— Куда он запропастился?— спросил Банзай и заглянул вниз, в ущелье.— Я так хочу есть… Мне бы сейчас одну антилопку… Они приближаются. Если он не поторопится, то антилопы убегут далеко. И все планы рухнут.
— Ты же знаешь, мы должны ждать, пока Шрам не подаст нам знак,— сказала Шензи.— Вот тогда и начнем!
— Смотрите!— протявкала она.— Это Шрам! Он подал сигнал!
С диким воем бросились гиены за ничего не подозревавшими антилопами гну, хватая их за ноги острыми зубами. Животных охватила паника.
— Гоните их в ущелье!— крикнула Шензи своим приятелям.
— А что, по-твоему, я делаю?— огрызнулся Банзай, выплевывая песок.
Несколько минут спустя стадо изменило курс и побежало прямо к краю ущелья. Эд закатился в истерическом хохоте.
— Они уже приближаются!— взвыл Банзай.— Все идет по плану!
В это время Муфаса совершал свою обычную прогулку вдоль ущелья. Зазу сидел на спине своего господина и докладывал ему новости дня.
— Взгляните, Ваше Величество,— сказал он, указав крылом вниз.— Антилопы гну чем-то обеспокоены. Стадо направляется сюда.
— Странно,— заметил Муфаса. Пока он стоял и наблюдал за испуганными антилопами, к нему подскочил Шрам.
— Муфаса!— закричал он.— Скорей! Их понесло! Сим-ба там внизу!
— Я полетел вперед!— крикнул Зазу. Муфаса помчался к краю ущелья.
— Скажи моему сыну, что я уже бегу!
Симба видел, как антилопы ворвались в ущелье. Тысячи животных мчались прямо на него! Он быстро слез с камня и прыгнул изо всех сил.
Не успел он и ахнуть, как несущиеся животные были уже возле него. Грохот от их копыт был оглушающим, а в воздухе висела такая густая пыль, что Симба почти ничего не видел. Но невдалеке он слабо различил контуры большого старого дерева. Только бы добраться до него, пока его не затопчут насмерть!
Симба прыгал так быстро, что казалось, сердце выскочит из груди. В последний момент он добежал до дерева и залез по его корявому стволу. Затем перебрался на толстую Крепкую ветку.
— Симба!— крикнул Зазу Он пролетел сквозь облако пыли и опустился на вершину дерева.— Держись крепче! Твой отец уже бежит к тебе!
Симба запрокинул голову, чтобы взглянуть на Зазу. И когда он пошевелился, ветка начала трещать и ломаться.
— Зазу!— закричал Симба.— Помоги мне!
Зазу щурил глаза от пыли, и вдруг увидел Муфасу, пробивающегося сквозь стадо антилоп.
— Он здесь, Ваше Величество!— крикнул Зазу.
ХРЯСЬ! Ветка обломилась, и Симба упал на жесткую
землю. Муфаса подхватил сына зубами за загривок. В конце концов ему удалось выбраться из стада и подсадить Симбу на уступ скалы в конце ущелья.
— О, папочка!— заплакал львенок.— Ты подоспел как раз вовремя!
Но тут бегущие антилопы столкнули Муфасу с уступа скалы. Король упал навзничь прямо в водоворот несущегося стада.
— Папа! Папа!— звал его Симба.
Несколько минут спустя Муфасе удалось добраться до края ущелья. Раненый, он из последних сил ухватился за выступающий край скалы. Глянув наверх, он увидел склонившегося над ним Шрама.
— Брат, помоги мне!— крикнул он.
Шрам наклонился вперед и вонзил когти в передние лапы Муфасы. Затем нанес ему окончательный удар, прошептав вдогонку:
— Да здравствует король!
Муфаса скатился вниз по крутому неровному откосу и остался неподвижно лежать на дне ущелья.
Шрам смотрел вниз и широко скалил зубы. Король лев повержен и уничтожен! Жаль, что Муфаса спас Сим-бу, но с ним-то они скоро расправятся.
Он прищурился. Уж не маленький ли это паршивец
там? Да, это он. Симба бежал вдоль ущелья. Он увидел Муфасу, лежащего на утоптанной копытами земле.
Когда подошел Шрам, Симба горько плакал над мертвым королем.
— Папочка!— всхлипывал он, зарывшись носом в пропыленную гриву отца.
— Симба, что же ты на этот раз натворил?— грозно спросил Шрам.
— Это все я!— плакал Симба.— Он пытался спасти меня!
Шрам печально покачал головой.
— Если бы не ты, он по-прежнему был бы жив.
— Но ведь я это не нарочно, дядюшка Шрам!— ревел Симба.
— Конечно, нет!— ответил ему Шрам.— Такие вещи никогда не случаются нарочно. Но король мертв. И тебе лучше никогда больше не показываться в королевстве!
Пораженный, Симба уставился на дядю.
— А что же мне делать?
— Беги отсюда, Симба!— прорычал Шрам.— Убирайся и никогда не возвращайся!
Он увидел, как племянник, плача, побежал вдоль ущелья.
Шензи и Банзай плелись за Шрамом.
— Чистая работа!— ухмыльнулся Банзай.— Вот ты и разделался с ним!
— Закончите ее!— приказал Шрам, все еще глядя вслед убегающему Симбе.— Убейте его! Сейчас!
Шрам торжествующей походкой шел к Скале Славы. Подойдя, он тут же подозвал к себе Сараби и Зазу.
— У меня ужасная новость,— печальным голосом проговорил он. — Мой дорогой брат и мой любимый племянник мертвы.
— Нет… Нет!— взвыла Сараби.
Зазу был настолько потрясен, что не мог сказать ни слова. Он пытался взять себя в руки, чтобы утешить королеву.
— Мне очень жаль,— мягко проговорил он. — Что я могу для вас сделать?
Но Сараби была убита горем и лишь молча опустилась на землю.
— Ты можешь утешаться тем, что твой супруг погиб геройской смертью,— сказал Шрам.— Я восхожу на трон с тяжелым сердцем. Мы никогда не забудем Муфасу и его любимого сына.
Другие львицы, услышав горестные крики Сараби, тут же поспешили к ней. Когда они узнали о случившемся, их плач разнесся далеко над саванной.
С наступлением вечера у Скалы Славы собрались тысячи зверей. Прошлый раз они собирались здесь по радостному поводу, чтобы приветствовать молодого принца. На этот раз их собрало горе — гибель малыша и его отца.
На вершине горы стоял Рафики и печально качал головой. Затем старый бабуин с разбитым сердцем побрел прочь, чтобы побыть в одиночестве.
Когда Рафики вернулся домой, он подошел к знакомой картине на стволе могучего дерева. Несколько долгих минут он тихо стоял и смотрел на картину с изображением львенка, а потом грустно погладил ее рукой.
Симба брел, спотыкаясь, по сухой растрескавшейся земле. Слава Богу, что гиены перестали преследовать его! Они повернули назад после того, как застряли в зарослях терновника.
Но прежде, чем прекратить погоню, они крикнули вслед Симбе:
— Если когда-нибудь вернешься, тебе конец!
Симба вздохнул. Гиены, видимо, решили, что львенку все равно здесь не выжить. И они были правы.
Он очень устал и хотел пить. Воздух дрожал от зноя, и нигде не было видно ни одного дерева. Если он не найдет хоть немного тени и воды, то точно умрет. Но ему, собственно, было все равно — жить или умирать. Ведь если бы не он, его отец остался бы в живых.
Симба сделал еще пару неуверенных шагов. Над ним появилась тень, и он взглянул вверх. Несколько огромных грифов кружили на фоне ясного неба. У Симбы подогнулись лапы, и он упал.
Голодные птицы подлетели к львенку. Молча склонились они над ним, обступив со всех сторон. Как вдруг…
— Ииии-яааа!
Толстый коричневый кабан с маленьким мангустом на спине мчался прямо на удивленных грифов.
— Ииии-яааа!— послышалось снова.— Убирайтесь! Пошли вон, гадкие птицы!
Испуганные грифы метнулись в разные стороны и разлетелись.
Мангуст спрыгнул со спины кабанчика и осторожно подобрался к Симбе, пытаясь разглядеть его поближе.
— Итак,— затрещал он.— Что у нас здесь такое?
Он осторожно приподнял безжизненную лапу Симбы, чтобы осмотреть ее.
— Боже мой!— вскрикнул мангуст.— Это же лев! И он живой! Бежим, Пумба, но только меня подожди!— и он снова залез к кабану на спину.— А теперь, давай, бежим!
Но Пумба не побежал. Вместо этого он подошел поближе. Прищурившись, он искоса посмотрел на львенка.
— Эх, Тимон!— усмехнулся он.— Да ведь это просто львенок! Посмотри на него. Он такой милый и совсем одинокий. Давай возьмем его к себе!
— Пумба!— быстро зашептал Тимон на ухо своему товарищу.— Это лев, а львы едят таких, как мы!
— Но он ведь такой маленький!— настаивал Пумба.
— Он станет БОЛЬШИМ!— возразил ему Тимон.
— Но когда он с нами познакомится, то, может, будет за нас?— предположил Пумба.
— В жизни не слышал ничего глупее! — фыркнул Тимон. Потом почесал в затылке и сказал:
— Хотя иметь льва-защитника, может, и не такая уж плохая идея!
— Тогда берем его?— обрадовался Пумба.
— Ладно, уговорил!— нехотя согласился Тимон.
Пумба подогнул передние ноги и приподнял Симбу
своим пятачком. Затем он поднялся, бережно держа львенка на клыках.
— Осторожно!— сказал ему Тимон.— У нас впереди долгий путь. Постарайся не уронить его!
Через несколько часов Симба, наконец, открыл глаза и заморгал. Пумба и Тимон склонились над ним.
— Открой рот,— сказал Тимон и налил немного воды в пересохшую пасть Симбы.— Как ты себя чувствуешь?
— Мне кажется, хорошо,— ответил Симба. Ему было значительно лучше.
— Ты чуть не умер,— сказал Пумба.— Мы тебя спасли!
— Большое спасибо за помощь,— поблагодарил Симба.— А теперь я должен идти.— Он поднялся и пошел.
— Куда же ты?— удивился Тимон.
Симба остановился и вздохнул.
— Никуда…
— Пумба,— зашептал Тимон.— Похоже, наш лев немного расстроен.
— Вернись!— крикнул он Симбе.— Расскажи, откуда ты пришел.
— Да какая разница,— откликнулся Симба.— Не имеет никакого значения.
— Это уже серьезно,— решил про себя Тимон. — Ты совершил какую-нибудь глупость?
— Не глупость,— вздохнул Симба,— а нечто ужасное. Но я не хочу говорить об этом.
— Все в порядке,— успокоил его Пумба.— Можешь не рассказывать, если не хочешь.
— И верно!— поддержал Тимон.— Оставь прошлое позади. Забудь его. Хакуна матата!
— Что-о?— удивился Симба.
— Хакуна матата!— воскликнул Тимон — Это означает: никаких огорчений и обязанностей! Это наша философия.
— Не хочешь ли остаться с нами?— спросил Пумба.
Симба призадумался. Почему бы и нет? Ему ведь некуда идти.
— Да, пожалуй,— ответил он.— Спасибо!
Львенок огляделся вокруг. Он впервые как следует рассмотрел это место. Все здесь выглядело по-другому, не так, как в саванне. Здесь было много зелени, настоящие густые заросли. Огромные деревья бросали тень на землю, прохладу которой он ощущал своими лапами. А высоко среди ветвей макаки и попугаи искали фрукты и орехи.
— Где мы находимся?— спросил Симба. Тимон удивился.
— Ты что, никогда не был в джунглях? Тогда добро пожаловать в наше скромное жилище!— И с этими словами мангуст раздвинул листья папоротника прямо перед собой.
Симба заглянул внутрь и увидел небольшую земляную площадку, покрытую пальмовыми листьями. Выглядело очень уютно. Роскошные цветы, вплетенные в лианы, украшали жилище.
— Как здесь красиво!— промолвил Симба.— Вы всегда здесь живете?
— Мы живем, где хотим!— ответил Тимон.— Мы делаем, что хотим. Знаешь, как это здорово! Кстати,— поинтересовался мангуст,— ты хочешь есть?
— Еще как!— ответил Симба. Жизнь уже не казалась ему такой ужасной.
— Что ж, тогда поищем тебе какую-нибудь пищу,— решил Тимон. И кабан с мангустом принялись что-то
искать в траве. Наконец, они остановились перед тяжелым поваленным деревом.
— Похоже, здесь можно найти немного съестного,— сказал Тимон.— Посмотрим, сможешь ли ты поднять этот ствол, Пумба!
Пумба встал на колени и, громко хрюкая, подпихнул под ствол свое рыло. Тимон прыгал вокруг него и звонко смеялся.
— Отлично!— сказал он Симбе, запрыгнув на морду кабана.— Этого на всех хватит!
Симба с ужасом уставился на протянутую руку Тимо-на. В его ладони извивалась большая жирная гусеница.
— Что это?— спросил он, отступая на шаг назад.
— Я же сказал — пища!— ответил Тимон и запихнул гусеницу себе в рот.— Ты ведь плотоядный, вот и попробуй одну. Они хороши!
Симба сморщил нос и поежился.
-БРРРР…
— Глупости!— уговаривал его Пумба.— Ты скоро их полюбишь!
— Вкус, как у цыпленка!— добавил Тимон.
Симба глубоко вздохнул. Он действительно был очень голоден. А выбора, похоже, не было. Он подобрал одну гусеницу и положил ее в рот.
— Ну и как тебе?— спросил Тимон.
— Скользкая, но сытная,— с удивлением отметил Симба.
Тимон рассмеялся.
— Вот видишь! Тебе у нас понравится! Помни наш девиз — хакуна магната!
— Конечно!— отозвался Симба.— Хакуна матата!
Дни, недели и месяцы складывались в годы. Симба стал почти взрослым. Шерсть его стала блестящей и густой, начала расти грива.
Однажды ночью он вместе с Тимоном и Пумбой сидел под звездным небом.
Конечно, ему нравились его друзья и джунгли, но не о такой жизни он мечтал. Ему чего-то не хватало. Хакуна магната не очень подходила ему.
— Задумывался ли кто из вас, что это такое там, наверху?— спросил Пумба, глядя в небо.
— Я не задумывался, я знаю!— уверенно ответил Тимон.— Это светлячки, застрявшие в темной синеве.
— Вот оно что!— удивился Пумба.— А я-то думал, что это большие газовые шары, которые находятся за тысячи миль от нас. А ты, Симба, что думаешь об этом?
Симба сидел, глубоко погруженный в свои мысли. Он вспоминал то, что ему говорил отец много лет тому назад: «Великие короли прошлого смотрят на нас со звезд. Как только ты
почувствуешь себя одиноким, вспомни, что все короли, в том числе и я, готовы прийти тебе на помощь».
— Эй, Симба!— окликнул его Тимон.— Сколько можно сидеть и глазеть на небо?!
Симба не отвечал. Он сидел и вспоминал отца. Что бы он сейчас о нем подумал? Симба вздохнул так глубоко, что пух репейника взлетел высоко в воздух.
Вдруг подул ветер. Он понес пух репейника через верхушки деревьев далеко в саванну и опустил пушинки на ладонь Рафики, старого колдуна.
Мудрый старый бабуин внимательно осмотрел пушинки. Затем поковылял в свою пещеру и посмотрел на картину, когда-то нарисованную им на стволе широкого дерева. На ней был изображен львенок.
Рафики открыл сосуд из тыквы, достал оттуда клейкую массу и помазал ею голову нарисованного львенка. Теперь картина изменилась. На ней был уже не львенок, а взрослый лев с красивой золотой гривой.
— Время идет!— промолвил Рафики и засмеялся. Он стал собираться в дорогу.
На следующий день Пумба помогал Тимону искать насекомых. Охота была не очень удачной.
— Думаю, нам надо разделиться,— предложил Пумба. — Ты иди той дорогой, а я — этой.
— Нет, лучше я пойду этой дорогой, а ты — той!— возразил Тимон.
— Ну, если ты пойдешь этой дорогой, то я…
— Хватит!— прервал его Тимон.— Решайся поскорей! Пумба направился к терновнику. Может, ему удастся
найти там муравьев. Он искал среди густых ветвей — и оказался прав!
— Тимон!— прогудел он.— Иди сюда!
Он услышал, как позади него треснула ветка, и обернулся, чтобы поделиться радостью с другом.
— Я нашел тут целую кучу му…
И тут Пумба замер. Щетина у него на затылке встала дыбом, а хвост вытянулся торчком. Это был не Тимон! Это была львица, и вид у нее был очень голодный!
— Тимон! На помощь!— завопил кабан. Пумба стал быстро рыть землю, чтобы спрятаться под стволом упавшего дерева, но застрял, и половина его туловища торчала снаружи.
Тимон тут же прибежал на зов.
— Пумба?— удивился он, увидев торчащие задние ноги своего друга.— Что ты там делаешь внизу?
— Она хочет меня съесть!— завопил Пумба.
— Кто — она?.— спросил Тимон. Но тут он увидел львицу, уже приготовившуюся к прыжку! От страха мангуст зажмурил глаза. Но ничего не произошло. И тогда он приоткрыл один глаз и увидел выскочившего из кустов Симбу. Он и львица катались по земле в ожесточенной борьбе и громко рычали.
— Он поборол ее!— пропищал Тимон.— Ой, нет! Она поборола его! Ой! Да он прямо чемпион! Посмотри, Пумба, я же говорил, что он нам пригодится. Давай! Кусай ее!
Внезапно львица опрокинула Симбу на спину и прижала его лапой. Их глаза встретились.
— Нала?
— Симба?— отозвалась львица.
Тимон с удивлением смотрел, как Симба и незнакомка радостно кружили и терлись друг об друга.
— Эй, вы там! Что здесь происходит?— спросил Тимон.
— Нала, как ты выросла!— воскликнул Симба.— Что ты здесь делаешь?
— Что значит, что я здесь делаю?— спросила Нала.— Я думала, что ты погиб!
— Нет,— засмеялся Симба.— Вот он я!
— Как здорово снова встретить тебя!— радовалась Нала.
— Еще раз спрашиваю!— прервал их Тимон. — ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?
— Тимон,— сказал Симба.— Это — Нала. Она мой самый лучший ДРУГ.
— Друг!— фыркнул Тимон.— Да она хотела нас слопать!
— Простите меня,— смутилась Нала.— Я ведь не знала, кто вы такие!
Пумба, которому только что удалось выбраться из-под дерева, громко сопел.
— A-а, Пумба! Это — Нала,— познакомил их Симба.
Пумба постарался восстановить дыхание:
— Рад с вами познакомиться!
Нала улыбнулась кабану. Затем, посерьезнев, спросила:
— Симба, почему Шрам сказал, что ты умер?
— Не имеет значения,— ушел от ответа Симба.— Ведь я жив.
— Имеет!— возразила Нала.— Это ведь ты — король!
Пумба тут же рухнул на колени.
— Ваше Величество! Я пресмыкаюсь перед вами!
— Вставай!— крикнул ему Тимон.— Это называется не пресмыкаюсь, а преклоняюсь. Да и незачем это делать. Никакой он не король!
— Расскажи им правду, Симба,— попросила Нала.
— Да, она права,— признался Симба.
— Ну вот! Все испортили! Теперь никому нельзя верить!— обиделся Тимон.
Нала обратилась к Пумбе и Тимону:
— Извините нас, пожалуйста, но я хотела бы минутку поговорить с Симбой с глазу на глаз.
— Конечно,— ответил Тимон обиженным тоном.— Пошли, Пумба, оставим их ненадолго.
— Я знал это!— сказал Пумба, когда они с другом уходили.— Я так и знал, что он — король!
— Нет, я поражен!— продолжал возмущаться Тимон.— Думаешь, что знаешь кого-то, а он…
— Почему ты не рассказал им, кто ты?— спросила Нала, когда они с Симбой остались наедине.
— Они никогда не спрашивали, — ответил Симба. — Но хватит уже обо мне. Как ты попала сюда?
— Дома так все ужасно!— пожаловалась Нала.— Шрам завладел королевством. Он разрешает гиенам делать все, что они захотят!
Симба был в шоке.
— Какой ужас!— проговорил он.
— Эти гиены такие отвратительные, что мне ничего не оставалось, как уйти, куда глаза глядят.
— И ты нашла меня!— широко улыбаясь, сказал Симба. — Теперь мы с тобой прекрасно заживем вместе!
Нала грустно улыбнулась.
— Все это прекрасно, Симба, но мы не должны думать только о себе. Сейчас, когда нас двое, мы можем вернуться в королевство и все изменить.
— Нала,— начал было Симба.— Я сейчас живу по новым правилам. Хакуна магната. Что означает — никаких огорчений, никакого беспокойства, никаких обязательств…
— Послушай меня!— прервала его Нала.— Забудь эту хакуну магнату. Признай, что у тебя есть обязательства. Ты жив, и Шрам не имеет права оставаться на троне.
Симба тряхнул гривой.
— Нала, пойми! Я не могу просто так вернуться. Я — не король.
— Ты должен стать им!— возразила ему Нала.
Симба посмотрел Нале в глаза.
— Я скучал по тебе!
— Я тоже по тебе скучала,— откликнулась львица.
— Давай я покажу тебе окрестности. Уверен, тебе здесь понравится. Пошли быстрей!— позвал ее Симба.
Нала шла за ним по зеленым, пронизанным солнцем, джунглям.
— Здесь красиво,— вздохнула она.— Здесь как в раю.
— Я же тебе говорил!— сказал Симба, укладываясь на мягкое ложе из мха— Я хочу показать тебе еще одно место.
И он повел ее к водопаду. Радуга играла в тумане падающих капель воды, разлетавшихся при падении. Симба прыгнул в ледяную воду.
— Иди сюда!— позвал он и шлепнул лапой по воде.
Немного поколебавшись, Нала прыгнула к нему!
Весь день они играли в прятки в пенящемся водопаде.
А когда стало прохладнее, они поднялись на вершину горы и любовались закатом.
— Нала,— попросил Симба, прижавшись щекой к ее щеке,— останься со мной. Почему мы должны возвращаться в тот мир, который нас победил?
Нала отвернулась. Ей было невыносимо слышать то, что говорил Симба. Она не могла поверить, что сын Муфасы не хочет возвращаться в свою страну.
— Ты прячешься от своего будущего, Симба,— упрекнула она его.
— Мне слишком трудно отказаться от того, что у меня есть здесь,— объяснял Симба.— Тебе не понять этого.
— Твой отец тоже не понял бы. Муфаса был бы рад, если бы ты вернулся,— проговорила Нала.
Симба старался скрыть свои слезы.
— Мой отец мертв. И в этом моя вина.
Симба не мог уснуть.
В голове крутился разговор с Налой. Он посмотрел на нее. Она крепко спала. Не пойти ли ему прогуляться? Это, возможно, успокоит его, и он заснет.
В джунглях стояла необычная тишина. Он немного походил, потом устроился на плоском камне и посмотрел на усеянное звездами небо.
Я не могу вернуться, думал он. Как я посмотрю всем в глаза? Я не король. Из-за того, что произошло, я просто не имею права им быть.
— Даже если я вернусь,— сказал он вслух,— я все-таки не ты, папа! И никогда таким не стану.
Тут он услышал слабый звук — как будто кто-то затянул заунывную монотонную песню. Асанте сана, сквач банана. Be ее нугу, ми ми апана. Симба никак не мог понять, откуда доносилось пение. Было в нем что-то задумчивое и грустное. Симба решил идти дальше.
Пройдя немного, Симба снова остановился отдохнуть. Он улегся на ствол дерева,
упавшего над ручьем. БУЛЬК! Камешек, брошенный с берега, пролетел рядом с его головой и упал в воду.
Удивленный Симба обернулся и увидел старого бабуина, сидящего у ручья. Рафики широко улыбался Симбе. Асанте сана, сквач банана. Be ее нугу, ми ми апана,— напевал он.
— Ты меня преследуешь?— спросил Симба.— Кто ты?
Рафики посмотрел ему в глаза.
— Вопрос в том, кто ты!— ответил он.
Симба вздохнул.
— Я думал, что знаю это. Но сейчас я в этом не уверен.
— Вот как!— удивился Рафики.— А я знаю, кто ты. Ты сын Муфасы. Пока!— крикнул он и скрылся среди лиан.
Симба не верил своим ушам. Старый бабуин знал его отца? Надо остановить его, пока он не ушел!
— Подожди!— громко позвал Симба. Он помчался вперед сквозь густые заросли и догнал Рафики на вершине скалы.
— Ты знал моего отца?— спросил Симба.
Рафики покачал головой.
— Ты неправильно ставишь вопрос,— ответил он.— Я знаю твоего отца!
Симба почувствовал себя неловко от того, что ему придется сообщить старому бабуину печальную новость.
— К сожалению, я должен сообщить,— сказал он,— что мой отец давно умер.
— Ты опять ошибся,— возразил ему Рафики.— Твой отец жив\ Следуй за Рафики! Он знает дорогу!
Сердце Симбы наполнилось надеждой. Имя Рафики пробудило старые воспоминания о Скале Славы. Сейчас он впервые почувствовал себя счастливым с тех пор, как покинул дом. Он встретится со своим отцом!
Старый бабуин двигался поразительно быстро, и было нелегко поспевать за ним. Он то появлялся, то в следую-
щее мгновение исчезал. Как только Симбе казалось, что он потерял Рафики, тут же он замечал, как тот машет ему рукой.
— Поторапливайся, не мешкай!— звал Рафики.— Му-фаса ждет!
Он прокладывал себе путь сквозь заросли лиан. Наконец, он остановился возле небольшого озера, окруженного деревьями и высоким тростником.
— Мой отец здесь?— удивился Симба.
Рафики проковылял к берегу и раздвинул стебли в стороны.
— Тс-с-с,— прошептал он, приложив длинный костлявый палец к серым губам.— Посмотри вниз!
Симба подошел поближе и посмотрел на ровную гладь озера. В воде отражались мерцающие звезды. А среди них можно было рассмотреть льва с золотой гривой, смотревшего прямо на него.
— Папа?— неуверенно спросил Симба. Когда он наклонился поближе, то увидел, что это вовсе не его отец. Это было его собственное отражение. Разочарованный, он повернулся к Рафики. Видно, старый бабуин решил над ним подшутить.
— Это не мой отец!— сказал Симба.— Это просто мое отражение.
— Смотри внимательней,— приказал Рафики.
В замешательстве Симба снова уставился на ровную гладь озера. Его отражение замерцало и стало медленно меняться! Оно превратилось в образ его отца!
Симба тяжело задышал.
— Ты видишь?— спросил его Рафики.— Он живет в тебе!
— Симба…
Симба взглянул вверх. Это был голос его отца!
— Папа, ты где?— вскрикнул он.
Перед удивленным взглядом Симбы облака разошлись, и на ночном небе проступил образ Муфасы. Это был именно его образ, а не сам отец. Симба мог видеть сквозь него. Он похолодел. Это было привидение!
— Папа?— прошептал он испуганно.
— Симба, ты забыл меня?— спросил Муфаса.
— Нет!— воскликнул Симба. Как это отец мог подумать такое?
Изображение короля снова стало меняться. Симба уже не видел в нем привидение, а, напротив, ощущал присутствие отца во всем, что его окружало. Муфаса стал частью самого воздуха.
— Ты забыл, кто ты есть,— звучал голос Муфасы.— Поэтому ты забыл и меня.
— Нет же, папа!— настаивал Симба. В горле у него стоял ком, а на глаза наворачивались слезы.— Я никогда тебя не забуду!
Голос Муфасы смягчился.
— Посмотри на себя, Симба. Ты уже не тот, кем был раньше. Ты должен занять свое место в круговороте жизни.
— Но я создал свою жизнь здесь,— объяснял Симба.— Как же я могу вернуться?
— Вспомни, кто ты!— настаивал отец.— Ты мой сын и единственный законный королъ!
Голос Муфасы затихал.
— Папа!— взмолился Симба. — Подожди, не уходи! Не оставляй меня одного!
— Вспомни_ Вспомни…— слышался удаляющийся голос.
— Папа?— слабо позвал Симба. Он вглядывался в огромное звездное небо, но Муфаса исчез.
— Какая странная ночь, правда?— сказал Рафики, вновь оказавшись рядом с Симбой.
— Похоже, меняется ветер,— откликнулся Симба.
— Да,— вздохнул Рафики.
— Мне нелегко,— сказал Симба.— Я знаю, что должен вернуться. Но если я сделаю это, то мне придется смириться с тем, что я совершил.
Тут Рафики ударил Симбу своим посохом.
— Ай!— вскрикнул лев.— Зачем ты это сделал?
— Чтобы покончить с твоим прошлым!— был ответ.
— Все это замечательно, но только больно,— сказал Симба, потирая голову.
— Да, прошлое может приносить боль,— заметил Рафики и вновь поднял свой посох, но Симба на этот раз увернулся от удара.
— Ты начинаешь кое-чему учиться!— сказал Рафики.— Итак, как же ты поступишь?
— Для начала я отниму у тебя палку!— ответил Симба.— А потом вернусь домой!
На рассвете голос Налы разбудил Пумбу и Тимона.
— Я ищу Симбу,— пояснила она.— Он здесь?
Тимон удивился:
— Мы думали, он с тобой.
— Куда это он мог пойти?— спросил Пумба.
— Не знаю,— сказала Нала.— Когда вы его видели в последний раз?
— Когда он был с тобой!
— Эй!— прервал их Рафики, сидевший на сухом дереве напротив.— Вы его здесь не найдете. Король вернулся!
Услышав слова старого бабуина, Нала так обрадовалась, что громко зарычала:
— Он вернулся!
Нала увидела, как Рафики быстро исчез среди деревьев. «Я ошибалась в Симбе»,— подумала она.
— Что здесь происходит?— недоумевал Тимон.— Что это была за обезьяна?
— Симба вернулся домой, чтобы вызвать Шрама на бой!— объяснила Нала.
— Что еще за Шрам?— спросил Пумба.
— Шрам — так зовут его дядю.
Тимон был поражен:
— Эта обезьяна — его дядя?!
— Нет же,— терпеливо объясняла Нала.— Симба вернулся домой, чтобы вызвать дядю на бой и занять свое место на троне.
— А-а-а!— хором протянули Тимон и Пумба.
Тут Тимон задумался.
— Вызвать на бой?— с беспокойством спросил он.— Ты думаешь, что речь может идти о борьбе не на жизнь, а на смерть?
Нала печально кивнула. Пумба испуганно запыхтел:
— Значит, Симбу могут убить…
— Ты!— выкрикнул Тимон.— Это все ты виновата!
— Ты просто не понимаешь, Тимон,— сказала Нала.
— Я не понимаю?— сердито переспросил Тимон.— Это ты ничего не понимаешь. Симба идет прямо в лапы смерти, и во всем виновата ты!
Он начал плакать. Нала повернулась, чтобы уйти.
— Эй!— окликнул ее Тимон.— Ты куда направилась?
— Я иду за Симбой,— ответила она.
— Я тоже пойду с тобой,— сказал Пумба.— Как верный друг Симбы, я тоже пойду навстречу своей участи!
— Ну и прекрасно!— разозлился Тимон.— Иди! Играй в героя! Здесь ты не нужен! Теперь я — король джунглей!
Тимон минуту постоял, скрестив руки на груди, а потом помчался вслед за ними.
— Эй, вы,— закричал он.— Подождите меня!
Симба добрался до вершины высокого плато. Наконец-то он дошел до королевства. Скала Славы возвышалась посреди пустой иссушенной саванны.
Казалось, страна вымерла. Свирепствовала засуха. С деревьев облетели все листья. Голодные жирафы тянулись за последними листочками изо всех сил, обламывая ветви. Слоны в отчаянии обгладывали кору.
Сухой ветер усиливался. На небе собирались грозовые тучи. Может, они принесут дождь! Когда ветер заиграл его гривой, Симба глубоко вздохнул и задремал. Ему снился отец. Вспомни… Вспомни…
Немного спустя Симба сошел с плато и вступил в королевство.
В пещере Шрама Зазу сидел в клетке и печально напевал себе под нос.
— Пой что-нибудь повеселее!— приказал Шрам.
— Муфаса никогда так не обращался со мной,— ответил Зазу.
— Что ты сказал?!— взорвался Шрам.— Никогда не упоминай
этого имени в моем присутствии! Здесь Я — король!
— Да, Ваше Величество,— подчинился Зазу и затем дерзко добавил:
— Вот бы тебе так же управляться со стаей!
В это время в пещеру вбежали Шензи, Банзай и Эд.
— Шеф, ты должен что-то сделать,— взвыла Шензи.— Время обеда, а нам нечего подать.
— Да и вообще еды больше нет!— кричал Банзай.
— Гиены так голодны, что могут в любой момент поднять бунт,— добавила Шензи.
— Охота — это работа львиц,— проворчал Шрам.— Что, я должен все сам делать?
Он высунул голову из пещеры.
— Са-а-ра-а-би-и!— прорычал он.
Через пару минут появилась Сараби.
— Послушай-ка этих голодных животных,— сказал ей Шрам.
— Шрам,— ответила Сараби.— Еды больше нет. Все животные, на которых мы охотимся, ушли отсюда. У нас нет выбора. Мы должны покинуть страну и переселиться в другие земли.
— Мы никуда не пойдем!— возразил Шрам.— Я — король, мне и решать!
— Если бы ты был хоть наполовину таким же королем, как Муфаса…— начала Сараби.
— Я в десять раз лучший король, чем Муфаса! —
зарычал Шрам, ударив Сараби.
Остальные звери притихли. В этот момент в небе сверкнула молния. Высоко над саванной кружили грозовые облака. Гремел гром. Ветер свистел и завывал. И вот ослепительная молния опалила землю, и огонь охватил сухую траву. Пламя стало подбираться к Скале Славы.
Шрам глянул вверх, и у него перехватило дыхание. Там из дыма и тумана проступал призрак льва с золотой гривой!
— Муфаса? Нет! Этого не может быть!— воскликнул Шрам и отступил назад.— Ты же мертв!
Сараби приподняла большую голову.
— Муфаса?— спросила она.
— Нет, мама,— ответил Симба.— Это — я.
— Симба… ты жив…— выдохнула Сараби.
— Симба?— прошептал Шрам. Вскоре он оправился от потрясения. — A-а, Симба. Не ожидал тебя увидеть. Но ты выбрал неудачный момент.
— А мне кажется, я как раз вовремя!— возразил Симба.
— Да, но ведь ты знаешь,— запинаясь, проговорил Шрам,— какое тяжкое бремя — быть королем…
— Можешь больше не нести его,— закончил за него Симба.— Я вернулся, чтобы занять свое место — место короля!
— К сожалению, племянничек, кое-кто здесь по-прежнему считает меня королем,— сказал Шрам, кивнув в сторону гиен, которые приняли боевую стойку.
Симба посмотрел на Налу и других львиц, стоявших перед ним на уступе скалы и готовых прийти к нему на выручку.
— Оставь трон, Шрам, или выходи на бой!— крикнул Симба.
— Перейдем к силовым методам?— ухмыльнулся Шрам.— К счастью, твоего отца здесь нет, и на этот раз он не сможет тебя спасти. Кстати, почему ты не расскажешь всем, кто в ответе за смерть твоего отца?
Острая боль пронзила сердце Симбы. Отступив на шаг, он тихо сказал: «Я».
Львицы приглушенно ахнули.
— Но это был несчастный случай!
— По твоей вине!— прорычал Шрам.
— Не-е-ет!— Симба в страхе попятился, оступился, и его задние лапы соскользнули с края крутой скалы.
— Симба!— в ужасе крикнула Нала.
Шрам медленно подошел к краю скалы и теперь смотрел, как Симба цепляется когтями за уступ.
— Хм-м, знакомая картина,— пробормотал Шрам. — A-а, вспомнил! Именно так висел на скале твой отец, пока я не убил его!
Эти слова будто подхлестнули Симбу. В него влились новые силы, и он с диким рыком бросился на Шрама.
— Убийца!— кричал он.
Схватив Шрама за загривок, Симба повернулся к стае.
— Повтори, что ты только что сказал, Шрам!— приказал Симба.— Расскажи правду!
— Правду?— залепетал Шрам.— Видишь ли, правда зависит от того, с какой стороны на нее посмотреть…
Симба еще сильнее сжал горло Шраму.
— Говори!
— Это сделал я,— прохрипел Шрам, едва дыша. — Я убил Муфасу!
С оглушительным ревом на Шрама бросились львицы. Первой на помощь Симбе прыгнула Нала. Но тут же в драку ввязались гиены. Тем временем гром продолжал греметь, молнии сверкали, сухая трава вокруг Скалы Славы превратилась в море огня, который наполнял воздух удушающим дымом и пеплом.
Наконец, гиены отступили, оставив Симбу и Шрама лицом к лицу.
— Пощади, не причиняй мне зла,— взмолился Шрам. Он стоял спиной к обрыву.— Это не я убил твоего отца.
Это сделали гиены. Они злые. Симба, ведь я же твой родной дядя!
Симба замешкался на минуту, взвешивая услышанное.
— Хорошо, я сохраню тебе жизнь. Уходи, Шрам!— велел ему Симба.— Исчезни и никогда больше не появляйся!
— Слушаюсь, Ваше Величество, как прикажете,— высвобождаясь, проговорил Шрам. А в следующее мгновение он с громким рычанием развернулся и напал на племянника.
Но Симба успел отскочить в сторону.
— Ты упустил свой шанс!— прорычал он.
Симба схватил Шрама и сбросил его со скалы.
Внизу стая голодных гиен набросилась на добычу.
Их жуткий хохот эхом разносился вокруг. Через несколько минут от Шрама уже ничего не осталось.
Симба почувствовал кого-то у себя за спиной.
— С возвращением!— сказала Нала.— Твоя мать ждет, чтобы поприветствовать нового короля…
— Как прекрасно — снова оказаться здесь!— воскликнул Симба.
— Это была настоящая битва,— заметила Нала.— Ти-мон тоже помогал. Он и Пумба расправились с Шензи, Банзаем и Эдом.
Симба засмеялся.
— А как там Зазу?
— Прекрасно! Он свободен, как птица!— пошутила Нала.
Начался дождь, и тяжелые капли потушили огонь и увлажнили дымящуюся землю. Через пару минут над саванной разразился такой ливень, что повсюду появились журчащие ручьи.
В королевство вновь вернулась жизнь. Наполнились водоемы, выросла высокая зеленая трава. Акации были усыпаны маленькими золотистыми цветами, испускавшими терпкий аромат. Вечерами, когда цветы раскрывались, отовсюду слетались бабочки и пили нектар. Птицы вернулись в свои гнезда, стада антилоп вновь стали бродить по долинам.
Однажды на рассвете все звери направились к подножию Скалы Славы. Зазу немного покружил над ними, а потом скрылся за скалой.
— Зачем мы сюда пришли?— спросил жеребенок зебры.
— Чтобы увидеть маленького принца,— ответил ему его отец.— Смотри! Вот он!
Высоко на Скале Славы вместе с львицами сидели Тимон и Пумба. Все завороженно глядели, как старый бабуин посыпает чем-то голову маленького львенка. Малыш чихнул, и все рассмеялись.
Взяв на руки новорожденного, Рафики подошел к краю скалы и поднял его высоко над головой.
В саванне воцарилась полная тишина. И звери, все до единого, преклонили колени перед сыном Симбы и Налы, будущим королем.
Когда звери разошлись, на вершине Скалы Славы остался только Симба. Он спокойно наблюдал, как на западе садится красное, раскаленное африканское солнце. В саванне снова наступил вечер.
— Все идет, как ты сказал, отец,— тихо произнес Симба, глядя в небо.— Видишь, я не забыл…
В холодном небе одна за другой зажигались звезды.
ЛЕДИ и БРОДЯГА
Глава первая
Случилось это много лет назад, в рождественский сочельник. Снег тихо падал на город и укутывал деревья и крыши пушистым белым покрывалом. Дети на улице пели рождественские гимны, а издалека доносился радостный звон серебряных колокольчиков тройки лошадей, запряженных в сани.
В самом конце узкой улочки, если пройти вдоль забора и дальше по заснеженной тропинке, стоял большой деревянный дом. На двери висел рождественский венок из еловых веток, а сквозь замерзшее стекло была видна новогодняя елка, сверкающая яркими фонариками. На полу под елкой лежали коробочки, красиво завернутые в разноцветную бумагу. В этом доме пара молодоженов справляла свое первое Рождество. Супруг, высокий, красивый мужчина с карими глазами, протянул любимой жене большую шляпную коробку, перевязанную алым бантом.
— Это тебе, милая, — сказал он. — Счастливого Рождества! Молодая женщина была в восторге. Много раз она восхищалась хорошенькой шляпкой, проходя мимо витрины городского шляпника.
— Ах милый, — прошептала она, — именно об этом я мечтала больше всего, не так ли? Ведь это, наверное, та самая шляпка, с широкими лентами и бантом?
Она открыла коробку и ахнула от удивления. Вместо шляпы из нее выпрыгнул самый очаровательный на свете щенок коккер-спаниеля. На шее у собачки был повязан красный бантик
— Ну что же, бантик у нее есть, — улыбнулся мужчина.
— О, какой чудесный сюрприз! — радостно засмеялась его жена и взяла щенка на руки.
— Тебе она нравится, милая? — спросил мужчина, подумав, что, может быть, лучше было бы купить новую шляпку.
— Ах милый, как я люблю ее, — ответила женщина. Она прижала собачку к себе, а та немедленно лизнула ее в лицо. — Да ты просто красавица, моя маленькая леди! Так мы тебя и назовем.
Вечер продолжался, и молодые супруги развернули остальные подарки. Но было ясно, что Леди стала самым лучшим, самым любимым подарком. Они играли с ней до тех пор, пока не наступило время ложиться спать.
— А где она будет спать? — спросила женщина, сладко позевывая.
— Пойдем, я покажу тебе. — Мужчина взял жену за руку и повел на кухню, где стояла плетеная корзинка, на дне которой лежала мягкая белая подушечка. — Иди сюда, Леди. Вот твой домик.
— Умная девочка, — приговаривал он, беря собачку на руки и осторожно укладывая в корзинку. — Вот, пожалуйста, здесь твоя чудесная маленькая кроватка.
— Но послушай, милый, ты уверен, что ей будет здесь тепло? — спросила супруга, накрывая щенка маленьким одеялом.
— Разумеется, милая. Ей будет здесь спокойно и тепло. — Мужчина прикрутил фитиль газового фонаря и уже совсем было собирался сказать: «Спокойной ночи, Леди», как внезапно замер. — Ой, чуть не забыл! — И положил рядом с корзинкой несколько старых газет.
Потом он ласково погладил щенка.
— Теперь все в порядке. Спокойной ночи, Леди.
Тут мужчина заметил, что его жена была чем-то обеспокоена.
— Не бойся, милая. Она наверняка сразу же уснет.
Но Леди совсем не хотела спать. Как только из кухни
все ушли, она выпрыгнула из корзинки и толкнула лапой дверь. Выбравшись наружу, она увидела молодых супругов, поднимавшихся вверх по лестнице. Леди тявкнула.
— Ой, посмотри, — сказала женщина. — Ей так одиноко на кухне! Может быть, ты разрешишь ей одну-единст-венную ночь побыть рядом с нами? — попросила она мужа. Тот смешно наморщил лоб и спустился вниз. Леди радостно завиляла хвостом.
— Нет, милая, — заявил он, поднимая щенка на руки. — Если мы хотим показать Леди, кто хозяин в доме, то должны сразу приучать ее к порядку, быть твердыми и последовательными с самого начала. — Он отнес собачку на кухню и снова посадил в корзинку. — Запомни, Леди, твой домик здесь, — сказал он решительно. — Именно здесь.
Леди позволила ему повернуться и уйти. Все это время она сидела тихо, но как только мужчина закрыл дверь, она снова выпрыгнула из корзинки и толкнула лапой кухонную дверь, но на этот раз та не открылась. Она попыталась опять. Бесполезно. «Как странно, — подумала Леди, заглянув под дверь. Снаружи стоял стул. Леди пришла в полнейшее недоумение. — Ведь не думают же они, что я буду всю ночь спать в этой холодной, темной кухне?»
Леди жалобно заскулила. Секунду спустя с верхнего этажа послышался грохот.
— Леди! — крикнул мужчина. — Немедленно перестань! Сейчас же!
Леди замерла возле кухонной двери и еще немножко поплакала. Наконец она услышала скрип шагов на лестнице. Там зажегся свет, и под дверью мелькнула тень.
— А ну-ка тихо! — крикнул мужчина из-за двери. — Слышишь? А ну живо в кровать! Сейчас же! И больше ни звука!
Леди грустно поплелась назад к своей корзинке.
Она попыталась заснуть, но часы на кухне тикали слишком громко. Как тут уснешь?! Так прошел час. В конце концов Леди осторожно выбралась из корзинки и снова подошла к двери. Она толкала, упиралась изо всех сил, и дверь все-таки открылась. Выбежав из кухни, Леди увидела деревянную лестницу, показавшуюся ей неприступной горой. Она ведь никогда раньше не ходила по лестницам.
Леди ползла вверх как могла. Наверху ей даже пришлось остановиться и перевести дух. Потом она побежала в комнату, где, как ей казалось, спали хозяева. Громкий, фыркающий звук напугал ее, но это всего лишь чихнул во сне мужчина. Леди вскарабкалась на перину и устроилась в тепле, сладко повизгивая.
— Милый… — услышала Леди шепот хозяйки.
— Хммммм… — тот перевернулся на другой бок и засунул голову под подушку.
Леди снова взвизгнула.
— Милый, а милый, — вполголоса сказала женщина.
— А, что, что случилось? — сонно пробормотал супруг.
— Посмотри.
Муж приподнялся на кровати.
— Да уж, да… — печально вздохнул он, протянул руки к Леди и пересадил ее в дальний угол кровати. Хозяйка накрыла ее мягким одеялом, и Леди как следует устроилась в своей новой, теплой постели.
— Но запомни, — сказал мужчина строго, — это только на одну-единственную ночь!
Глава вторая
Через полгода после того, как ее оставили в спальне «только на одну ночь», Леди по-прежнему спала на кровати под теплым одеялом. Наступило лето, и она стала почти уже совсем взрослой. Ей нравилось гулять утром вместе с хозяином. Потом он уходил на работу, а она играла целый день возле дома, пока хозяйка занималась домашними делами.
Как-то утром ее, как обычно, разбудил бой часов. Леди сладко потянулась и вспомнила, что ужасно проголодалась. Пора было схватить и потянуть хозяина за пижаму, чтобы он проснулся и покормил ее.
— Сейчас, Леди, сейчас, — пробормотал он, зевая. — Я уже встаю, вот уже почти совсем проснулся… — Вдруг он засмеялся: — О нет, только не это!
— Что с тобой, милый? — поинтересовалась жена. — Что случилось?
Мужчина снова рухнул на кровать.
— Ты не могла бы объяснить нашей Леди, что на свете существует такой день — воскресенье?
Хозяин снова закутался в пуховое одеяло. «Ну что же, — подумала Леди. — Если он сегодня такой сонный и не хочет давать мне завтрак, я могу и подождать». День стоял чудесный, и надо было успеть столько всего посмотреть и сделать на улице. Она скатилась вниз по лестнице, выбежала на кухню и выбралась наружу через маленькую дверку, которую хозяин выпилил специально для того, чтобы Леди могла уходить и приходить, когда ей вздумается.
Воздух во дворе был мягок и свеж. Леди обнаружила стайку о чем-то совещавшихся воробьев и погналась за ними. Те испуганно поднялись в воздух. Обежав вокруг дома, Леди нашла в траве старую обглоданную косточку. Как раз недавно она обнаружила чудесное место, чтобы там что-нибудь закопать. Рядом с колышком, вбитым возле поленницы дров, она выкопала маленькую ямку, положила туда косточку и хорошенько утоптала землю сверху. Вырвав с корнем розовый тюльпан, она посадила его снова, но уже вверх тормашками.
— Вот так будет лучше, — сказала она и улыбнулась.
В этот самый момент Леди услышала какой-то шорох.
«Интересно, кто это там?» — подумала она и пошла посмотреть. Вдруг из поленницы высунулась крысиная голова. Крыса оскалила свои острые зубы, и ее красные глазки-бусинки злобно засверкали. Леди тявкнула, но крыса продолжала следить за ней, как бы показывая своим видом: «Меня не напугаешь, я тебя не боюсь!» Леди прыгнула на крысу, и та дала стрекача. Собака гонялась за ней по всему двору, но крысе удалось сбежать через дырку в заборе. Леди попыталась протиснуться под забором, но щель оказалась слишком узкой для нее. Тогда она принялась быстро рыть землю.
Как раз в это время с улицы послышался звук велосипедного звонка. Почтальон! Крыса была тут же забыта, и Леди стрелой помчалась к парадному крыльцу, куда почтальон как раз бросил газету. Воскресная газета всегда была намного тяжелее и толще, чем обычные, и когда Леди протискивалась вместе с ней сквозь свою собачью дверь, газета порвалась.
Хозяева уже завтракали на кухне. Мужчина взял газету.
— Большое спасибо, Леди, — поблагодарил он. В награду Леди получила вкусное печенье. Она села возле стола
и внимательно наблюдала, как хозяин разворачивает газету.
— А ты заметила, милая, — он улыбнулся, глядя на жену сквозь большую дыру в газете, — что с тех пор, как у нас появилась Леди, мы видим все меньше тревожных заголовков?
— Да, — хозяйка нежно погладила Леди по голове. — Я даже представить себе не могу, как бы мы без нее обходились.
— А ведь ей всего шесть месяцев, — заметил муж. Он отложил на время газету и задумчиво произнес: — Я кое-что вспомнил. Не пора ли нам заплатить налог на содержание собак?
Леди навострила уши.
— Ты прав, — поддержала его хозяйка. — Завтра я все улажу.
На следующий день хозяйка показала Леди белую коробку, перевязанную большим розовым бантом.
— Это сюрприз для тебя, — сказала она и достала красивый голубой ошейник с блестящей, словно бриллиант, подвеской. — Надеюсь, тебе это подойдет.
Леди радостно виляла хвостом, пока женщина застегивала на ней ошейник. Затем хозяйка поднесла зеркало так, чтобы Леди могла как следует рассмотреть себя.
— Просто великолепно! Ты чудесно выглядишь. Совсем как взрослая! Подумать только, как удивятся твои друзья Скотти и Верный!..
Леди была в восторге. Свой собственный ошейник! Она вышла на парадное крыльцо и побежала к большому каменному дому, стоявшему на другой стороне улицы.
Там она заметила своего приятеля Скотти, шотландского терьера, усердно пытавшегося закопать в землю косточку.
— Привет, подружка, — обрадовался Скотти, увидев ее.
Леди гордо прошлась вокруг него.
— Заметил что-нибудь новенькое?
— Тебя что, вымыли? — сосредоточенно нахмурился Скотти.
— Нет, совсем не то. Кое-что другое.
— Хмм… ты подстригла когти?
— Попробуй еще раз, — таинственно улыбнулась Леди.
— Ну да, по правде говоря, что-то не соображу, — смутился Скотти. Леди встряхнула головой, так что подвеска с ее именем зазвенела. Скотти улыбнулся, гордый своей сообразительностью. — Не может быть, подружка, новехонький ошейник!
— Тебе нравится?
— Еще бы! — Скотти фыркнул от удовольствия. — Ах, как вкусно пахнет! Стоящая вещь. Ты уже показывала Верному?
Леди отрицательно покачала головой.
— Тогда будет лучше, если мы пойдем к нему вместе, — предложил Скотти. — Ты же знаешь, каким он становится чувствительным и ранимым, когда дело касается подарков.
И они отправились к соседу и приятелю. Верный дремал на веранде большого, старого, но по-прежнему роскошного особняка с белыми колоннами. Когда Леди и Скотти поднялись по ступенькам, пожилому лохматому псу с коричневой шерстью как раз что-то снилось: он вздрагивал и повизгивал во сне.
— Видишь, он спит, — прошептала Леди.
— Ага. Вспоминает, наверное, о старых добрых временах, когда вместе с дедушкой гонял по болотам преступников.
Леди изумленно посмотрела на Скотти.
— А я и не знала, что он работал в полиции…
— Да, служил, — кивнул Скотти печально. — Но… до того.
— До чего? — не поняла Леди.
— Пора тебе узнать всю правду, — Скотти тяжело вздохнул. — Обычно с собаками такого не бывает, но Верный потерял нюх.
— Ах, как жалко! — воскликнула Леди.
— Еще бы. Но он ни за что не должен догадаться, что мы знаем об этом. Иначе его бедное сердце не выдержит и разорвется.
Как раз в этот момент Верный проснулся и увидел друзей.
— Доброе утро, мисс Леди, — он зевнул. — Привет, Скотти.
— Видишь, что у меня есть? — Леди показала новый ошейник.
— Не верю своим глазам, мисс Леди, у вас появился собственный ошейник! — изумился Верный.
— И еще табличка с моим именем на нем, — гордо уточнила Леди.
— Как быстро летит время… Вы уже совсем большая, — задумчиво произнес Верный.
— Ага, — подтвердил Скотти. — Кажется, еще совсем недавно она смело вонзала зубы в ботинки хозяина. А теперь полюбуйтесь-ка на нее, настоящая взрослая леди!
— И ей оказана самая большая честь, которую только может оказать человек собаке, — серьезно проговорил Верный.
— Этот ошейник — знак признательности и доверия, — торжественно провозгласил Скотти.
— И он прав, мисс Леди, — кивнул Верный. — Как говаривал мой старый дедушка, пес Служака… — Он вдруг замолчал. — Вы не помните, рассказывал ли я когда-нибудь раньше о моем дедушке Служаке?
— Ну конечно, ты рассказывал! — кивнул Скотти.
— Рассказывал? Хмммммм… — растерянно нахмурился Верный.
Тут Леди услышала свист, доносившийся издалека.
— Это хозяин, — сообразила она и собралась идти домой. — Он возвращается с работы. Извините, мне пора.
И Леди через весь квартал поспешила к своему дому. Хозяин как раз поворачивал за угол.
— Ух ты, здорово, что это там у нас такое? — сказал он, увидев бежавшую по тропинке Леди. Потом нагнулся, чтобы потрогать подвеску. — А, так ты теперь у нас совсем взрослая девушка, правда? Ну что ж, Леди, как насчет легкого ужина? — Он с улыбкой приоткрыл для нее дверь. — Сначала дамы.
В тот вечер хозяева засиделись перед камином дотемна. Леди лежала на полу и рассматривала табличку со своим именем, блестевшую в свете огня.
— Знаешь что, милая… — начал хозяин, не спеша набивая трубку и потрепав Леди за ухом. — Я должен сказать, что с Леди жизнь в нашем доме прекрасна.
Его жена оторвалась на минуту от вязанья и улыбнулась.
— Да, любимый, ты прав. Не могу себе представить, как бы мы жили без нее.
Глава третья
Неподалеку от той самой улицы, где жила Леди, но в другом районе, рядом с грязными, коптящими фабриками, в старой бочке на железнодорожном пустыре проснулся беззаботный пес по имени Бродяга.
«Ах, какое чудесное утро», — подумал он, потягиваясь и зевая. Потом напился воды из пруда на задворках и вымыл свою бурую шерсть под струей из прохудившегося пожарного крана. В животе у него забурчало. «Самое время перекусить», — решил Бродяга.
У Бродяги не было ни дома, ни миски, ни ошейника, не было даже коврика для сна. Но иначе такому псу никогда бы не отведать всех тех удивительно вкусных блюд, которые мир успел выдумать! И пока он не спеша бежал по булыжной мостовой, ему представлялись самые разные варианты завтрака. Зайти в гриль Берни? Нет, там он обедал вчера вечером. А как насчет удивительных пирожных и сахарных булочек в витрине булочника Франсуа? Лучше всего оставить их на потом — собака, которая живет самостоятельно, должна заботиться о будущем. Поэтому Бродяга остановил свой выбор на ресторане Тони. Замечательно! Он не был здесь уже целую неделю. Оглядевшись по сторонам, пес свернул за угол и начал царапать служебную дверь. Ему открыл повар Джо.
— Бон джорно! — расплылся в улыбке повар. — Ты хочешь перекусить, не так ли?
Бродяга неуклюже прыгал и радостно лаял.
— Ладно, — сказал Джо. — Наш шеф-повар припрятал
для тебя чудесную сахарную кость. Завтрак слева по цен-тру! — с этими словами он швырнул кость вверх. Бродяга подскочил и поймал зубами на лету. — Классная работа!
Отыскав себе укромное местечко возле забора за дровяным сараем, довольный Бродяга собрался насладиться честно заработанным завтраком. Но не успел он сгрызть и половины вкусной косточки, как его отвлек знакомый грохот конной повозки. Бродяга выглянул через дыру в заборе и сразу же узнал темно-зеленую деревянную телегу. Но еще хуже было то, что в будке, стоявшей на повозке, были заперты два его хороших друга: английский бульдог Буль и голубоглазый пекинес Лохматик.
Собачник остановил свою тюрьму на колесах, спрыгнул на землю и приколотил к забору какую-то табличку. Как только он немного отъехал, Бродяга выбрался из своего укрытия, чтобы посмотреть на надпись.
ПРЕДУПРЕЭВДЕНИЕ:
НАСТОЯЩИМ УВЕДОМЛЯЕТСЯ,
ЧТО ВСЕ СОБАКИ, ЗА КОТОРЫХ НЕ УПЛАЧЕН НАЛОГ НА СОДЕРЖАНИЕ,
БУДУТ СРАЗУ ЖЕ ПОСАЖЕНЫ ПОД АРЕСТ ПО РЕШЕНИЮ ГОРОДСКОГО СОВЕТА
«Ну и ну, — подумал Бродяга, — этот город и впрямь хочет избавиться от всех бездомных собак».
Собачник остановился немного дальше, чтобы повесить еще одну табличку, а Бродяга помчался к его будке.
— Привет, — прошептал он.
Буль, до этого понуро сидевший в клетке, подскочил от неожиданности.
— Вот это да! Смотри, Лохматик, это же Бродяга!
Пекинес прижался к запертой решетчатой двери и подмигнул.
— Привет, храбрец. Тоже хочешь погулять на празднике?
— Молчи уж, — строго оборвал его Бродяга и потянулся к защелке. — Я смотрю, вы в хорошем настроении. Но ведь по всему городу развешаны таблички!
Бродяга приподнял задвижку носом, и дверь распахнулась.
— Большое тебе спасибо, — сказал Лохматик.
— Ты хороший парень, — поблагодарил Буль.
Конечно, Бродяга хотел бы остаться и поболтать
с приятелями, но как раз в этот момент собачник заспешил назад к своей повозке.
— Сматывайтесь отсюда, и поскорее, — крикнул Бродяга, прячась под телегой. — Бегите! И в следующий раз будьте поосторожнее!
Оба друга выпрыгнули из будки и припустили по дороге.
— Стой! — закричал собачник, заметив их. — В чем дело?!
Схватив свою сеть, он хотел накинуть ее на Буля и Лохматика, но в этот миг Бродяга выскочил из-под повозки и вцепился зубами в его форменные брюки.
— Ай! — Собачник испуганно оглянулся. — Ах ты, паршивый пес! А ну пусти меня!
Бродяга отпустил штанину и кинулся прочь.
— Ты еще поплатишься за это! — погрозил ему вслед собачник.
Бродяга мчался во весь дух, но собачник неуклонно догонял его. Еще немного, и он схватит храбреца. Бродяга спас своих друзей, но теперь ему надо спасаться самому!
Глава четвертая
Скотти и Верный решили прогуляться вместе с Леди.
— Подружка! Подружка! — кричал Скотти, пока они бегали по двору, разыскивая ее.
— Эй, отзовитесь, мисс Леди, — рычал Верный. — Мисс Леди!
«Как жалко, что Леди не отвечает», — подумал Скотти. Вместе с Верным они обогнули дом, где и увидели Леди, отдыхавшую в тени рядом со своей миской.
— Ах, вот ты где. Доброе утро, подружка, — радостно улыбнулся Скотти. — Какой сегодня чудесный, славный денек! Леди вздохнула и печально посмотрела на Скотти.
— Но, мисс Леди… — Верный наморщил лоб. — Что-то случилось?
— Точно, — поддержал его Скотти. — Ты нам только скажи. Если тебя кто-то обидел, то мы ему…
Леди посмотрела на него, слегка приподнявшись.
— Ах, все не так-то просто. По-моему, я сама в чем-то виновата, что-то я сделала не так.
— Вы, мисс Леди? — удивился Верный.
— Должно быть, я. Хозяева ведут себя весьма странно. Собаки стояли слишком близко к дому, и, чтобы им не мешали разговаривать, Скотти предложил пойти в оранжерею. Там уж их точно никто не услышит.
— Ну, подружка, — решительно проговорил он. — Выкладывай все без утайки.
И Леди рассказала им свою историю. Впервые она заметила, что что-то не так, еще за пару дней до того, ког-
да вышла на улицу, чтобы встретить возвращавшегося с работы хозяина. Едва завидев его на улице, она спрыгнула с крыльца и побежала навстречу, чтобы горячо поприветствовать его и позвать в дом.
— Обычно он с радостью встречал меня, — сказала Леди упавшим голосом. — Но в тот раз он прошел мимо и приказал только: «Тихо, Леди, тихо!»
Скотти укоризненно покачал головой.
— Он никогда раньше так не поступал, — закончила Леди.
— Все в порядке, подружка, продолжай, — попросил терьер, с беспокойством взглянув на Верного.
Леди рассказала им, как хозяин вошел в дом, поздоровался с женой и спросил у нее, как дела. И еще он сказал что-то о здоровье и самочувствии жены: мол, ты целый день в доме одна, да еще вынуждена тащить на себе эту обузу.
— Обузу? Это он о тебе?! — Скотти был шокирован.
— Он никогда раньше не называл меня так, — шмыгнула Леди носом.
— Ну, ну, подружка, — мягко сказал Скотти. — Я бы на твоем месте не стал расстраиваться из-за этого. Пойми же, они всего-навсего люди.
Верный кивнул.
— А вот мой дедушка, старый Служака, говорил обычно в таких случаях… — Он замолчал. — Слушай, ты не помнишь, рассказывал ли я вам раньше о своем дедушке?
— Рассказывал, рассказывал, — Скотти начал терять терпение. — И притом довольно часто.
— Но и это еще не все, — продолжала Леди. Она рассказала друзьям, как принесла накануне хозяйке свой ошейник, чтобы вместе пойти на привычную послеобеденную прогулку, но хозяйка отказалась идти гулять.
— Почему? — Скотти приподнял брови.
— He знаю. Она сидела в комнате и вязала крохотные розовые носочки.
Скотти и Верный переглянулись.
— Крошечные розовые носочки? — переспросил Скотти.
— Да, — вздохнула Леди.
— Продолжай, подружка.
Леди рассказала, как попыталась сыграть с хозяйкой в какую-нибудь игру, но той совсем не хотелось играть. А когда розовый клубок выкатился из ее рук, Леди подумала, что с ним можно весело поиграть. Она схватила клубок зубами и побежала во двор. Но хозяйка кинулась за ней и шлепнула по спине.
— Она тебя отшлепала?! — ахнул Скотти.
— Впрочем, мне даже не было больно, — ответила Леди. — Но хозяйка еще ни разу меня не била.
— Ну-ну, подружка, — дружелюбно пытался утешить ее Скотти. — Не принимай это близко к сердцу. В такое время…
— В какое такое время? — не поняла она.
— В жизни большинства людей наступает такой период, — попытался объяснить Верный, — когда, э-э-э… хм… как бы это сказать… ну, в общем, они говорят про аистов и капусту…
— Какую еще капусту? — еще больше запуталась Леди.
— Верный пытается сказать, — не вытерпел Скотти, — что у твоей хозяйки скоро будет ребенок.
— Что?.. — Леди наморщила лоб, моргнула пару раз и спросила: — А что такое ребенок?
— Дети похожи на людей, — объяснил Скотти.
— Хотя они намного меньше, — добавил Верный. — И, если память мне не изменяет, они целыми днями кричат.
— Они ходят на четырех лапах, — продолжал Скотти. — И еще они ужасно дорогие. Тебе не разрешат даже поиграть с малышом.
— Впрочем, они ужасно милые, — возразил Верный.
— И ужасно, ужасно мокрые, — закончил Скотти.
Как раз в это время мимо пробегал Бродяга. Собачник
гонял его по всему городу, с одной окраины на другую. Но в конце концов Бродяге удалось улизнуть.
Разумеется, он заметил, что этот маленький коккер-спа-ниель был необычайно красив. Да к тому же эти два глупых пса рядом с ней совершенно ничего не знали про детей.
— Дети… они… это ужасное мучение, — сказал Бродяга, подходя к ним и непринужденно вступая в разговор.
Скотти и Верный с беспокойством взглянули на незнакомца, бесцеремонно протиснувшегося между ними.
— Дети, конечно же, могут быть и милыми, — начал он объяснять, обращаясь к Леди, — но они царапаются, щипаются и постоянно таскают тебя за уши. И это еще не самое худшее. Хуже всего то, во что они превращают тихую и спокойную до этого квартиру. — Он многозначительно помолчал. — Они просто маленькие домашние разбойники.
— Эй, послушай-ка, парень, — злобно пролаял Скотти. — Да кто ты вообще такой, что вмешиваешься в чужие разговоры?
— Поверь мне на слово, как знатоку, — самоуверенно ответил Бродяга. — Вот подождите немного, как только появится малыш, — он снова посмотрел на Леди. — Представь, что хочешь почесаться в свое удовольствие, но все вокруг начинают вдруг вопить, что ребенок подцепит от собаки блох! Только ты соберешься облаять какого-нибудь нахального чужого пса, как они кричат, что ты разбудишь маленького. — Теперь он смотрел на Леди слегка пренебрежительно, изображая из себя многоопытного скитальца, успевшего много повидать на своем веку и даже устать от жизни. — А ты можешь ожидать самых худших изменений во всем, что касается еды и жилья.
Помнишь те чудесные, сочные, сладкие кусочки говяжьей вырезки, которыми тебя обычно угощают хозяева?
Леди растерянно кивнула.
— Забудь их! — Бродяга решительно махнул лапой. — Отныне тебе предназначаются лишь остатки противной детской манной каши. А помнишь мягкую и теплую кровать с пуховой периной у камина? Как только появится малыш, ты будешь жить в холодной и сырой собачьей будке на улице.
Леди ахнула при одной этой мысли. Жить в конуре?!
— Да не слушай ты его, подружка, — встрял Скотти. — Люди вовсе не такие уж и плохие.
— Это точно, мисс Леди, — поддержал друга Верный. — Все знают, что собака — самый лучший друг человека.
Бродяга только усмехнулся.
— Да бросьте вы, ребята, никто уже давно не верит в эти старые небылицы.
— Ну почему же! — запальчиво гавкнул Скотти. Ему надоел этот упрямый и нахальный незнакомец. — К тому же, мы не нуждаемся в советах какого-то вздорного пса! А ну вали отсюда, живо! Иди, куда шел!
Бродяга догадался, что до терьера дошел смысл его слов.
— Ну, ладно, ладно тебе, Сэнди, — сказал он примирительно.
— Меня зовут Скотти. Проваливай!
— Хорошо, хорошо, — Бродяга постарался произнести это как можно вежливее и повернулся, чтобы уйти. — Уже ухожу. Но запомни, — предостерег он Леди, — ни один человек не может любить всем сердцем сразу двоих. Когда появляются дети, собаки уходят.
Бродяга трусцой пробежал через двор и скрылся из виду. Леди словно окаменела.
«А вдруг он прав? — подумала она. — А вдруг хозяева именно так поступят со мной однажды?»
Глава пятая
Прошла зима, настала весна, а хозяева продолжали себя вести все так же странно. Они бесконечно спорили о каких-то детских именах и часами возились с комнатой, в которой никто не жил. Леди удивлялась: живот у хозяйки все рос и рос, а она, вместо того чтобы сесть на диету, среди ночи посылала мужа принести ей что-нибудь вкусненькое, например, арбуз или булочку с корицей.
Но самое неприятное заключалось в том, что оба они были постоянно заняты, и Леди несколько раз даже подумала, что о ней совсем забыли.
Но вот однажды в ненастную апрельскую ночь, когда ветер шумел за окном, хозяин срочно послал за доктором. На втором этаже поднялся ужасный переполох, и Леди сперва опасалась, что женщина заболела. А потом хозяин спустился по лестнице, радостно улыбаясь и громко восклицая: «У меня родился мальчик! Мальчик!»
Так Малыш появился на свет.
Прошло несколько дней. Леди все время слышала, как Малыш плачет в своей детской комнатке на втором этаже. В кухне все столы были заставлены бутылочками с молоком, а во дворе на бельевой веревке сушились свежевыстиранные пеленки. Все в доме улыбались и были счастливы.
То есть все, кроме Леди. Она тоже была бы счастлива, если бы ей уделили хоть чуточку внимания. Но всем было не до нее.
Как-то раз любопытство взяло верх, и Леди осторожно поднялась по лестнице, а потом тихонько приоткрыла
лапой дверь в детскую комнату. Там сидела хозяйка и пела колыбельную песенку для кого-то, завернутого в пеленки. Этот кто-то спокойно посапывал у мамы на руках. Когда хозяйка положила сверток в кроватку, Леди поднялась на задние лапы и попыталась заглянуть внутрь.
Неожиданно сзади послышались шаги хозяина. Леди присела, испугавшись, что он рассердится на нее за то, что она без спросу вошла в детскую. Но хозяин осторожно взял ее на руки и поднял над кроваткой, а хозяйка отодвинула в сторону кружевные занавески. В колыбельке лежал крошечный человечек, у которого почти совсем не было волос на голове.
Леди была весьма удивлена. «Это и есть Малыш? — подумала она. — Значит, из-за него хозяева подняли столько шума?»
Скотти и Верный оказались правы. Малыш был милый, и пахло от него очень приятно. Леди сразу полюбила его. Тут произошло нечто совсем уж неожиданное. Хозяин погладил ее по голове, а хозяйка почесала за ушком. Леди снова почувствовала себя счастливой. «Они все-таки не забыли меня!»
Лето было почти на исходе. Леди навещала Малыша каждый день. Ей нравилось наблюдать, как он растет и играет. Скоро Малыш переселился в манеж, где мог прыгать и скакать сколько вздумается. Хозяева очень редко оставляли сына одного, но уж если такое случалось, то Леди зорко стояла на посту возле детской комнаты, чтобы Малыш был под надежной охраной.
Однажды вечером Леди с тревогой заметила, что хозяин поспешно упаковывает чемодан.
— Ты готова, милая? — крикнул он из гостиной.
Леди побежала к Малышу и увидела, что хозяйка сидит
возле кроватки и укачивает сына. В комнату вошел ее муж.
— Мы уже опаздываем, у нас мало времени, милая. Пора.
— Ах, милый, — отозвалась хозяйка. — Я не в силах уехать от моего малыша. Он такой маленький и беспомощный.
— Пойдем, — настаивал хозяин. — Если он проснется, то мы уже никуда не успеем.
Женщина неохотно поднялась.
— Мне кажется, что его не стоит бросать одного.
— Чепуха, — возразил хозяин, легонько подталкивая жену к выходу.
Леди была возмущена. «Подумать только, они оставили Малыша одного! Разве можно так поступать с ребенком?! Они, наверное, сошли с ума!» Леди преградила им дорогу.
— Что это с ней случилось? — удивился хозяин.
— Ей кажется, что мы хотим бросить Малыша, — догадалась женщина.
Хозяин нагнулся. Он хотел погладить собаку, чтобы успокоить ее, но она увернулась от его руки.
— Не бойся, Леди. Мы скоро вернемся, нас не будет дома лишь несколько дней, — пообещал он.
— А за Малышом присмотрит тетушка Сара, — добавила хозяйка.
— Мы знаем, что ты будешь ей хорошей помощницей.
«Ну, это совсем другое дело», — подумала Леди. На
этот раз она позволила себя погладить, раз уж они скоро приедут, и ребенок не останется без присмотра.
В это время раздался звонок в дверь. Хозяин выпрямился.
— Это она, — он начал спускаться по лестнице, крикнув на ходу: — Иду, иду, тетушка Сара!
Леди побежала за ним. Хозяин открыл дверь. На пороге стояла дама с пышными седыми волосами. В одной руке она держала чемодан, а в другой — голубую корзинку.
— Извините, что я припозднилась, — прощебетала она ангельским голоском. — Надеюсь, я не заставила вас долго ждать.
— Что вы, совсем нет! — хозяин хотел взять у нее чемодан и корзинку. — Разрешите вам помочь.
— Нет, нет, не беспокойтесь, я и сама справлюсь. Лучше отправляйтесь по своим делам. Вам нельзя опаздывать на поезд. Всего хорошего, ни о чем не беспокойтесь.
И она выпроводила хозяев за дверь.
Леди сразу же стало грустно и одиноко. Тетушка Сара совсем не обращала на нее внимания.
— Итак, — произнесла тетушка, — теперь я должна посмотреть на моего почти уже совсем взрослого племянника.
Леди поднялась за ней на второй этаж и увидела, как та склонилась над детской кроваткой.
— Ах ты мой маленький, — тут тетушка Сара ахнула. — Ай! А ты что здесь делаешь? — крикнула она Леди. — Прочь отсюда!
Леди изумленно заморгала.
— Убирайся вон! Исчезни! — вопила тетушка Сара.
Леди выбежала из детской комнаты. Дверь снова закрылась, и изнутри послышался плач ребенка.
— Тише, тише, — говорила тетушка Малышу. — Уж я-то позабочусь, чтобы эта собака больше тебя не пугала.
«Я напугала Малыша? — удивилась Леди. — Но ведь она сама напугала его своим громким криком!» Леди вздохнула и вернулась в прихожую. И вдруг из голубой тетушкиной корзинки одновременно высунули головы две сиамские кошки. Кошки, которых звали Си и Ам, хитро и злобно посмотрели на собаку и выпрыгнули из корзинки. Леди следила за ними со смесью любопытства и подозрительности. Вдруг кошки вцепились когтями в скатерть, на которой стоял аквариум с золотыми рыбками, и потащили ее со стола. Насмерть перепуганные рыбки беспорядочно заметались в поисках спасения.
Леди метнулась к кошкам, но было уже слишком поздно. Стеклянный шар секунду покачался на краю стола и свалился на пол. Вода растеклась по всей комнате.
Си и Ам злорадно переглянулись. Леди пришлось срочно спасать несчастных рыбок!
— Ах вы, гадкие! — тявкнула она. Кошки продолжили разгром. Сперва они вскарабкались на стол и скинули вазу. Затем повисли на гардинах, уцепившись когтями, и принялись раскачиваться. Услышав треск рвущейся материи и довольное мяуканье, Леди стала мрачнее тучи.
— Ох, это просто ужасно! — залаяла она. — Прекратите!
Внезапно послышался детский плач. Кошки хитро переглянулись и начали подниматься по лестнице, ведущей в детскую. Но Леди кинулась вслед и преградила им дорогу, а потом, грозно зарычав, бросилась в атаку. Она снова выгнала кошек в гостиную, где они моментально запрыгнули на высокий подоконник и окончательно сорвали гардины. Леди запуталась в них и нечаянно задела картину, стоявшую на столе. Деревянная рама со страшным треском ударилась об пол.
— Что это там происходит?! — испуганно вскрикнула тетушка Сара. Леди все никак не могла выпутаться из гардин, когда послышались торопливые шаги по лестнице, а затем возмущенный возглас: «Ах ты, негодница!»
К большому удивлению Леди, тетушка не помогла ей выбраться, а поспешила к своим кошкам, жалобно мяукавшим и державшимся так, будто это Леди на них напала, а не наоборот.
— Сладкие мои носики! — ворковала тетушка Сара, подхватывая кошек на руки. — Крошки вы мои любимые!
Она огляделась, оценивая разрушения, а затем гневно погрозила Леди указательным пальцем.
— Ты, злобное животное, не смей обижать моих маленьких невинных ангелочков!
Несчастная Леди так и осталась сидеть под шторами, наблюдая, как тетушка промаршировала на второй этаж, прижимая к себе кошек, продолжавших злорадно перемигиваться между собой.
Глава шестая
На следующий день тетушка Сара вызвала по телефону такси. Она собралась в город и взяла Леди с собой. «Как здорово!» — обрадовалась Леди. Она еще ни разу не бывала в городе. Тетушка зашла в магазинчик, уставленный птичьими клетками и аквариумами, где было множество самых разнообразных зверюшек. Леди пришла в восторг.
— Чем могу служить? — улыбнулся продавец.
— Мне нужен намордник, — строго сказала тетушка Сара. — То есть, конечно, не мне, а вот этому злобному животному, — указала она на Леди.
— Сию минуту, мадам, — засуетился продавец. — Вот, пожалуйста, это наша самая последняя модель, намордник и поводок в придачу. — Он нагнулся и посмотрел на Леди. — Как раз для таких маленьких собачек.
Леди замотала головой и отпрыгнула в сторону, но продавец уже успел ловко надеть на нее намордник. Это было ужасно! «Надо немедленно от него избавиться!» — она спрыгнула с прилавка на пол и побежала.
— Леди, стой! — крикнула тетушка Сара и натянула поводок. — Вернись сейчас же!
Но Леди хотелось лишь одного: как можно скорей оказаться на свободе.
Она дернула поводок изо всех сил. Тетушка споткнулась о порог и упала, а Леди, избавившись от привязи, свободно выбежала из магазина и понеслась, не разбирая дороги, по булыжной мостовой. «Бип! Бип! Бип!» —
загудел автомобильный сигнал. Совсем сбитая с толку, Леди еле успела отпрыгнуть в сторону. Машина с ревом пронеслась мимо. Леди развернулась, чтобы побежать дальше, но тут ее чуть не сшиб велосипедист. Она метнулась влево, но там ей перегородил дорогу грохочущий трамвай. Она поспешила направо и едва не попала под колеса грузовика, который промчался перед ней на полном ходу, выпустив из выхлопной трубы целое облако едкого дыма. Леди стояла посреди дороги и чихала. Ни разу в жизни она не была так напугана!
Наконец ей удалось свернуть с дороги на боковую улочку, где она с разбега угодила в огромную кучу мусора. Бутылки и коробки разлетелись в разные стороны с ужасным грохотом. Несколько жестяных консервных банок повисли на поводке и волочились за ней, подпрыгивая по камням мостовой и страшно грохоча. Внезапно услышав лай, Леди оглянулась и увидела трех огромных собак, которые гнались за ней, оскалив клыки. Их злые глаза пылали диким огнем. Маленькое сердечко Леди заколотилось еще быстрее, и она бросилась бежать.
Как раз в это время Бродяга спокойно сидел и наслаждался где-то раздобытым обедом. Он тоже услышал громкий лай и грозное рычание. «Наверное, та самая собачья банда, — подумал он, — опять мучают какую-нибудь несчастную кошку, по ошибке попавшую на их территорию. — Бродяга покачал головой и пожал плечами. — Впрочем, это всего лишь кошка». Но тут он увидел, кого преследовали бандиты. Это была она — красавица коккер-спаниель из богатого района!
Бродяга тут же вскочил на ноги и кинулся следом. Злые псы гнали свою жертву в сторону тупика, но Бродяга знал более короткий путь. Оставалось лишь надеяться, что он успеет вовремя.
Леди бежала что было сил. Внезапно она замерла как вкопанная перед высоким, неприступным деревянным забором. Настолько высоко Леди прыгать не умела. Она в смятении озиралась по сторонам. Три огромных пса почти настигли ее. Дрожа от страха, Леди спряталась за большую бочку.
Собаки медленно приближались, глядя на Леди налитыми кровью глазами.
Внезапно из-за забора выпрыгнул Бродяга и приземлился точно посередине переулка, загородив Леди от ее преследователей. Бандиты перешли в наступление, и воздух сразу же наполнился громким лаем и яростным рычанием. Леди с беспокойством наблюдала, как они дрались, поднимая тучи пыли и отшвыривая в стороны бочки и пакеты с мусором. Никогда до этого Леди не видела такого жуткого зрелища.
Наконец она услышала, как три большие собаки убегают прочь, повизгивая от боли и унижения. Они побеждены! Леди осторожно высунула голову из-за бочки. Бродяга подбежал к ней, расплывшись в улыбке.
— Привет! — крикнул он как ни в чем не бывало. — Что ты делаешь в этом районе? Я думал, ты… — он запнулся, увидев намордник. — Бедняжка! Надо немедленно избавиться от него!
Леди грустно кивнула.
— Как мне отблагодарить тебя?
— Да ладно, не стоит благодарности, — сказал Бродяга. — Самой лучшей наградой для меня будет возможность помочь тебе снять намордник. — Он на мгновение задумался. — Эй, кажется, я знаю одно местечко, где тебе помогут!
Бродяга побежал по переулку, и Леди пристроилась рядом. Она была не очень уверена, что может ему
доверять. Но, с другой стороны, ведь он спас ей жизнь, так что попробовать все же стоило.
Они пересекли город из конца в конец и спрятались в кустах возле зоопарка. У ворот дежурил толстый полицейский, а на заборе висела табличка со строгой надписью: «С собаками вход воспрещен!»
Леди взглянула на табличку, а потом на Бродягу.
— Мы не сможем войти. Там на табличке написано…
Бродяга только рассмеялся в ответ.
— Ну да, верно, в этом-то и весь фокус.
— Фокус? — не поняла Леди.
— Сиди здесь и смотри, — велел Бродяга.
Они терпеливо ждали в кустах, пока к воротам не подошел какой-то господин в очках. Леди очень удивилась, когда Бродяга выпрыгнул из кустов и начал притворяться, будто бы он принадлежит этому незнакомому господину. Он радостно прыгал, лизал руку незнакомца и вилял хвостом. Полицейский строго посмотрел на господина в очках и указал на табличку. Затем строго сказал:
— С собакой в зоопарк нельзя.
Господин ответил, что вовсе не собирался делать ничего подобного.
— Ага, по-вашему, я вру?! — возмутился полицейский. Они начали ругаться и спорить, а Леди и Бродяга незамеченными прошмыгнули в ворота.
— Так вот в чем заключался фокус? — спросила Леди.
— Точно, — ответил Бродяга. — Ты начинаешь кое-чему учиться.
Если бы не намордник, Леди улыбнулась бы.
Друзья шагали по тропинке в высокой траве, когда внезапно послышался крик: «Берегись!»
Только они успели отпрыгнуть в сторону, как толстое
дерево с треском упало на землю. Рассерженный Бродяга высунул голову между веток.
— Какой тупоголовый идиот… — начал он, но тут же осекся. Усатый Бобр деловито очищал дерево от сучков и веток. Бродягу осенила блестящая идея. — Слушай, вот решение всех наших проблем! — шепнул он Леди.
Бродяга подошел к Бобру, измерявшему ствол упавшего дерева своим хвостом.
— Извини, приятель, — дружелюбно начал Бродяга. — Я просто хотел бы знать, не мог бы ты оказать нам небольшую услугу.
— Я слишком занят, — буркнул Бобр, не отрываясь от работы. — Даже не могу остановиться, чтобы поговорить с вами.
— Это займет всего лишь пару минут, — сказал Бродяга.
Бобер покачал головой.
— Сожалею, приятель, но мне нужно оттащить это бревно к себе в болото. — Бобр толкнул бревно, но оно даже не пошевелилось. Он уперся сильнее.
— Значит, тебе нужно сдвинуть бревно? — задумчиво произнес Бродяга. Затем он доверительно подмигнул Бобру. — Тебе просто необходим бревновытаскиватель, и тогда твоя работа пойдет быстрее.
Бобр заинтересованно посмотрел на него.
— Ты сказал, бревновытаскиватель?
— Именно так, — подтвердил Бродяга, довольно улыбаясь. — Эта симпатичная мисс как раз демонстрирует его на себе. Новый, усовершенствованный, патентованный, практически безотказный, крупно-малый бревновытаскиватель — лучший друг всех занятых бобров!
Бобр почесал в затылке и с интересом осмотрел при-
способление. Он, конечно же, не знал, для чего на самом деле нужен намордник с поводком.
— Можно мне его испытать? — наконец спросил он.
— Пожалуйста, — радушно предложил Бродяга. — Все, что вам надо сделать, это положить этот ремешок между зубами…
— Так? — спросил Бобр. Бродяга улыбнулся и кивнул.
— И крепко сжать челюсти!
Бобр тщательно выполнил все инструкции.
— Я сняла его! — облегченно вздохнула Леди. Бродяга подмигнул ей и сделал знак, что самое время смываться.
— Минуточку, постойте, — сказал Бобр. Бродяга застыл на месте. — Мне надо убедиться, что он достаточно надежен, чтобы мы смогли договориться о цене.
— О нет, просто оставь его себе, приятель, — сказал Бродяга.
— Даже не думайте, — добавила Леди. — Это бесплатно.
— Бесплатно? — удивился Бобр. — Да, но… спасибо, сердечное вам спасибо.
Бобр снова принялся за работу, и Бродяга облегченно вздохнул.
— Спасибо тебе, — прошептал он Леди. — Ты быстро это придумала.
— Это мне надо тебя благодарить, — возразила она. — Я бы до сих пор ходила с этим дурацким намордником, если бы ты не выдумал этот патентованный, практически безотказный, крупно-малый бревновытаскиватель.
— Видишь, хоть мы и живем в разных районах города, я — в бедном, ты — в престижном, но у нас все-таки есть много общего, — улыбнулся Бродяга.
Глава седьмая
В город они возвращались уже в сумерках. По дороге Леди поведала о тетушке Саре, о сиамских кошках и наморднике.
— Дальше можешь не рассказывать, я все понимаю, — сочувственно кивнул Бродяга. — Такое всегда случается, если свяжешься с какой-нибудь семьей.
— У тебя что, никого нет? — удивленно спросила Леди, когда они не спеша шли по улице, освещенной мерцающим светом фонарей.
— Ну почему же, у меня есть по одной семье на каждый день недели, — ответил Бродяга. — Но видишь ли, дело в том, что ни у кого из них нет меня.
— Боюсь, я не совсем понимаю, — призналась Леди. Бродяга хотел было объяснить, но тут в воздухе запахло чем-то необычайно вкусным. Бродяга мечтательно облизнулся.
— Слушай, кое-что подсказывает мне, что самое время поужинать. Пойдем со мной, я покажу тебе, что я имею в виду.
Он привел Леди к маленькому деревянному домику с черепичной крышей. Внутри за круглым обеденным столом ужинала семья.
— Вот, к примеру, семья Шульц. Каждый понедельник к ним приходит маленький Фриц и съедает чудесную порцию венского шницеля.
— Маленький Фриц? — переспросила Леди.
— Это я, — сказал Бродяга и подмигнул. Потом он
показал ей другой дом, стоявший немного дальше по улице. — А здесь у семьи О’Брайен по вторникам маленький Майк съедает самый лучший на свете бифштекс.
— А маленький Майк — это ты? — спросила Леди.
— Точно. Понимаешь теперь? Когда ты свободен как птица, то можешь наслаждаться чем угодно и притом самым лучшим. — Он остановился и приподнял одно ухо, прислушиваясь. Леди тоже расслышала чье-то пенье.
— Эй, — весело воскликнул Бродяга. — Да это же ресторан Тони! Замечательное место, чтобы отпраздновать наше приключение. Пойдем!
Леди пошла вслед за ним, и вскоре они оказались у ярко освещенного здания ресторана. Изнутри доносилась веселая мелодия. Леди начала подниматься по парадному крыльцу.
— Нет, нет, — прошептал Бродяга. — Иди сюда. У меня имеется собственный отдельный вход. — Он нырнул куда-то в темноту, вбок и обогнул ресторан сзади. — Подожди меня здесь.
Сидевшая за большим деревянным ящиком Леди увидела, как Бродяга стукнул лапой в кухонную дверь.
— Иду, иду, — крикнул кто-то. Спустя некоторое время дверь открылась, и на пороге показался высокий, крепкий мужчина, небрежно одетый. Он осмотрелся вокруг, потом взглянул под ноги и увидел Бродягу.
— Привет, Бродяга! — крикнул он. — Где ты пропадал?
Тони шагнул навстречу старому знакомому, а Бродяга
подпрыгнул и лизнул его прямо в щеку. Тони улыбнулся и повернулся в сторону кухни.
— Эй, Джо, — крикнул он. — Вынеси-ка нам мясную кость для Бродяги, а то он того и гляди меня съест!
— Ладно, Тони, — ответил повар. — Сейчас будет ему кость.
Обычно Бродяга бывал весьма доволен таким угощением, но сегодня повод для ужина в ресторане был особый, и он рассчитывал на более изысканное меню. Подойдя к ящику, где Леди сидела и терпеливо его ждала, он громко залаял.
— В чем дело? — удивился Тони. Но когда он увидел Леди, лицо его расплылось в улыбке. — Эй, Джо, ты только погляди! Бродяга завел себе новую подружку.
Джо вышел на улицу, увидел Леди и добродушно улыбнулся.
— Нет, вы только полюбуйтесь на эту парочку! Бродяга и коккер-спаниель.
Тони нагнулся и почесал Леди за ушком.
— Да она же еще и красавица! — Он повернулся к Бродяге и произнес вполголоса: — Послушай моего совета, приятель. Тебе пора угомониться, остановись на ней, ладно?
Леди навострила уши и возмущенно посмотрела на Бродягу.
— Остановись? В каком это смысле? — ревниво спросила она.
Бродяга смутился и покраснел.
— Ну, э-э-э… Тони вовсе ничего такого не имел в виду. Он просто пошутил.
Как раз в этот момент Тони вышел на улицу с маленьким столиком и красно-белой клетчатой скатертью в руках.
— Сейчас мы накроем для вас персональный стол, — он расстелил скатерть, затем поставил на стол теплый хлеб в горшочке и зажег свечку в зеленой бутылке.
Появился Джо, неся большую тарелку с костями.
— Вот кости, Тони.
Тони отодвинул тарелку в сторону.
— Кости?! — возмущенно воскликнул он. — Что с тобой сегодня, в своем ли ты уме?
Джо растерянно пожал плечами.
— Сегодня мы покажем нашему другу, что такое настоящее гостеприимство!
Джо что-то быстро пробормотал в качестве извинения и исчез в глубине кухни. Тони с преувеличенной любезностью положил перед необычными посетителями меню.
— А теперь извольте выбрать, — сказал Тони. — Что желаете? А ля карте? А может быть, комплексный обед?
Бродяга не торопился с выбором, тщательно изучая меню. Наконец, он торжественно тявкнул. Тони понимающе кивнул.
— Джо, — крикнул он. — Принеси нам фирменные спагетти с двойной порцией мясных тефтелек.
Леди заинтересованно взглянула на Бродягу.
— Пожалуйста, — объявил Тони через минуту. — Лучшие в городе фирменные спагетти с мясными тефтельками!
Леди осторожно попробовала кусочек. Это оказалось невероятно вкусно! Она все больше и больше радовалась знакомству с Бродягой. Каждое мгновение, проведенное рядом с ним, было таким захватывающе интересным и необычным. Леди уже было подумала, что ничего лучше этого ужина на свете и быть не может, как вдруг снова появились Тони и Джо. Джо играл на мандолине, а Тони пел и аккомпанировал себе на аккордеоне. Зазвучала красивая серенада. «Какая прекрасная сегодня ночь», — подумала Леди.
Милая ночь, дивная ночь
Весельем и счастьем полна.
Волшебница-ночь, прелестница-ночь —
Лишь для влюбленных она.
Магия звезд ввысь увлечет Души мечтающих пар.
Милая ночь, дивная ночь,
В сердце томительный жар.
Леди улыбнулась. Звезды, музыка, великолепный ужин и сам Бродяга, разумеется, — все было просто чудесно. Леди была так увлечена, что даже не заметила, как начала есть ту же макаронину, что и ее кавалер, и носы их неожиданно встретились! Несколько мгновений они смотрели друг другу прямо в глаза. Леди смущенно опустила взгляд. Бродяга осторожно подвинул последнюю тефтельку поближе к ней. Леди снова заглянула в его глаза.
Ночью они, довольные, гуляли по парку и смотрели, как лунный свет отражается в пруду. Строители оставили неподалеку незастывший цемент, и Бродяга нарисовал на нем сердце со стрелой, а потом они оставили отпечатки лап посередине. То тут, то там вспыхивали светлячки, звезды таинственно мерцали на небе. Леди шла совсем рядом с Бродягой. Всякий раз, когда их взгляды встречались, ее сердце начинало учащенно биться. Никогда раньше ей не было так хорошо. Может быть, это и есть любовь?
Глава восьмая
Закричал петух, и Леди проснулась. Наступило утро, и с высокого холма, где они с Бродягой заночевали, открылся чудесный вид на город.
— Ох, боже мой! — вздохнула она.
Бродяга открыл глаза и сладко зевнул.
— Что случилось?
— Я должна была вернуться домой еще вечером, — смущенно ответила Леди.
— А, брось, не расстраивайся. Неужели ты по-прежнему веришь в эти сказочки о счастливых и верных собаках? Пора бы уже тебе открыть глаза и по-новому взглянуть на жизнь. Все на самом деле не так!
Леди удивленно посмотрела на него. Бродяга подошел к самому краю холма.
— Иди сюда, я покажу тебе, что я имею в виду, — позвал он, и Леди послушно села рядом. — Посмотри вниз и скажи, что видишь.
— Высокие крыши, сады и заборы.
— Да нет же, — возмутился Бродяга. — Ты видишь жизнь за заборами. Жизнь на привязи. А теперь снова взгляни, но теперь уже вдаль, за горизонт. — Леди подняла голову и посмотрела поверх черепичных крыш туда, где небо сливалось с землей. — Посмотри на эти горные хребты, цепочки холмов и широкие долины. Там, вдали, находится огромный кусок мира, не огороженный заборами — там две собаки вроде нас смогут найти тысячу увлекательных приключений. Кто знает, какие фантастические события ждут нас за теми дальними горами, —
мечтательно произнес Бродяга и повернулся к Леди. — Нетронутый мир лежит там, надо только пойти и взять его.
— Выглядит действительно заманчиво, — нерешительно сказала Леди. — Но кто позаботится о Малыше?
Теперь настала очередь Бродяги удивляться.
— Малыш? — По выражению глаз подруги он понял, что никакие доводы не смогли бы заставить Леди передумать.
— Ну ладно, пойдем, — вздохнул он. — Я провожу тебя.
По дороге домой, в мир заборов и улиц, Бродяга ужасно сожалел о том, что так и не смог убедить Леди остаться с ним и жить на свободе. Если бы только нашелся способ показать ей, как хорошо бы им было вдвоем!.. Они проходили мимо курятника, и Бродяге в голову пришла идея.
— Послушай, ты когда-нибудь гонялась за курами?
— Конечно, нет, — ответила Леди.
— В таком случае, — торжественно сказал Бродяга, — ты ничего не видела в жизни. — И он зашагал по направлению к курятнику.
— Но так же нельзя… — замялась Леди.
— Знаю. — Бродяга с ухмылкой начал подкапываться под забор. — Именно поэтому и будет весело! Пойдем, крошка, пора показать этим курам, почем фунт лиха!
— А ты уверен, что мы их не пораним? — Леди все еще сомневалась.
— Абсолютно! Я делал это множество раз. Мы их только немного попугаем.
Леди пролезла во двор и остановилась у забора. Бродяга беззвучно забрался в курятник Секундой позже воздух словно взорвался от кудахчущих кур и петухов, носившихся по двору. Леди даже отпрыгнула в сторону, когда из дверей курятника выкатился целый клубок из перьев, крыльев, клювов и гребешков с Бродягой посередине.
— Правда, здорово? — весело крикнул он.
Леди абсолютно не понимала, что тут забавного. Внезапно послышался грохот выстрела. Бродяга мгновенно замер и насторожился. Снова раздался выстрел.
— Это что там такое? — грозно рявкнули неподалеку.
— Что это? — шепнула Леди.
— Сигнал к отступлению! — крикнул Бродяга. — За мной!
Он протиснулся через дырку в заборе, и Леди выпрыгнула за ним. Снова грохнул выстрел. Они бежали по каким-то переулкам, огородам. Леди была смертельно испугана. Бродяга, наоборот, был вне себя от восторга.
— Вау!!! — крикнул он, перепрыгивая через какую-то яму с водой. — Вот это настоящая жизнь!
Леди шлепнулась в воду позади него и, отряхнувшись, побежала дальше. Она так и не смогла понять, что же такого веселого в бегстве от рассерженного хозяина кур, палящего из ружья. Бродяга мчался впереди, и Леди еле-еле поспевала за ним. Он завернул за угол, и Леди потеряла его из виду. И тут же запуталась в неведомо откуда взявшейся сетке. Леди пыталась бороться, грызла сеть и мотала головой, но не могла ничего поделать.
— Так, что это у нас здесь? — на нее недобро взирал собачник.
Между тем Бродяга спрятался за какой-то решетчатой изгородью и остановился, чтобы перевести дух.
— Ну, что скажешь? Правда, весело? — он оглянулся. Потом высунулся из своего укрытия. — Эй, крошка, ты где?
Но никто не ответил. Он крикнул еще раз. Бродяга вернулся к курятнику, тщательно осматривая и обнюхивая каждый закоулок, но нигде не было даже следов Леди.
Темно-зеленая повозка остановилась возле собачьей тюрьмы. Собачник спрыгнул на землю и подошел к клетке.
— Слезай, — сказал он и открыл дверь, чтобы схватить Леди. — Приехали!
Леди забилась в дальний угол. Собачнику все же уда-
лось поймать ее и вытащить наружу. Потом он поволок ее по длинному, мрачному коридору с темными и грязными клетками по сторонам. Собаки, сидевшие взаперти, смотрели на нее грустными, потухшими, лишенными надежды глазами. Леди было ужасно стыдно и страшно.
Собачник распахнул дверь одной из клеток и втолкнул ее внутрь. Дверь со скрежетом закрылась за ней. Леди дрожала от страха. Глаза ее были полны слез. Ей было так одиноко!
— Эй, вы только посмотрите! — сказал чей-то голос из темноты. — Такой красивой девушки я еще не видывал!
Леди повернулась и очутилась нос к носу с весьма разношерстной компанией собак. Там было несколько дворняжек, коренастый бульдог, высокая, тощая борзая и выглядевший сонным чи-хуа-хуа.
— Девушка из высшего общества, — рассмеялся бульдог.
Одна из собак подошла вплотную к Леди и принялась
внимательно изучать ее ошейник.
— С виду настоящая драгоценность.
— За что они тебя посадили, а, красавица? — поинтересовался бульдог. — Ты что, заразила дворецкого блохами?
Остальные собаки насмешливо улыбнулись. Леди попятилась. Как раз в этот момент из общей массы вперед протиснулся голубоглазый пекинес.
— Все в порядке, парни, оставьте ее в покое, — пролаял он.
— В чем дело, Лохматик? — удивился бульдог. — Мы просто немного пошутили.
— Заткни свою пасть, Буль, — сказал Лохматик. — Разве ты не видишь, что бедняжка смертельно испугана?
— Не обращай на них внимания, — сказала борзая, обращаясь к Леди.
— Борис прав, — попытался успокоить новенькую Лохматик. — Они ничего такого це имели в виду.
Леди облегченно вздохнула.
— Но почему они были так неприветливы со мной?
— Это из-за твоего ошейника, — пояснил Борис.
Для Леди это прозвучало неожиданно.
— А что в этом плохого?
— Ничего, — ответил Лохматик. — Это твой билет на свободу.
— Каждая собака здесь, не задумываясь, отдала бы свою заднюю ногу за такой ошейник, — сказал Борис.
— Без него, — добавил какой-то бурый пес, — ты рано или поздно отправишься отсюда в свой последний путь.
— О чем это он? — спросила Леди.
Пес кивнул в сторону коридора, где как раз в это время Собачник тащил на веревке какую-то жалкого вида собачонку.
— Отсюда нет пути назад, — печально произнес он.
У Леди перехватило дыхание. «Это же несправед ливо, —
возмутилась она. — Только потому, что у них нет ошейников…»
— Да уж, — Буль горестно вздохнул. — Короткая, но счастливая жизнь. Бродяга всегда так говорил.
Леди навострила уши.
— Бродяга? Вы что, знакомы с ним?
Буль улыбнулся, вспомнив что-то забавное, и кивнул.
— О, это парень не промах. Его им никогда не поймать, — сказал он с нескрываемым восхищением и уважением.
— Ты, конечно, не поверишь, дорогая, — сказал Лохматик, — но в какую бы переделку он ни попал, Бродяге всегда удается выйти сухим из воды.
— Да, в этом я как раз и не сомневаюсь, — кивнула Леди, все еще злясь на Бродягу за то, что он втянул ее в эту глупую охоту на кур.
— Но и у Бродяги есть одна слабость, — задумчиво произнес Борис.
— О, да, — подтвердил Буль. — Девушки. — Он принялся загибать когти. — Дайте сообразить. Значит, была Лулу, Трикси, Фифи…
— И Розита Никита, — добавил проснувшийся чи-хуа-хуа Бурре. — Моя сестра.
Леди изумленно распахнула глаза. Так много подружек?!
— Да, этот Бродяга, — мечтательно произнес Лохма-тик. — Что за собака!
— Ты прав, Лохматый, — подхватил Буль.
— Вечно этот Бродяга, — завистливо произнес Бурре. — Он никогда не воспринимает девушек всерьез.
«Ага, — подумала Леди, — вот уж действительно неприятная новость».
— Но когда-нибудь он все же встретит кого-то, и все будет иначе, — сказал Борис. — Нежное, чувствительное существо, которое он захочет защищать и о котором будет заботиться.
— Ты имеешь в виду девушку, похожую на нашу красивую мисс? — Буль кивнул на Леди.
— Может быть, — согласился Борис. — Но в этом есть и отрицательная сторона. Когда он встретит настоящую любовь, осторожность покинет его. И тогда он, наконец, попадется.
— А это для Бродяги равносильно смерти, — вздохнул Бурре.
Разговор был прерван скрежетом ключа в замке, клетка открылась. Вошел собачник
— Все в порядке, милашка, за тобой пришли, чтобы забрать домой, — он приподнял Леди за ошейник — Такой красивой мисс, как ты, нечего делать у нас. А-ах-ха-ха-ха! — зловеще засмеялся он. «Какое счастье! — подумала Леди. — Я спасена». Но ей было жалко остальных собак
Глава девятая
Тетушка Сара не очень-то обрадовалась возвращению Леди. Она хорошенько отшлепала ее, да еще отправила спать в конуру и посадила на цепь. Леди была так несчастна! Скотти и Верный не могли не заметить, как печалится их подружка. Скотти очень хотелось хоть чем-то помочь ей. Ему пришла в голову одна идея. Но надо было еще потратить уйму времени на уговоры, чтобы Верный тоже согласился в этом участвовать.
— Ты должен проявить мужество, — прошептал Скотти приятелю, когда они шли по тропинке к конуре, где теперь жила Леди.
— Но я даже и не думал о браке, — пожаловался Верный.
— Я тоже, — сказал Скотти. — Но независимо от того, кого из нас она выберет, мы все равно останемся лучшими друзьями. И помни, ни единого слова об этом неприятном эпизоде с тюрьмой. Нельзя задевать ее чувства. Леди лежала в конуре, опустив голову на лапы.
— Подружка, ты здесь? — тихо окликнул Скотти.
— Пожалуйста, оставьте меня в покое, — жалобно попросила она. — Я не хочу ни с кем разговаривать.
— Но послушай, — с надеждой сказал Скотти, — у нас есть к тебе одно предложение. Мы думаем, что это поможет тебе.
— Поможет мне? Каким же образом? — Леди подняла голову.
Скотти посмотрел на Верного и прокашлялся.
— Ну, — волнуясь, начал он, — ты прекрасно знаешь, Леди, что оба мы уже не так молоды…
— Но по-прежнему в самом расцвете сил, — добавил Верный.
— И у каждого из нас есть свой уютный дом…
— И мы уверены, что там тебя хорошо встретят и оценят по достоинству.
Леди тихонько засмеялась. Она поняла, что они неуклюже пытались сказать, и это придало ей бодрости, несмотря на терзания последних. Просто замечательно, что у нее такие хорошие друзья!
— Итак, — закончил Скотти, — если бы ты могла, хм, представить себе возможность, хм, чтобы…
— Вы оба такие милые, — сказала она, — я очень ценю это, но…
— Привет, крошка! — раздался знакомый лай. Бродяга протиснулся сквозь дырку в заборе и с улыбкой подошел к ним, держа в зубах сахарную кость. — Привет, ребята! Что нового в собачьем клубе?
Скотти, Верный и Леди отвернулись, и улыбка Бродяги угасла. Он положил кость на землю рядом с Леди.
— Вот, всего лишь маленький знак внимания для тебя, крошка.
Леди презрительно осмотрела его с ног до головы и отошла подальше, насколько позволила ей цепь.
— Кажется, я попал в немилость, — печально вздохнул Бродяга.
Верный осуждающе посмотрел на него, а потом обернулся к Леди:
— Если этот парень действует вам на нервы, мисс Леди, мы его…
— Мы с радостью вышвырнем этого хулигана вон отсюда, — подхватил Скотти.
— В этом нет необходимости, но все же спасибо, — ответила она.
— Ладно.
Верный и Скотти поняли, что пора оставить их наедине для серьезного разговора.
— А ты, ты просто невежа и грубиян! — гавкнул Скотти на Бродягу, проходя мимо. Бродяга подождал, пока они ушли, а затем на брюхе подполз к Леди.
— Не злись, дорогая, — попытался он извиниться. — Я не виноват.
Леди была так сердита, что не сказала ни единого слова, продолжая смотреть на него в упор.
— Я думал, что ты бежишь за мной, — объяснял Бродяга. — Честное слово! А когда я услышал, что тебя поймали и посадили в тюрьму…
Тут Леди отвернулась.
— О, даже не упоминай при мне про это ужасное место! Я была так унижена там, мне было так страшно! — Одна мысль об этом заставила ее поежиться.
— Тебе нечего было бояться. Кто бы обидел такую красивую малышку?
Леди молниеносно обернулась.
— Малышку, да? А кстати, кто такая Трикси?
— Трикси? — приподнял брови Бродяга.
— А Лулу? — грозно продолжала Леди. — А Фифи? А Розита Никита, или как там ее?
— Ну… хм, да, я как раз собирался тебе объяснить, — промямлил Бродяга.
Но Леди вовсе не были нужны его объяснения.
— Я совсем не заставляю тебя защищать меня и заботиться обо мне. Скатертью дорожка!
— Как это? — растерялся Бродяга.
— А если ты потеряешь осторожность, — пролаяла
Леди, — то моей вины в этом не будет. Ничто не шелохнется в моей душе, если собачник поймает тебя. Прощай! — Она отшвырнула кость в сторону. — Можешь забрать это с собой!
Она фыркнула и забилась в конуру.
Бродяга слышал, как она плачет. Понурив голову, он печально пошел прочь.
Когда Леди, наконец, выплакала все свои слезы, ей стало намного лучше. Она уже не так сильно злилась на Бродягу. Сейчас она, может быть, даже простила бы его. Леди высунула голову из будки, но двор был пуст. Бродяга исчез.
Глава десятая
Вдали сверкнула молния, и послышались раскаты грома. Леди принюхалась. В воздухе пахло приближающейся грозой. Внезапно начался
дождь.
В куче дров снова зашевелилась крыса. Леди слышала, как она скребется, а потом увидела высунувшуюся острую мордочку со злобными красными глазками-бусинками. Эти бусинки зловеще мерцали в дождливых сумерках. Леди заворчала и оскалила клыки. Крыса побежала по краю поленницы в поисках убежища, но в это время Леди бросилась на нее. Но цепь не давала ей дотянуться до врага. Крыса остановилась и огляделась, а потом внезапно вскарабкалась по дереву и прыгнула прямо на подоконник детской комнаты.
Леди зарычала и начала громко лаять.
На втором этаже зажегся свет. Окно распахнулось, и тетушка Сара высунула голову, поеживаясь от сильного ветра и дождя.
— Хватит лаять! — крикнула она.
— Но там же крыса! — пролаяла Леди в ответ. — Она в детской комнате!
— Немедленно перестань шуметь! — снова крикнула тетушка. — Тише! Тише!
Леди рвалась с цепи, как безумная. Она изо всех сил пыталась привлечь внимание к опасности, грозящей Малышу, и потому лаяла очень громко.
— Несносная псина! — Тетушка Сара захлопнула окно.
Леди совсем вышла из себя. Крыса, наверное, уже прокралась в спальню!
И в этот миг во двор вбежал Бродяга.
— Я слышал, слышал, как ты лаяла, — сказал он. — Что случилось?
— Крыса! — ответила Леди. — Она наверху, в комнате Малыша!
— Как попасть в дом?
— Там есть дверь, с другой стороны. Торопись!
Бродяга вскочил на веранду и пролез через собачью
дверь, которую хозяин сделал для Леди. В доме было темно, хоть глаз выколи. Снаружи молния осветила небо и послышались раскаты грома. Однако этой короткой вспышки оказалось достаточно для того, чтобы Бродяга заметил лестницу, ведущую наверх. Он взбежал по ступенькам и принюхался возле двери в детскую. И тут же встал в стойку — крыса была там, за дверью, он почуял ее запах.
Крыса сидела, скрючившись, возле ножки детской кроватки. Бродяга зарычал и бросился на нее. Крыса повернулась и побежала, а пес кинулся за ней. Они бегали по комнате кругами. Крыса скалила свои острые зубы и размахивала когтями, острыми, как бритвы. Бродяга сделал отвлекающий маневр и предпринял новую атаку. Она подпрыгнула и вцепилась ему в шкуру. Бродяга попытался ее скинуть, попятившись назад, но крыса еще глубже вонзила когти ему в спину, и пес взвыл от боли.
Леди услышала его и снова натянула цепь. Цепь не поддавалась. Леди дернула изо всех сил и внезапно оказалась на свободе. Теперь нельзя было терять ни секунды!
Она стремительно неслась по лестнице. Прогремел ужасный раскат грома, а затем в доме воцарилась пугающая тишина. Леди замерла в дверном проеме. В темноте
она услышала чье-то учащенное дыхание. Снова ударила молния, и Леди ахнула, увидев крысу, притаившуюся на самом краю детской кроватки.
— Не-ет! — пролаяла Леди.
Бродяга выпрыгнул откуда-то из темноты, схватил крысу зубами и отшвырнул ее в другой конец комнаты. Кроватка покачнулась, но устояла, громко стукнув ножками по полу. «Малыш!» — пронеслось в голове у Леди. Крыса забилась под комод, и Бродяга, пытаясь туда залезть, столкнул на пол лампу. Крыса побежала вдоль стены. Бродяга продолжал преследование, щелкая зубами рядом с крысиным хвостом, и не заметил, как свалил стол. Наконец крыса так запуталась, что намотала на себя штору. Теперь поймать ее не составляло труда. Тут Бродяга ее и настиг!
Тетушка Сара проснулась от страшного шума. Она слышала ужасный грохот, но это был не гром, да к тому же он шел из детской комнаты.
— Господи! Что там происходит? — она выбралась из кровати. Малыш заплакал! Она подбежала к детской комнате, распахнула дверь и включила свет.
— О Господь всемогущий и милосердный! — простонала тетушка Сара, бросаясь к кроватке и беря Малыша на руки.
— Ах ты, моя бедная маленькая красотулечка, — попыталась она его утешить. — Слава Богу, ты не поранился!
Тетушка поправила кроватку и снова уложила Малыша.
Леди и Бродяга облегченно улыбнулись друг другу.
Но тут тетушка Сара обернулась и посмотрела на Бродягу.
— Ах ты, проклятая бестия! — рассердилась она. Схватив метлу, тетушка замахнулась на собаку. Бродяга увер-
нулся и отпрыгнул в сторону. Тетушка грозно надвигалась следом. Не соображая, что он делает, Бродяга запрыгнул в шкаф для белья. Тетушка Сара захлопнула дверь и повернула ключ. Бродяга оказался взаперти.
— Собачник, — решительно произнесла тетка. — Это как раз то, что мне нужно! Я позвоню ему немедленно!
— Нет! — пролаяла Леди. — Вы ничего не понимаете! Ведь Бродяга спас Малыша!
Тетушка Сара пристегнула к ошейнику Леди поводок
— Пойдем! — она потащила собаку вниз по лестнице. — Я сейчас же позвоню собачнику. Я не стану закрывать глаза на это чудовище в доме!
Леди упиралась, поводок натянулся, но тетушка Сара была сильнее. Она протащила Леди через всю кухню и посадила ее в погреб. Напрасно та скребла лапой запертую дверь. А тетушка в это время говорила по телефону:
— Мне так страшно, молодой человек, — жаловалась она. — Я настаиваю, чтобы вы приехали и забрали эту тварь немедленно!
«Они хотят изловить Бродягу», — подумала Леди и вздрогнула от ужаса. Ей вспомнились слова борзой собаки. Борис сказал тогда, в клетке: «Когда он повстречает настоящую любовь, осторожность покинет его. И вот тогда-то, наконец, он попадется собачнику».
— Нет! Только не это! — встревожилась Леди.
Глава одиннадцатая
Молодые супруги сошли с трамвая на остановке за углом. Им очень понравилось путешествовать, но теперь они спешили домой, к своему Малышу. Они уже сделали несколько шагов по залитому водой тротуару, когда увидели возле знакомого крыльца нечто странное. Прямо перед их домом стояла повозка собачника.
— Что бы это могло значить? — удивилась женщина. Они с мужем прибавили шаг. И когда свернули к дому, то увидели самого собачника, волочившего на цепи незнакомого пса. Тетушка Сара стояла на веранде, уперев руки в бока.
— Послушайте моего совета, — назидательно говорила она, обращаясь к собачнику, — разделайтесь с этой собакой как можно скорее.
— Что здесь происходит? — осведомился мужчина.
— Вот, поймал бродячего пса, — ответил собачник. — Мы гонялись за ним несколько месяцев. И вот взяли как раз в тот момент, когда он напал на ребенка.
— Боже мой! — ахнул мужчина.
— Мой Малыш! — закричала женщина и бросилась в дом.
Скотти и Верный стояли на тротуаре возле дома.
— Я понял, что у этого парня не все в порядке, еще когда первый раз увидел его, — заметил Скотти.
— Возможно, — отозвался Верный, — но я никогда бы не подумал, что он способен на такое.
А в доме тетушка Сара рассказывала хозяевам, что, по ее мнению, произошло:
— Собаки опрокинули детскую кроватку. Хорошо еще, что я подоспела вовремя и спасла Малыша!
— Я просто уверен, что здесь произошла какая-то ошибка! — возразил мужчина. — Леди на такое не способна.
Леди услышала его голос, хоть и сидела в подвале.
— Какое счастье, что вы наконец вернулись домой! — пролаяла она и принялась царапать дверь подвала. Наконец та открылась.
— Леди, что ты делаешь внизу? — удивился хозяин, увидев ее.
Леди стремительно взбежала мимо него по лестнице и поднялась на второй этаж.
— Осторожно! — крикнула тетушка Сара. — Собака на свободе! Держите ее подальше от ребенка!
— Вздор! — ответил хозяин, поднимаясь по лестнице. — Она хочет показать нам что-то!
Леди подбежала прямо к спутанным гардинам в детской комнате и залаяла.
— В чем дело, Леди, что там такое? — спросил мужчина, приподнимая шторы. — Милая! Тетушка Сара! Скорей сюда!
Женщины поспешили в детскую комнату. Мужчина показал тетушке дохлую крысу, лежавшую на полу. Тетушка побелела, словно привидение, и простонала: «Крыса-а-а…»
Верный и Скотти, сидевшие перед открытой дверью, слышали все, что происходило наверху.
— Давно надо было догадаться, — сказал Верный, раскаиваясь.
— Точно, — Скотти опустил голову. — Как я в нем ошибался!..
Верный посмотрел на друга.
— Мы просто обязаны остановить карету собачника! — решительно заявил он.
— Но мы не знаем, в какую сторону он поехал!..
— Мы найдем след, — крикнул Верный, спрыгивая с веранды и принюхиваясь.
Скотти поспешил за Верным вниз, на мокрую мостовую. Скоро они подошли к перекрестку. Верный остановился и начал вертеть носом в разные стороны.
— Ну, куда теперь? — спросил Скотти.
— След, — пробормотал Верный, продолжая втягивать воздух. — Нужен след, чтобы отыскать повозку.
Скотти вздохнул и с сочувствием посмотрел на друга. «Все пропало», — подумал он, а вслух сказал:
— Давай посмотрим правде в глаза. Оба мы знаем, что ты потерял нюх.
Верный изумленно поднял голову от земли. Он искоса посмотрел на Скотти, а затем еще решительнее принялся обнюхивать перекресток. Внезапно он громко залаял и бросился вниз по улице. Скотти пришлось что есть сил припустить следом, чтобы не отстать.
Они подбежали к новому перекрестку, на этот раз просто залитому дождевой водой. Скотти почувствовал, как бешено колотится его сердце от волнения. Еще бы! Даже молодая ищейка не нашла бы след, когда вокруг столько воды. «Все это без толку!» — снова подумал он. Верный шлепал по лужам и принюхивался, отчаянно пытаясь обнаружить след. И как раз в тот момент, когда Скотти был готов сдаться и повернуть домой, Верный победно залаял. Он нашел след! «Славно, славно, — обрадовался Скотти. — Нашего старика еще рано отправлять на пенсию!»
Сидя в карете собачника, Бродяга услышал лай и начал вглядываться сквозь дождь в темноту.
— Не может быть! — он улыбнулся, увидев, кто спешит ему на помощь. — Но что могут сделать эти два чудака?
Верный решил во что бы то ни стало заставить повозку остановиться. Он громко и сердито залаял, бросившись наперерез. Кучер крикнул и взмахнул кнутом. Но Верный продолжал лаять. Испуганная лошадь заупрямилась. Карета начала крениться набок и вдруг с оглушительным треском опрокинулась, задев колесом фонарный столб.
Спустя несколько мгновений рядом с местом происшествия остановились дрожки, из которых выпрыгнул мужчина, а за ним Леди. Мужчина подбежал к недоумевающему собачнику и быстро распорядился отпустить Бродягу, который на самом деле спас Малыша.
Леди обежала вокруг опрокинутой повозки. Она была вне себя от волнения. Увидев Бродягу и убедившись, что с ним все в порядке, она облегченно вздохнула.
— Привет, крошка, — сказал тот со своей обычной беззаботной улыбкой. Никогда раньше Леди не была так рада при встрече с другой собакой. Но в этот момент она услышала, как Скотти жалобно заскулил. Леди заглянула с другой стороны и увидела Верного, придавленного к земле отлетевшим колесом. Скотти осторожно ткнулся носом в плечо друга, но Верный лежал неподвижно. Леди почувствовала, как ее глаза наполнились слезами. И тогда Скотти задрал морду к ночному небу и испустил протяжный, жалобный вой.
Глава двенадцатая
И вот опять наступило Рождество. Прошло ровно два года с того дня, когда Леди появилась в доме молодоженов. Хозяин попытался собрать всех вместе и усадить перед елкой для семейного портрета.
Это оказалось нелегко. Семья порядочно разрослась. Кроме женщины с Малышом, уже начавшим ползать, были еще Леди с Бродягой — и четыре их очаровательных щенка!
— Смотрите сюда, все вместе, — велел мужчина, стоя рядом с фотоаппаратом. — Улыбнитесь. И не моргайте!
Сверкнула вспышка, над фотокамерой взвилось белое облачко магниевого дыма. Дым был таким густым, что хозяину пришлось открыть окно, чтобы проветрить комнату. Стоя у окна, он увидел во дворе еще двоих гостей, шагавших по заснеженной тропинке. Это были Скотти в новом, клетчатом джемпере из шотландской шерсти, и Верный, осторожно ступавший на перевязанную лапу.
— Счастливого Рождества вам двоим, — поприветствовал их мужчина, открывая дверь. — Входите же, входите! Будьте любезны, проходите в гостиную, а я пока проветрю. — Он повернулся к супруге. — Милая! А где лежат пироги для собак, которые прислала тетушка Сара? — На кухне, милый, — ответила жена.
Пока мужчина ходил на кухню за пирогами, Верный и Скотти подошли к Леди и Бродяге.
— Никаких сомнений, — сказал Верный, рассматривая щенков. — Глазами они похожи на свою мамочку.
— Но в них есть что-то и от отца, — добавил Скоп и. Он улыбнулся, когда один щенок — тот, что был больше всех похож на Бродягу, — потянул его за джемпер, пытаясь начать игру
Бродяга счастливо смотрел на свою семью, сияя от гордости. Скопи первым обратил внимание на обновку Бродяги.
— О, я вижу, что и ты наконец получил собственный ошейник, — удивился терьер.
— С табличкой для имени и всем остальным, что положено собаке, — добавил Бродяга.
— Я унюхал его сразу же, как только вошел в дом, — сказал Верный. Он посмотрел на щенков. — Мой нюх теперь очень хорошо развит, — объяснил он малышам. — У нас это передается по наследству, вы понимаете?
За его спиной Скопи пододвинулся к Леди и Бродяге.
— Он давно не был в доме, — прошептал он.
— Как говорил мой дедушка, старый пес Служака… — Верный помедлил. — Вы не помните, я рассказывал вам раньше о моем дедушке?
— Нет, не рассказывал, дядя Верный, — пропищал кто-то из малышей. Им было очень интересно.
— Разве? — Верный был весьма удивлен. — Ладно. Как говорил мой дедушка Служака, хм, он говорил… хм, говорил…
Щенки улыбались и быстро-быстро виляли хвостами.
— Так вот, он обычно говорил… — продолжал Верный. — Он говорил… хм, да…
— Что да? — спросил самый нетерпеливый щенок.
Верный наморщил лоб.
— Вы знаете, ребята, по правде говоря, я совершенно забыл, что говорил мой дедушка, старый пес Служака.
Скотти рассмеялся, Леди улыбнулась и нежно положила голову на сильное плечо своего Бродяги.
Что за чудесный праздник ждал их вечером! Ведь было столько поводов для радости, счастья и веселья.
КНИГА ДЖУНГЛЕЙ
Глава первая
Много странных историй рассказывают про джунгли Индии, но самая диковинная среди них — история мальчика по имени Маугли, выросшего среди волков.
Все началось с той минуты, когда Багира, черная пантера, заслышала ворвавшийся в джунгли необычный звук — плач младенца. Длинными легкими прыжками она устремилась на звук. Наконец, на берегу реки она наткнулась на полузатонувшую лодку. В лодке лежала корзинка, а в корзинке — крошечный мальчик.
— Надо же, человечий детеныш! — удивилась Багира. Без труда подхватив корзинку зубами, она вытащила ее на берег и принялась разглядывать детеныша, какого никогда прежде близко не видела. А тот прекратил кричать и уставился на пантеру большими карими глазами. Багира дружелюбно оскалилась, и детеныш неожиданно улыбнулся в ответ.
— Хмм, — промурчала Багира. — Я спасла тебя из лодки, но что с тобой делать? Тебя нужно покормить, и согреть, и приласкать… Тебе нужна мама!
Пока Багира размышляла, детеныш вдруг протянул ручонку и ухватил ее за жесткий ус.
— Ну нет, постой, маленький, — пыталась она усовестить шалуна, — мне сейчас не до игры, дай подумать…
Наконец ей пришла в голову дельная мысль. Вспомнилось, что неподалеку в пещере живет семья волков, где недавно появились волчата.
— А что, — промурлыкала Багира сама себе, — отне-су-ка я человечьего детеныша к маме-волчице. Она-то уж сумеет о нем позаботиться. — Тут пантера кивнула малышу, будто тот что-нибудь понимал, и закончила, как обычно, буркнув себе под нос:
— Значит, решено. Туда и отправимся…
Не теряя больше ни секунды, Багира вновь ухватила корзинку зубами и отнесла к пещере. Выбрала местечко, где волки наверняка заметят этот странный предмет, а сама спряталась. Но… прошла минута, другая, и терпения не хватило: ребенок по-прежнему молчал, и из пещеры никто не высовывался.
Тогда пантера опять подобралась к корзинке и качну-
ла ее лапой. Малышу качка не понравилась: он заверещал так, что Багира, вытаращив глаза, прыгнула назад в укрытие. Ну и легкие у этого человечьего детеныша!
Однако крик возымел действие — из пещеры один за другим выкатились волчата и стали подкрадываться к корзинке. А следом вышла и мать-волчица, заметила ребенка и прорычала, но не свирепо, а добродушно:
— Ох ты, человечий детеныш! Никогда ничего подобного не видела. Какой же он маленький — и не боится! Почти такой же смелый, как мои собственные щенки!..
Услышав речь волчицы, Багира довольно ухмыльнулась.
— А ведь я молодчина, сообразила правильно, — хмыкнула она. — Теперь проблем не будет, материнский инстинкт возьмет свое…
Но тут из пещеры крадучись вышел папа-волк Рама. Багира затаила дыхание: в ком, в ком, а в могучем папе она уверенности не ощущала. Что если Раме детеныш нс понравится? Что если папа-волк осерчает? Что если…
Рама приблизился к корзинке, как к незнакомому зверю. Но едва папа-волк сунул нос в корзинку, детеныш залился смехом.
У Багиры вновь душа ушла в пятки.
А папа-волк только усмехнулся.
Пантера облегченно вздохнула: ну, уж теперь все будет хорошо. Волчья семья приняла человечьего детеныша и не даст его в обиду.
Глава вторая
Десять раз приходил и уходил сезон дождей, и человечий детеныш вырос таким же крепким и сильным, как его четвероногие братья и сестры. Мама-волчица назвала его Маугли, что значит «лягушонок». Имя она выбрала потому, что мальчик был вертлявым, как лягушонок: целыми днями он носился и прыгал вместе с волчатами, а то и проворнее, затевал с ними игры и почти никогда не проигрывал. Маугли очень любил свою семью, и не было в джунглях ни человека, ни зверя счастливей его.
Но однажды до пещеры докатилась дурная весть: в округу после долгого отсутствия вернулся тигр Шер-Хан.
Волки стали думать, как быть, и собрались на Скале Совета. Вожак стаи Акела счел своим долгом напомнить, какая опасность угрожает им всем со стороны полосатого хищника.
— Когда Шер-Хан прослышит, что у нас человечий детеныш, — заявил вожак, — он наверняка прикончит и мальчика, и любого, кто осмелится его защищать. — Волки не спорили. — Отсюда следует, что в интересах стаи человечий детеныш должен нас покинуть…
Волки опять ничего не возразили, и Акела продолжил свою речь:
— Осталось самое неприятное, — известить о нашем решении отца мальчика, Раму. — Папа-волк, ничего не
подозревая, сидел поодаль. Теперь Акела приказал ему приблизиться: — Рама, будь любезен, подойди сюда…
— Слушаю, Акела!
— Человечий детеныш не может больше оставаться в стае.
Рама, в общем, ожидал чего-то в этом роде, и все-таки слова вожака были для него ударом.
— Но… человечий детеныш… он же мне как сын родной…
— Рама, — ответил Акела как можно мягче, — ты же знаешь, что даже всей стаей мы не сможем одолеть Шер-Хана.
Рама печально склонил голову. Он понимал: вождь прав. Однако на волчьи глаза навернулись слезы.
— Но послушай, Акела, это нечестно. Мальчик не сумеет выжить в джунглях один-одинешенек!
В этот момент Багира, которая все слышала, примостившись на ветке, бесшумно спрыгнула вниз и предложила:
— Пожалуй, я могу вам помочь.
— Ты, Багира? — недоуменно переспросил Акела. — Но как?
— Я знаю человечье поселение, где он будет вне опасности. Мы с Маугли много раз бродили по джунглям вместе, так что можно не сомневаться: он пойдет со мной куда угодно.
— Да будет так, — решил Акела. — Только не мешкайте, отправляйтесь тотчас же. Нельзя терять ни минуты…
Вот как случилось, что вечером Маугли очутился верхом на Багире, пробирающейся сквозь глухие темные джунгли. Ехать было приятно и забавно, но мальчик устал, и ему хотелось домой.
— Слушай, Багира, — пробормотал он, подавляя зевок. — Мне что-то спать хочется. Не пора ли повернуть обратно?
— Мы не вернемся обратно, — отвечала пантера. — Я отвезу тебя в человечье поселение.
Глаза Маугли распахнулись сами собой.
— В человечье поселение? Зачем?
— Потому что тигр Шер-Хан вернулся сюда, в наши джунгли. И поклялся убить тебя.
— Меня? Но зачем ему убивать меня?
— Он ненавидит людей. И не хочет, чтобы ты стал взрослым и превратился в мужчину, в охотника с ружьем.
Маугли спрыгнул со спины Багиры, наивно воскликнув:
— Ну, тогда все в порядке! Надо лишь объяснить ему, что со мной ничего подобного не произойдет…
Багира неторопливо повела головой и смерила мальчика таким взглядом, словно он скудоумная обезьянка.
— Не глупи. Шер-Хан просто не станет никого слушать.
Тогда Маугли гордо выпятил подбородок и заявил:
— Не боюсь я Шер-Хана, и вообще никого не боюсь!..
Тут они подошли к большому, слегка наклоненному
древесному стволу, и Багира, внимательно осмотрев дерево, объявила:
— Хватит болтать ерунду. Здесь мы переночуем. А утром, вот увидишь, все будет выглядеть по-другому…
Но Маугли не хотел соглашаться с пантерой. Не хотел ночевать на дереве, не хотел, чтобы его везли в человечье поселение. Он хотел вернуться к своей семье, хотел остаться в джунглях на веки вечные.
— Человечий детеныш! — позвала Багира строгим голосом. — Лезь наверх, я сказала, наверх! — Потом немного смягчилась: — Ну будет тебе, будет! Давай, лезь ко мне. Здесь, возле меня, тебя никто не тронет…
Маугли уставился себе под ноги, ковыряя землю большим пальцем, и сказал плаксиво:
— А я не хочу в человечье поселение! Все равно не хочу! И лезть на это дурацкое дерево не хочу тоже! — Взглянув наверх, добавил потише: — Да мне туда и не влезть…
Но уж на такую уловку Багира не поддалась. Тычками и толчками она загнала мальчугана на самый подходящий, по ее разумению, сук, зевнула и растянулась рядом. Маугли с мрачным видом отодвинулся от нее как можно дальше.
— Хочу жить в джунглях! — прошептал он упрямо, ни к кому не обращаясь. — Что я, не сумею за себя постоять, что ли?
Но Багира, честно говоря, уже вряд ли могла что-нибудь услышать — она почти уснула. И как раз в этот миг мальчика заметил питон Каа, устроившийся на ночлег на том же дереве, только еще выше. Огромный змей не спеша развернул свои кольца и прошипел:
— Ччто у насс сссегодня на ужжин? Надо жже, ччело-веччий детенышш… Оччень вкуссный ччеловеччий дете-нышш…
С этими словами Каа, облизнув клыки, заскользил вниз.
Глава третья
Подкравшись к Маугли вплотную, Каа ожидал, что человечий детеныш встрепенется, подпрыгнет в испуге. А Маугли лишь удостоил питона беглым взглядом и заявил:
— Уползай, оставь меня в покое!..
Однако Каа был не из тех, кого можно отпугнуть словом. Кому, кому, а ему-то было хорошо известно, что змеиные чары способны усыпить даже самого неугомонного зверя. Раскачиваясь перед носом Маугли, Каа завел тихую шепелявую песнь, и мальчика сразу стало клонить ко сну:
— Ссслушшай, ччеловеччий детенышш, ссслушшый… Ты уссстал. Засссыпай, пожжалуйсста, засссыпай…
Питон все шептал, шептал, убаюкивал, а сам извернулся и залез хвостом за спину Маугли. Тот и рад был бы отвести глаза от мерно качающегося змея, но веки налились такой тяжестью, что не слушались. Бороться со сном становилось все труднее — вот уже вся голова отяжелела и загудела, как улей. И как только мальчик лишился сил, Каа обвил хвостом его тело и принялся стягивать кольца туже, туже, туже…
С грехом пополам Маугли шевельнул шеей и хрипло позвал:
— Ба… Ба… Багира! Помоги!..
А пантера, лежа в глубокой дремоте, решила, что человечий детеныш продолжает сетовать на судьбу.
— Нет, хватит! — проворчала она. — Спорить все равно без толку. Давай-ка спи, а утром побеседуем…
Питон к тому времени окончательно скрутил Маугли и, расслышав Багиру, развеселился:
— Хха, хха, а утром бесседовать будет не ссс кем…
Со стороны Каа это было неосмотрительно: пантера
мгновенно очнулась и без долгих раздумий, в один прыжок, обрушила на врага тяжелую лапу. Голова Каа с грохотом ударилась о ствол, и хвост сам собой стал раскручиваться, высвобождая Маугли.
— Уххх, — простонал питон, сразу забыв про мальчика, и бросился по суку к Багире. — Ты сссовершшила ош-шибку, кошшка. Сссерьеззную ошшибку…
Багира была не из трусливых, но отдавала себе отчет, что с силищей питона ей не совладать. Не поторопилась ли она напасть на хвостатого? Но как было допустить, чтобы с Маугли стряслась беда? Детеныша следовало защитить, чего бы это ни стоило…
А Каа по-прежнему подползал и шипел:
— Ты сссовершшила ошшибку…
— Не спеши, Каа, не спеши, я просто… — начала Багира, а сама лихорадочно вертелась из стороны в сторону: где выход, как спастись?
— Смотри мне в глаза, — перебил змей приказным тоном. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Смотри в оба глаза!
Багире надоело вертеться, да и питон был уже прямо перед ней. Оставалось только подчиниться. Понятно, чем бы это кончилось, если бы Каа не увлекся гипнозом так, что совершенно забыл про Маугли. А тот знай себе сбрасывал змеиный хвост с веток — упорно, кольцо за кольцом.
И как раз когда Каа совсем изготовился задушить пантеру в смертельных объятиях, хвост наконец сорвался с сучьев, а следом и весь питон целиком. И под собственной тяжестью сполз, вернее, рухнул наземь, да еще по дороге не раз шмякнулся головой о ствол.
Коварный змей свалился к подножию дерева пятнистым клубком — кончик хвоста завязался узлом, голова вся в шишках. Не то со стоном, не то с воем Каа уполз в кусты и скрылся из виду.
Маугли, заливаясь смехом, склонился над Багирой.
— Получилось! — воскликнул он, торжествуя. — Я спас нас обоих!.. — Но пантера еще не избавилась от гипноза
и смотрела на мальчика стеклянными глазами. Пришлось кричать еще громче: — Проснись, Багира, проснись!!!
Только тут она слегка опомнилась.
— А… — выговорила она. — Что случилось?
— Каа тебя усыпил, а я спас! Если бы не я, тебя бы здесь не было…
Багира постаралась сохранить достоинство.
— Фрр! А если бы не я, здесь не было бы тебя, и ты не смог бы ничего для меня сделать… — Она подняла взгляд на усыпанное звездами небо и поспешила добавить: — Давай спать! Завтра нам предстоит нелегкий путь…
Через несколько часов Маугли встрепенулся и приоткрыл заспанные глаза. Багира не шевелилась, и он уже собрался будить ее, когда услышал сильный шум. Словно тысяча зверей топала по джунглям в ногу — даже земля под деревом затряслась.
— Багира, проснись! — вскричал Маугли. — Проснись! Сюда идет что-то непонятное…
Из джунглей донесся резкий отрывистый голос:
— Ать, два, три, четыре! Держать строй! Ать-два, ать-два!..
Маугли прополз по суку как мог дальше и уставился в лесную чащу. Ничего не было видно — пока ничего. Тогда он вернулся к пантере: что бы ни надвигалось на них из джунглей, оно, вероятно, опасно.
Глава четвертая
Как раз когда Маугли окончательно разбудил Багиру, из джунглей показалось стадо слонов, только не порознь, а колонной по одному — Смотри-ка ты, парад! — воскликнул мальчуган с интересом.
Багира, заткнув лапами уши, проворчала сердито:
— Никакой это не парад, а Ранний патруль полковника Хатхи.
— Ранний патруль? Что такое Ранний патруль? — спросил Маугли, хватаясь за лиану и спускаясь по ней вниз.
— Каждое утро на рассвете полковник Хатхи выводит свое стадо на тренировку и учит ходить в строю. Что до меня, я стараюсь держаться от них подальше…
Маугли рассмеялся и понесся навстречу слонам. Поравнявшись с ними, он присоединился к симпатичному слоненку и попробовал идти в ногу.
— Привет! — бросил он прямо в слоновье ухо. — Чем вы тут занимаетесь?
— Шшш, — отозвался слоненок — У нас строевая подготовка.
— А мне можно с вами?
— Конечно. Просто повторяй то, что делаю я. И не разговаривай в строю. Это запрещено.
Маугли опустился на четвереньки и потопал вслед за слоненком. В голове колонны по-прежнему слышались выкрики полковника Хатхи:
— Ать, два, три, четыре! Держать строй! Ать-два, ать-два!..
Маугли умирал от желания спросить еще что-нибудь, но тут раздалась команда:
— Рота, внимание! Стой!
— Значит, небольшой перерыв, — пояснил слоненок. Команда была понятна и без пояснений. Маугли остановился вместе со всем стадом. Полковник Хатхи двинулся вдоль строя, а слоны дружно поворачивались к нему, равняясь ухо к уху. Большая слониха по имени Винифред вздохнула:
— Не успеешь прийти в себя, и опять шагом марш — а у меня ноги ноют…
— Это моя мама, — сообщил слоненок.
— Как? Мама тоже должна маршировать?
— Так точно, — подтвердил слоненок — Вместе с папой.
— А кто твой папа?
Подняв свой маленький хобот, слоненок указал на полковника Хатхи.
— Ух ты! — удивился Маугли. — А я-то думал…
Его прервал сердитый окрик полковника:
— Молчание в строю!..
Маугли замер как вкопанный, а полковник вышагивал позади строя, командуя:
— Равняйсь! Смирно! Подтянуть хвосты!..
Наконец полковник обогнул строй и оказался перед
солдатами. И не медля распорядился:
— Личный осмотр!
Слоны поспешно задрали хоботы к небу.
— Тсс, — шепнул слоненок — Подними нос повыше! Маугли вытянул нос вверх, насколько позволила шея,
и спросил:
-Так?
— Превосходно, — одобрил слоненок.
Полковник Хатхи медленно обходил строй, подвергая каждого из подчиненных придирчивому осмотру. Заметив грязь на бивнях одного нерадивого слона, гаркнул:
— Ну-ка отполировать штыки, не жалея слюны! — И добавил еще громче, чтобы слышали все до последнего: — Выше воинский дух! Именно так я заработал свое звание на службе у магараджи в Пятом Толстокожем батальоне!..
— Толсто… что? — не понял Маугли.
— В отряде боевых слонов, — разъяснил слоненок.
У Маугли вдруг засвербило за ухом. Он чуть было не почесался, но полковник подошел уже совсем близко. Делать нечего — пришлось сдержаться и вытянуться по стойке «смирно». А полковник наклонился к слоненку, выговаривая ему ласково:
— Держи передние ноги вместе, понял, сынок?
— Хорошо, папа… то есть слушаюсь, сэр!
Приняв поправку кивком, полковник обратил свое внимание на Маугли.
— У нас новобранец?..
Полковник Хатхи даже соизволил улыбнуться, но потом сильно стукнул Маугли по носу и спросил сурово:
— Слушай, что с твоим хоботом?
— Эй, мне больно! — ответил мальчик сквозь слезы.
Полковник свирепо нахмурился, молниеносно ухватил Маугли поперек туловища, поднес поближе к глазам и только тогда догадался:
— Что??? Человечий детеныш? Измена!!! Не потерплю никаких человечьих детенышей в моих джунглях!
Резко опустив Маугли на прежнее место, Хатхи продолжал сверлить мальчика взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. И неизвестно, что случилось бы дальше, но подоспела Багира — спрыгнула с дерева и вмешалась:
— Сейчас, Хатхи, я все тебе объясню…
— Извольте, миледи, обращаться ко мне — полковник Хатхи!..
— Ну конечно, кто же спорит, полковник Хатхи. Дело в том, что… эээ… человечий детеныш со мной. Я веду его в человечье поселение.
— И он там останется? — спросил полковник с недоверием.
— Слово Багиры, — торжественно отвечала пантера.
— Ладно, — смилостивился он. — Но заруби себе на носу: слоны никогда ничего не забывают!..
После чего полковник отдал приказ продолжать движение, и Ранний патруль тронулся дальше, ломая джунгли и распугивая мелких зверушек. Маугли чуть не лопнул от хохота:
— Вот потеха!
— Может, для тебя и потеха, — осадила весельчака
Багира, — но поверь, разъяренный слон — это вовсе не смешно. — Подозрительно повела головой, вглядываясь в густые джунгли, и добавила: — Давай-ка пойдем дальше, пока еще что-нибудь не случилось…
— Но куда мы идем?
— Запамятовал? Я веду тебя в человечье поселение.
— Не пойду!
— Нет, пойдешь!..
Маугли с решительным видом подскочил к первому попавшемуся деревцу. Вцепился в него обеими руками и, выпятив подбородок, заорал:
— Я останусь здесь!
— Ты пойдешь в человечье поселение, даже если мне придется тащить тебя волоком!
С этими словами Багира ухватила мальчика зубами за штанишки.
— Пусти меня! — заверещал Маугли.
Багира потянула штанишки к себе — Маугли вцепился в деревце еще крепче. Она потянула сильнее — нет, он по-прежнему упрямился.
Рассвирепев, Багира рванула что было сил — и не рассчитала: штанишки вырвались из зубов, а пантера отлетела назад, словно выброшенная из пращи. Раздался звонкий всплеск: она угодила в глубокий водоем, и выбралась оттуда промокшая и взбешенная, как всякая кошка, которую окунули в воду.
— Ну, человечий детеныш, ты добился своего! — завизжала она. — Теперь ты волен жить, как тебе заблагорассудится. Один, без всякой помощи!..
— Не беспокойся, не пропаду, — важничая, ответил Маугли.
— И не подумаю беспокоиться, — пропыхтела Багира и, резко повернувшись, скрылась в зарослях.
Маугли тоже не остался на месте ссоры, а, отойдя немного в сторону, сел, прислонившись к большой теплой скале.
— Я могу, могу позаботиться о себе сам, — произнес он, ни к кому не обращаясь, но почему-то вслух. — И вовсе не нуждаюсь в том, чтобы за мной присматривали…
Он посидел минутку, всматриваясь в темную зелень джунглей, и вдруг, вопреки собственной воле, ощутил легкое беспокойство.
Глава пятая
евеселые мысли прервал очень громкий бесшабашный голос — кто-то распевал во все горло. Маугли поднял взгляд, и как раз вовремя: из джунглей вывалился серый медведь Балу
— Ну и ну, ха-ха-ха! — фыркнул медведь. — Кто это тут расселся?
Подойдя вплотную, он обнюхал мальчика и невзначай коснулся его длинным влажным носом. Маугли подскочил, как ужаленный, и отстранил нос шлепком — для таких медвежьих вольностей настроение у него было неподходящее.
— Ууу! — ответил Балу. — Ты чего грубишь? Я же к тебе по-дружески…
— Убирайся и оставь меня в покое!
Балу нисколько не пострадал от какого-то там шлепка: медведи обожают грубые игры без правил. Чуть поразмыслив, он сел рядом и легонько потрепал человечьего детеныша по спине.
— А ты опять дерзишь, короткие штанишки!
— Я уже достаточно вырос!..
И Маугли, вновь приподнявшись, ткнул медведя в брюхо. А тот только головой помотал и расхохотался.
— Тю-тю-тю, какая жалость! Твой тычок едва задел мне шкуру… — Забрав Маугли в огромные лапы, Балу приподнял его и, подержав на весу, опустил. — Слушай, малыш, тебе нужна помощь, и старина Балу намерен научить тебя сражаться по-медвежьи…
Тут косолапый шутник подскочил, как на пружине, и принялся носиться вокруг прыжками, покачиваясь, как боксер.
— Ну-ка, малыш, начинаем разминку…
Сперва Маугли не знал, как себя вести, но забавные ужимки Балу мало-помалу начали ему нравиться. В конце концов мальчик вскочил на ноги и стал скакать вокруг медведя, повторяя его движения.
— Вот так, вот так! — заорал Балу одобрительно. — А теперь зарычи по-настоящему, как медведь. Испугай меня!
Маугли оскалил зубы и слегка зарычал.
— Не годится! — заявил Балу. — Я же сказал — ЗАРЫЧИ! Зарычи, как взрослый медведь!
И он издал такой мощный рык, что Маугли отбросило назад. В ответ Маугли уперся покрепче и рыкнул снова, теперь от души.
— Вот! — закричал Балу. — Наконец-то ты понял!..
И зарычал на Маугли. А тот в ответ — на медведя. Они так расшумелись, что эхо достигло ушей
Багиры, которая к тому времени почти добралась к себе домой. Она навострила уши, а затем встревожилась.
— Человечий детеныш попал в беду, — мурмуркнула она. — Я… нет, мне не следовало его покидать!
Развернувшись, она понеслась назад — с дерева на дерево, с дерева на дерево. Но, достигнув места, где Маугли с Балу забавлялись боксом, она чуть не упала в обморок от досады.
— О нет! — взвыла она, обращаясь к самой себе. — Надо же, во всех джунглях для мальчика не нашлось иного друга, чем лоботряс Балу!
А Маугли с Балу так увлеклись своим поединком, что Багиру просто не замечали.
— Вот так, малыш, вот так! — подбадривал медведь, танцуя вприпрыжку — Резвее, еще резвее! Не пропусти момент для удара! Вот, ты, кажется, сообразил, в чем тут фокус…
Маугли усмехнулся, отбросил упавшие на глаза волосы и попробовал достать Балу точным ударом. Однако медведь опередил мальчика и треснул тяжелой лапой ему по спине.
— Ого, — оскалилась Багира. — Ну из тебя и учитель, старый железный коготь! Как, по-твоему, твои ученики запомнят, чему ты их учишь, если ты выпустишь из них дух?..
Балу растерянно посмотрел на Маугли, — а тот кое-как приподнялся и сел.
— Да как-то нечаянно получилось… Я не хотел бить сильно. Я хотел слегка…
Маугли сумел подняться на ноги и, устремив на Багиру осуждающий взгляд, заявил:
— Со мной все в порядке. И мне нисколько не больно. Я гораздо крепче, чем кажется некоторым…
Балу усмехнулся.
— Ладно, так и быть, поверю. — Поразмыслил, потом
заорал в полный голос: — Еще один раунд! Кружись вокруг меня, кружись, не то снова врежу!..
И Маугли принялся кружиться, все ближе и ближе к медведю, и, улучив момент, саданул Балу прямо в нос.
— Ой-ой-ой! — отозвался тот. — Точно в яблочко!
Медведь отступил, пошатнулся и рухнул наземь —
а Маугли вскочил ему на брюхо и начал щекотать. Балу извивался и вопил, похохатывая:
— Ой, нет, только не это! У нас в джунглях так не принято… Не щекочись, я не выношу щекотки…
— Сдаешься, Балу? — спросил Маугли, торжествуя.
— Ой, ха-ха-ха! Сдаюсь!..
Когда Маугли наконец прекратил щекотать косолапого, тот приподнялся и задумчиво потер лапой морду. Потом сказал:
— А ты славный малыш. Как тебя зовут?
— Маугли, — ответила за мальчика Багира. — И он прямо отсюда отправится в человечье поселение.
— В человечье поселение? — переспросил Балу. — Зачем? Они же его угробят. Сделают из него человека…
Маугли бросил на медведя взгляд, исполненный мольбы.
— Балу, я хотел бы остаться здесь с тобой!
— Ну конечно, пожалуйста, — ответил медведь.
— Ты в своем уме? — вмешалась Багира. — А как он, по-твоему, сумеет выжить?
— Как сумеет? — не смутился Балу. — А очень просто: он будет со мной, и я научу его всему, что знаю сам…
— Ну, это не займет много времени, — ехидно заметила Багира.
Балу не уловил насмешки и покивал в знак согласия.
— Точно, я управлюсь быстро. Видишь ли, малыш, — обратился он к Маугли, ероша мальчику волосы, — все, что надо, это удовлетворять самые простые потребности…
— Простые медвежьи потребности? — уточнил Маугли.
— Вот именно, — подтвердил Балу
И вновь завел песенку, какую распевал перед тем, как явиться к Маугли, — про то, как невелики потребности скромного медведя из джунглей.
Что могла поделать Багира? Увы, ничего, — а Балу с Маугли носились по полянке, пританцовывая и пожевывая то бананы, то кокосы. Веселый медведь совершенно очаровал мальчика. Теперь уж он нипочем не поверит, что человечье поселение — это то, что ему нужно…
Не прекращая петь, Балу прыгнул в реку, перевернулся на спину и поплыл, выставив вверх брюхо. С радостным воплем Маугли кинулся на это брюхо, вцепился в шерсть, и их понесло по течению, а Багира лишь провожала мальчика глазами с нависающей над рекой ветки.
— Сдаюсь, — мурмуркнула себе Багира. — Надеюсь, их любовь не окажется скоротечной…
И еще услышала, как Балу проурчал, обращаясь к Маугли:
— Все в порядке, малыш, мы как-нибудь удовлетворим наши простые потребности. Вот увидишь, я сделаю из тебя медведя…
Багира смотрела им вслед, пока они не скрылись из виду. И пошла своей дорогой.
Глава шестая
Как мне нравится быть медведем! — то и дело восклицал Маугли, развалившись на огромном мягком брюхе.
> На реке было хорошо и покойно, и пловцы не подозревали, что по берегу их преследует стая зловредных обезьян. Обезьяны бесшумно скакали с ветки на ветку, выжидая удобного случая для нападения. Наконец одна из самых больших обезьян стремглав бросилась на дерево, нависшее .над водой, и в мгновение ока стащила Маугли с медвежьего брюха, подняв вверх, — а другая обезьяна тут же заняла его место.
Все произошло так быстро, что Маугли и пикнуть не успел. А медведь задремал, смежив веки, и ничего не заметил. И плыл бы дальше в неведении, если бы на нос не опустилась глупая жужжащая муха.
— Эй, Маугли, — лениво позвал Балу, — не окажешь ли папе-медведю услугу и не сгонишь ли эту мерзкую муху с моего носа?
Обезьяна, занявшая место мальчика, осклабилась и что было мочи треснула Балу по носу палкой.
— Оой! — завопил медведь, поневоле открывая глаза. Увидев обезьяну, замахнулся на нее с криком ярости: — Ах ты дурная, плосконосая, узкоглазая тварь! Да я тебя укокошу!..
Обезьяна вновь оскалила зубы и ускакала. Балу чуть не кинулся в погоню, но услышал крик Маугли:
— Пусти меня! Пусти!..
Балу повернулся на крик — другая обезьяна держала мальчика за ногу вниз головой.
— Уберите свои блохастые лапы от моего сына! — заревел медведь, попытался встать, но на дне оказалась яма, и он ушел целиком под воду.
— Ну и хорошо, горячую башку остудить не мешает, — насмешничали обезьяны.
— Балу, отплевываясь, выплыл из ямы — и, к своему ужасу, увидел, что обезьяны уходят, волоча Маугли за собой.
— Отдайте моего человечьего детеныша! — заорал он еще громче и выкарабкался на берег.
Однако обезьяны лишь потешались над Балу, перелетая с ветки на ветку и не выпуская Маугли. А несколько самых нахальных даже спустились пониже, чтобы подразнить медведя. Разъяренный Балу молотил лапами по воздуху, но до хулиганок не достал. Потом одна из них швырнула плодом хлебного дерева, и метко: снаряд попал точно в лоб, и Балу распластался на земле.
— Утоли свои простые медвежьи потребности! — хихикали обезьяны.
А Маугли кричал:
— Балу! На помощь! Меня уносят!..
Что мог поделать косолапый? Полежал какое-то время, отирая с морды сок расколовшегося плода, и наконец, набрав полную грудь воздуха, заревел на все джунгли:
— Багира, где ты? На помощь, Багира!
Не расслышать такой рев было нельзя на любом расстоянии. Багира посетовала:
— Ну вот, пожалуйста, они попали в беду. Я была уверена, что с ними что-нибудь случится, вот и случилось. Удивительно, что только сейчас, а не раньше…
Она понеслась на зов и добралась за минуту, но застала лишь Балу на берегу — и никаких следов Маугли.
— Вот и я, — объявила Багира. — Что стряслось? Где детеныш?
— На меня напали из засады. — Балу кипел от возмущения. — Их были тысячи. Я их и так и сяк, левой, правой, опять левой…
— Спрашиваю в последний раз, — оборвала его Багира. — Где Маугли?
— Разве я не сказал? Эти шелудивые макаки утащили его с собой…
— Наверное, в свою главную ставку, в древние развалины, — предположила пантера, не скрывая тревоги. — Страшно подумать, что будет, если детеныш встретится с их полоумным королем…
Глава седьмая
А обезьяны знай себе мчались по лесу вместе с пленником — с дерева на дерево, с дерева на дерево. Они не останавливались ни на миг, пока не достигли обширных развалин. Когда-то здесь был храм, а теперь королевская резиденция: на каменном троне восседал Его Величество обезьяний король собственной персоной.
Король удостоил Маугли милостивой улыбкой.
— Значит, ты и есть человечий детеныш?
— Поставьте меня на ноги! — вскричал мальчик. Обезьяна, державшая Маугли, с ухмылкой разжала пальцы, и он неуклюже рухнул к подножию трона. Правда, тотчас же вскочил, не помня себя от гнева. Но король хохотнул и сказал:
— Успокойся, малыш. Не заводись…
— Зачем я вам понадобился? — спросил Маугли. Вместо ответа обезьяний король взял банан, выдавил его из кожуры и послал мальчику прямо в рот — все одним движением.
— Давай подружимся, приятель, — предложил король. — До моего царственного слуха дошло, что ты хочешь остаться в джунглях.
— Конечно, хочу, — ответил Маугли, чуть успокаиваясь. — Ммм… ну что ж, хорошо. Старый добрый король Луи — значит, я — может тебе это устроить. Только сделай для меня то, о чем я попрошу.
— Конечно, сэр. Чтобы остаться в джунглях, я сделаю все что угодно.
— Хорошо, — проурчал король одобрительно. — Слушай…
К удивлению Маугли, король Луи вдруг запел и пустился в пляс. Хлопал в ладоши, прищелкивал пальцами, а в промежутках между коленцами объявил, что хотел бы стать человеком.
— Ты и так уже похож на человека, — бросил Маугли. И, вопреки собственной воле, тоже начал подпевать и приплясывать, да и окружающие обезьяны следовали примеру своего владыки. — Ха-ха! — веселился мальчуган. — А с вами забавно…
— Верно, забавно? — переспросил король. И добавил, не переставая плясать, но чуть посерьезнев: — От тебя, детеныш, мне нужно одно — раскрой мне тайну человечьего Огненного цветка.
Маугли взглянул на короля Луи озадаченно.
— Но я не знаю, как разводить огонь. Да и вообще — причем тут огонь?
Король Луи попытался было продолжить песню с пляской, но все же нахмурился:
— Не пытайся обмануть меня, человечий детеныш. Не могу же я стать человеком, если не научусь обращаться с огнем…
Тем временем Багира и Балу, в свою очередь, добрались до древних развалин и внимательно вслушивались в песню короля Луи, укрывшись на полуобрушенном балконе.
— Так вот в чем дело! — ахнула Багира. — Этому недоумку нужен Огненный цветок! — И на ухо Балу, шепотом: — Надо действовать, и действовать быстро…
— Ну уж, только напусти меня на них! Я разорву этого дряхлого короля на клочки!..
— Прекрати, — отозвалась Багира. — Тут потребуются не мускулы, а мозги. Мы поступим просто: ты отвлечешь их внимание, а я похищу Маугли…
— А что мне делать?
— Я же сказала — отвлеки их внимание.
— Ладно…
И минут через пять к королю Луи бочком-бочком подобралась огромная обезьяна, судя по украшениям, самка. Подобралась и начала танцевать! А на самом-то деле это был загримированный Балу.
— Слушай, откуда ты свалилась, красавица? — недоумевал Луи.
А «красавица» лишь хлопала ресницами и болтала всякую чушь. Но король был так заворожен, что не замечал, как Багира, хоронясь за камнями, подкрадывается все ближе и ближе к Маугли. Только, увы, пляска стала настолько бурной, а затем и неистовой, что все украшения посыпались с Балу на пол, и обезьяны заорали:
— Так это же медведь Балу! Как он сюда попал?..
Маугли тоже узнал друга-медведя. С радостным воплем мальчик кинулся Балу на шею — а обезьяны попрыгали с развалин, сердито щебеча и подскакивая, как мячики.
Что тут началось, не опишешь — Маугли летал то туда, то сюда. То Балу хватал его, прижимая к себе, то король Луи, улучив момент, оттаскивал его в сторону. И все-таки Балу ухитрился завладеть мальчуганом и поволочь к Багире. А король Луи так махал своими длинными руками, что нечаянно обрушил одну из колонн, до сих пор державшихся на честном слове. По развалинам прокатилась дрожь, они пошатнулись…
Как только Балу понял, что Маугли благополучно устроился на спине у Багиры, он мстительно повернулся к обезьяньему властелину А тот из последних сил пытался удержать развалины от падения. Однако без толку. Балу на прощание еще раз двинул могучей лапой, король покатился кубарем. Развалины обрушились прямо на обезьян — тем оставалось лишь разбежаться куда глаза глядят.
Битва была окончена.
Глава восьмая
Поздним вечером Балу, Багира и Маугли остановились на отдых на островке посередине реки. Маугли мигом уснул на куче мягких листьев, а Багира все продолжала читать медведю мораль: — У мальчишки чисто человеческий талант попадать в неприятности. И твое вмешательство отнюдь не пошло ему на пользу…
Бросив взгляд на посапывающего Маугли, Балу ответил:
— Тише! Успокойся, не то разбудишь моего маленького приятеля. У него был тяжелый день, сама знаешь. Не так-то легко стать во всем похожим на меня.
— Фу! — фыркнула Багира. — Позорное представление! Я имею в виду, как он выплясывал с этими безмозглыми макаками…
— Да он просто дурачился с ними за компанию, — заступился за друга медведь.
Подковыляв к спящему мальчугану, Балу уставился на него с нескрываемой нежностью.
— Балу, — шепнула Багира, — нам с тобой надо поговорить.
Косолапый безропотно потащился за ней.
— В чем дело, Мешок-с-Клыками?
Услышав свою кличку, известную в джунглях, Багира поморщилась, но не осеклась.
— Человечий детеныш должен отправиться в человечье поселение. В джунглях ему несдобровать.
— Что ты имеешь против джунглей? Погляди на меня — я вырос в джунглях, и ничего.
— Я и гляжу. И видок у тебя, прямо скажем, сомнительный.
Балу всмотрелся в собственное отражение в речной воде: глаз заплыл, и, кроме того, на память о схватке с обезьянами осталось немало синяков и шишек.
— Ты и сама выглядишь не лучшим образом…
Багира бросила взгляд на свое отражение и убедилась, что у нее тоже синяк под глазом.
— Не уклоняйся от разговора, — прошипела она. — Факт есть факт: усыновить Маугли ты не можешь. Он — свой среди людей, а не среди медведей. Сам знаешь, свояк свояка видит издалека…
— Да ты не беспокойся, Багира, — усмехнулся Балу, — я сумею о нем позаботиться!
— Ну конечно, — съязвила пантера. — Как сегодня, когда макаки вздумали его похитить.
— И что, по-твоему, нельзя ошибиться даже один раз?
— Джунгли не прощают ошибок. Кроме того, Маугли
неизбежно встретиться с Шер-Ханом — не сегодня, так завтра.
— Ты про тигра? — переспросил Балу. — А что Шер-Хан имеет против Маугли?
— Шер-Хан ненавидит людей лютой ненавистью. Он боится их ружей и их Огненного цветка.
— Но Маугли — малыш, у него нет ни того, ни другого.
— Вот Шер-Хан и не хочет ждать, чтобы малыш подрос и обзавелся ружьем. Он хочет расправиться с Маугли, пока тот мал и беззащитен.
Балу расстроился, но не мог не признать, что Багира права. Он грузно опустился на землю и осведомился безрадостно:
— Ну и что мне делать?
— Ты отведешь Маугли в человечье поселение.
— Но… но я же обещал ребенку, что он останется со мной в джунглях.
— В том-то и штука! Пока Маугли с тобой, он в опасности…
И Балу было нечего возразить. Багира опять была права: другого выхода не оставалось, мальчика следовало отвести к людям. Смахнув набежавшую слезинку, медведь поднял взгляд на небо. Уже светало.
— Да, Балу, пора, — произнесла Багира. — Утро. Вам надо выходить не откладывая.
Медведь вздохнул, подобрался как мог тише к Маугли и осторожно растолкал его.
Глава девятая
Не прошло и часа, как Маугли с Балу углубились в джунгли, направляясь в сторону человечьего поселения. Мальчуган весело бежал вприпрыжку рядом с медведем, но в конце концов осведомился:
— Куда мы держим путь?
Балу еще ничего не говорил о цели похода, да и теперь не сразу собрался с духом:
— Маугли, дружище… эээ… видишь ли, я должен сообщить тебе кое-что…
— Ну так сообщай, не тяни.
Тут Балу наконец брякнул:
Мне велено отвести тебя к людям.
Глаза Маугли наполнились слезами.
— К людям?! Но как же… ты же… ты обещал, что мы станем друзьями. Ты обещал, что я останусь с тобой…
— Послушай, малыш, я сейчас объясню…
Но Маугли не стал ждать объяснений. Отшатнувшись от друга, оказавшегося предателем, он удрал в джунгли.
— Подожди! — взывал медведь. — Послушайся старика Балу…
Где там! Маугли уже скрылся в зарослях.
Балу бросился было вдогонку, но, как он ни пыхтел, ему не удалось найти никаких следов мальчика.
— Маугли! — отчаянно повторял медведь. — Маугли!.. Однако откликнулся не беглец, а Багира. Она была неподалеку и поспешила на клич большими прыжками.
— Что еще случилось?
— Мальчишка удрал от меня, — признался Балу
— Так что ты стоишь как столб? Давай разделимся. Его надо найти во что бы то ни стало. Прежде чем…
— Прежде чем что?
— Прежде чем его найдет Шер-Хан! — воскликнула Багира.
А тигр, легок на помине, тоже был совсем неподалеку. Он подкрался к ничего не подозревающему оленю и уже приготовился к прыжку, как вдруг из джунглей послышался громкий топот: полковник Хатхи и его Ранний патруль выступили в очередной поход!
Олень махнул хвостиком и ускакал.
— Вот не повезло! — прорычал Шер-Хан. — Будь проклят этот чудила полковник Хатхи!
Но связываться со слонами тигр не стал, а залег в кустах. Ранний патруль протопал бы мимо, если бы не Багира. Появившись как из-под земли, пантера гаркнула во все горло:
— Ну-ка притормози! Стой!!!
Слоны остановились так резко, что налетели друг на друга. Не теряя времени, Багира рассказала полковнику про Маугли и попросила помочь в поисках.
— Совершенно исключено, — прогремел Хатхи. — У нас сегодня марш-бросок.
— Чрезвычайные обстоятельства, полковник! — настаивала Багира. — Человечьего детеныша надо найти раньше, чем это сделает Шер-Хан!
— Шер-Хан? — удивился командир патруля. — Что за чепуха! Шер-Хан охотится за много миль отсюда.
Багира хотела добавить еще что-то, но вперед выступила слониха Винифред и протрубила полковнику прямо в ухо:
— А ну, надутый старый пустомеля, пораскинь умишком. Как бы тебе понравилось, если бы в джунглях заблудился не мальчик, а наш слоненок?
— Я… мне… — пролепетал оробевший Хатхи.
— Или ты поможешь найти ребенка, или я возьму командование на себя!
От подобной угрозы у полковника чуть не отвалился хобот.
— Ладно, — согласился он нехотя. — Ранний патруль примет участие в поисках мальчика.
А Шер-Хан подслушал из кустов весь разговор. И когда уяснил себе суть дела, глухо проурчал:
— Человечий детеныш бродит один по джунглям? Очень, очень интересно! Надо избавить их от лишних хлопот и найти его первым…
Приняв решение, Шер-Хан вылез, крадучись, из своего укрытия и бесшумно удалился.
Глава десятая
Притомившись, Маугли присел под деревом, но неожиданно сверху спустился хвост питона Каа, сгреб мальчика в охапку и вскинул, как пушинку, на самую высокую ветку. Голова Каа, приблизившись, прошипела:
— Ну-ссс, ччеловеччий детенышш, вот мы и встрети-лиссь ссснова…
Однако Маугли вовсе не испытывал желания встречаться с коварным змеем, да и вообще с кем бы то ни было. И заявил, как позавчера:
— Уползай, оставь меня в покое!..
При этом Маугли выпутался из хвоста и отвернулся. А змей, как водится, решил усыпить добычу.
— Ты ччто, не хочешшь сссмотреть на меня?
— Нет, не хочу! Потому что знаю, чего ты добиваешься… — Ты меня не так понял, — заверил Каа с невинным видом. — Я всего-навсего добиваюсь, чтобы ты остался в джунглях навсегда.
Не уловив истинного смысла слов питона, Маугли смягчился.
— Как ты можешь этого добиться?
— О, у меня свои маленькие хитрости. Но ты должен мне доверять.
Брови Маугли удрученно поползли вниз.
— Я больше никому не доверяю, — провозгласил он. — И винить тебя в этом не приходится, — подхватил Каа. — Но мне ты должен доверять.
Как хотелось поверить Каа! Хотелось поверить кому угодно, лишь бы тот помог остаться в джунглях. Повернувшись к змею, Маугли спросил:
— Но что ты все-таки сможешь сделать?
— Надо подумать. Посссплю ччуточчку, потом буду решшать… — ответил Каа и, уставившись на мальчика выпученными глазами, добавил шепотом: — Поччему бы и тебе не поссспать?
Маугли впал в дремоту, а вскоре глаза сами собой слиплись, и он рухнул прямо в объятия питона. Каа удовлетворенно прошипел:
— Так-то луччшше. Ссспи… Доверьсся мне и ссспи…
И принялся укутывать Маугли своим телом — кольцо за кольцом, кольцо за кольцом. Но тут кто-то снизу потянул змея за хвост. Пришлось свесить голову — и кого же увидел Каа? Шер-Хана!
— Извини за беспокойство, — промурлыкал тигр, — но мне бы хотелось с тобой побеседовать. Мне пришло на ум, что у тебя гости. Клянусь, я слышал своими ушами, что ты с кем-то разговаривал. С кем именно, Каа?
Огромная тигриная лапа ухватила питона за шею и плотно сжала ее.
— Я? Разговаривал? — притворно удивился Каа. — Да что ты, с кем мне тут разговаривать?
— Не валяй дурака, Каа. Мне некогда, я занят поисками человечьего детеныша.
— Человечьего детеныша?
— Где же он, по-твоему, прячется? — проурчал Шер-Хан.
— Обыщи меня, — предложил питон.
— Превосходная мысль. Распусти-ка свои кольца и покажи мне.
Каа наконец перевел дух и, осторожно сняв с Маугли внешний слой колец, свесил их петлей перед носом
Шер-Хана. Не обнаружив ничего подозрительного, тигр издал глухой рык и произнес:
— Хмм, кажется, ты в виде исключения сказал правду. Но если все-таки увидишь человечьего детеныша, не забудь прежде всего сообщить об этом мне. Мне и никому другому, понял?..
В подкрепление угрозы Шер-Хана пощекотал Каа под челюстью острым-преострым когтем. Змей икнул и поспешно ответил:
— Понял, как не понять! Клянусь, поступлю, как ты велел…
— Ну и молодец, — одобрительно кивнул Шер-Хан. — Ну что ж, мне пора. Надо искать этого бедного беззащитного парнишку.
Провожая тигра взглядом, Каа даже вздрогнул и сказал себе сердито:
— Кого он решил одурачить, этот полосатик? Так я и поверил, что он хочет помочь беззащитному! Я уж луччшше сссам помогу. Ссейччассс жже…
И, облизывая клыки, принялся вновь сворачивать кольца. Но Маугли вовремя вышел из забытья и гневно спихнул змея с дерева. Каа раскрутился, как пружина, и свалился вниз, по дороге набив себе вдоволь синяков и шишек А Маугли крикнул вдогонку:
— Ты солгал мне, Каа! Ты внушал, что тебе можно доверять…
Каа, взбешенный падением, отвечал:
— Вероятно, ты прав, человечий детеныш. Доверять нельзя никому…
Только Маугли уже не слушал — он удирал со всех ног.
Глава одиннадцатая
Удрал он недалеко — по пути попалась большая поляна, да и дождик начался. А Маугли так устал и так упал духом, что прижался к первому попавшемуся дереву и сел, опустив голову ниже колен. Откуда ни возьмись, налетела стая тощих голенастых стервятников и принялась кружить над деревом, издевательски гогоча.
— Валяйте, потешайтесь, — бросил им Маугли, глянув вверх. — Мне теперь все равно…
Но стервятникам надоело дразниться, и они, сложив крылья, уселись рядом с мальчиком. И один из них, по кличке Приставала, заявил довольно дружелюбно:
— Эй, малыш! Не сердись, мы пошутили. У тебя такой вид, словно на всей земле у тебя ни единого друга.
— Это правда, — всхлипнул Маугли.
— И что, у тебя нет ни матери, ни отца? — спросил другой стервятник, по прозвищу Клюв-Наизнанку.
— Нет, — подтвердил Маугли. — И никто не хочет, чтоб я с ним остался.
— Понятно, что у тебя на душе, — бросил сочувственно третий стервятник, известный как Крылья-Хлоп.
— Нас ведь тоже никто не признает, — добавил Клюв-Наизнанку.
— Вот именно! — вскричал Приставала. — Выходит, мы с тобой птицы одного полета.
— Ага, — согласился Крылья-Хлоп. — Давай держаться вместе.
Шер-Хан, притаившийся на опушке, счел момент подходящим, чтобы вылезти и одобрительно похлопать лапой о лапу.
— Превосходная речь! — муркнул он, обращаясь к стервятникам. — Большое спасибо, что задержали человечьего детеныша до моего прихода…
Завидев Шер-Хана, стервятники разлетелись кто куда, второпях роняя перья и взывая к Маугли:
— Беги, друг, беги!..
Однако Маугли и не подумал тронуться с места.
— Мне бежать? — отозвался он. — С какой стати?
Шер-Хан оскалился, показав все клыки.
— С какой стати? — рыкнул он. — Ты что, не знаешь, кто я?
— Не сомневайся, знаю, — ответил Маугли. — Только я тебя не боюсь.
— Аа, — протянул Шер-Хан. — Ты, оказывается, смелый. За это я дам тебе еще один шанс — зажмурюсь и сосчитаю до десяти. Раз… два… три…
Дойдя до десяти, тигр открыл глаза. И что же? Маугли не только не убежал, а подобрал тяжелый сук и приготовился к бою.
— Ты испытываешь мое терпение! — взревел Шер-Хан. — Шутки в сторону!..
И, обнажив клыки, взвился в прыжке. Тут уж Маугли, пожалуй, все-таки испугался: лютый хищник приближался, как ураган.
Глава двенадцатая
Шер-Хан уже выпустил когти, готовясь
разорвать беззащитного мальчика в клочья, — и вдруг почему-то остановился в воздухе и свалился наземь. Маугли не поверил своим глазам: в хвост тигру вцепился медведь Балу. — Балу!.. — позвал изумленный мальчик.
— Беги, Маугли, беги! — крикнул медведь.
— А ну отдай мой хвост, пузатый болван! — завывал Шер-Хан.
Как бы не так: Балу не ослабил хватку. Испустив свирепый рев, Шер-Хан извернулся и запустил клыки в медвежий окорок.
— Уууу! — заорал медведь благим матом. — Это не щекотно!..
Но хвост противника не выпустил.
А Маугли тем временем, собрав все свое мужество, подбежал к Шер-Хану и треснул его суком по носу. Стервятники, расположившись в безопасности на дереве,
подначивали:
__ •
— Поделом ему! Наподдай полосатой кошке, малыш! — орал Приставала.
Шер-Хан в ярости стал охотиться за Маугли по всей поляне, волоча медведя на хвосте, как мешок.
Балу стукался о ветки и камни, беспрерывно взревывая: «Ух ты! Уууу! Уфф!..», — но хвост Шер-Хана держал крепко. И все равно Маугли проиграл бы гонку — тигр был слишком силен и быстр, — но подал голос Крылья-Хлоп:
— Эй, что расселись? Малышу нужна помощь!..
Стервятники спикировали и подняли мальчика в воздух, выхватив из-под самого носа Шер-Хана. Клюв-Наиз-нанку прокричал Балу:
— С малышом все в порядке! Можешь выпустить хвост!
— Шутки шутишь? — отозвался Балу. — Выпущу, а дальше что? Угожу ему в зубы?
В общем-то, медведь сам не знал, что ему делать. А Шер-Хан внезапно остановился и прыгнул не вперед, а назад. Прыжок был стремительным, и медведю крепко досталось по голове. Балу распластался по земле, а тигр принялся терзать его, рыча:
— Я не я, если я тебя не прикончу!..
— Выпустите меня! — крикнул Маугли стервятникам. — Ваша помощь нужна Балу!..
И тут с неба ударила молния. Ударила в сухое дерево, и оно мгновенно вспыхнуло шипящим пламенем. Клюв-Наизнанку завопил, ликуя:
— Нам повезло! Огонь — единственное, чего Старик-Полосатик боится по-настоящему! Действуй, малыш, а мы тебе поможем…
Стервятники сбросили Маугли наземь, он отломил горящую ветку — а Клюв-Наизнанку с собратьями атаковали Шер-Хана с воздуха.
Тигр рычал, отмахивался лапами. Но стервятники продолжали атаку. Воспользовавшись этим, Маугли сумел зайти Шер-Хану за спину и привязать горящую ветку к полосатому хвосту.
Хищник оглянулся, испуганно зарычал, попробовал отодрать ветку когтями. Ничего не вышло, она держалась крепко. Тогда тигр испустил еще один громовой панический вопль и стрелой умчался в джунгли. Маугли и стер-
вятники проводили его хохотом. Особенно веселился Клюв-Наизнанку:
— Ну и ну! Старик-Полосатик улетел, как комета!
— Что ж, — подвел черту Приставала, — бой окончен. Пойдем поздравим нашего друга…
Однако Маугли сразу заметил, что медведь лежит слишком тихо.
— Балу, вставай! — произнес мальчик, приближаясь. Потом взмолился: — Пожалуйста, вставай!..
Он ласково погладил косолапого по голове. Но Балу лежал неподвижно.
Глава тринадцатая
Из кустов на поляну вышла Багира, и Маугли обратился к ней со слезами на глазах:
— Что случилось с нашим Балу?
Багира взглянула на мальчика с состраданием. — Крепись, малыш. Тебе надо быть храбрым, как был Балу…
— Был?.. — Маугли не поверил своим ушам. — Что же, по-твоему, он… он…
— Умер, — сказала Багира. — Но джунгли будут вечно помнить его сегодняшний подвиг. Это имя будет сверкать, как алмаз, — имя нашего друга, медведя Балу…
И в этот-то миг Балу открыл глаза! И спросил:
— Кто-то упомянул мое имя, или мне послышалось? — Балу, ты живой! — вскричал Маугли и, вне себя от радости, обнял медведя за шею.
— Старый жирный мошенник, — проворчала Багира. А Маугли все повторял, повторял без конца:
— Балу, я так счастлив, что ты жив и здоров!
— Был бы здоров, если бы не дождь, — ухмыльнулся медведь, стряхивая с морды дождевые капли.
— Старый добрый папа-медведь… — радовался мальчуган.
Не прошло и получаса, как Маугли взгромоздился Балу на плечи, и они тронулись в путь. Багира трусила следом.
— Жаль, что ты этого не видела, Мешок-с-Клыками, — похвалялся Балу. — Стоило поглядеть, как я сбил спесь со
Старика-Полосатика. Вернее, мы с малышом… — Помолчав, он добавил: — Да уж, теперь нас с Маугли никто не разлучит…
Он хотел сказать еще что-то, но осекся: в джунгли ворвалось звонкое пение. Сами того не заметив, они оказались неподалеку от хижин, возведенных людьми.
— Что это? — осведомился Маугли.
— Человечье поселение, — ответила Багира.
— Да нет, я про другое. Вот это кто?
Оказывается, Маугли имел в виду девочку, юную красотку, вышедшую с кувшином за водой к реке. Она-то и пела.
— А, с такими лучше не связывайся, — бросила Багира. — От них ничего, кроме неприятностей…
— Нет, погоди-ка, — перебил Маугли. — Хочу посмотреть поближе. Я же таких никогда не видел. Сейчас вернусь…
Это он пообещал через плечо, потому что уже бежал вперед по тропинке.
— Маугли! — пытался урезонить его Балу.
Багира устремила на медведя пристальный взгляд. Казалось, она знала наперед, что будет.
— Слушай, давай и впрямь повременим, — сказала она. — Пусть посмотрит…
А Маугли забрался на нависшее над водой дерево и стал разглядывать девочку сверху вниз. Неожиданно сук, на который он влез, обломился, и мальчуган звучно шлепнулся в воду.
Девочка сперва испугалась, а потом, зажав рот рукой, прыснула от смеха. Маугли кинулся к кустам, хотел спрятаться, но все-таки не утерпел — высунулся и улыбнулся.
— Ты только глянь на него! — воскликнул Балу. — Физиономия глупая, рот до ушей, и пялится на нее, как завороженный…
Багира ответила глубокомысленным кивком.
А Маугли решился вылезти из кустов и приблизиться к девочке. Та хихикнула в последний раз и пошла к поселению, подняв кувшин на голову. Но кувшин вдруг свалился, расплескав воду, и покатился в сторону Маугли.
— Ну и нахалка! — возмутился Балу. — Она же это нарочно устроила…
Багира снова кивнула.
Маугли поступил, как мужчина: взял кувшин, вернулся к реке, набрал воды заново. Потом, по примеру девочки, поставил кувшин на голову и побрел за ней, — значит, к людям. У ворот обернулся и посмотрел в ту сторону, где остались Балу и Багира. Пожал плечами, послал лесным друзьям улыбку.
— Маугли, что ты делаешь? — взревел Балу, размахивая лапами. — Назад, назад!..
Но мальчуган опять пялился вслед девочке, и с лица его не сходила все та же глупая ухмылка. Помахав друзьям на прощание, он пошел в поселение, где жила красотка.
Балу замотал кудлатой головой, пробормотав:
— Она его подцепила!..
На сей раз Багира ответила с улыбкой:
— Это было неизбежно, Балу. Мальчишка не мог справиться с собой. Рано или поздно так и должно было случиться. Теперь он там, где ему и надлежит быть…
— Ты, наверное, права, — грустно отозвался Балу.
Но грустил он недолго — через несколько шагов выражение на медвежьей морде изменилось, и Балу изрек:
— Как я рад, что нам с тобой надлежит быть именно здесь, в джунглях, где можно жить, исходя из самых простых потребностей! — Спорить Багира не стала. Тогда
он продолжил: — Так чего мы ждем? Пошли куда глаза глядят…
И оба, он и она, направились обратно в джунгли. Но прежде чем расстаться с Маугли навсегда, Балу обернулся, бросил на человечьи хижины последний взгляд и опять помотал головой со словами:
— Какая жалость! Из малыша мог бы получиться отличный медведь!..
СКАЗКИ СЕМИ ГНОМОВ
Время спать?
Время сказки сказывать!
Теплое солнце давно уже закатилось за дремучий лес, и тени, что с самого обеда все густели, все удлинялись, налились наконец ночной синевой и расселились почти повсюду. Кроме полянки, укрывшейся в самой чащобе, где стояла хижина семи гномов: тут было светло, все оконца сияли огнями.
Ужин был уже съеден, и песни спеты, музыка отзвучала, и танцы кончились. Распахнув створки блестящими мокрыми носами, в окна безбоязненно заглядывали олени, а на рогах у них устроились белки и бурундуки. Дряхлая сова уютно расположилась на стропилах под соломенной крышей и теперь сидела с довольным видом, вглядываясь и вслушиваясь, не упуская ни одной мелочи. И даже черепаха, жившая в прохладе под кухонной раковиной, сгорая от любопытства, высунулась наружу.
Стояла полная тишина. Почти полная — ее нарушал лишь тихий голосок Белоснежки. Она обращалась к теснящимся вокруг гномам, а те не сводили с нее глаз, завороженные ее словами:
— …и однажды весной мой принц отыщет меня, и мы заживем с ним счастливо, пока смерть не разлучит нас!..
Тихоня склонил голову на плечо Простака и вздохнул:
— Как романтично…
Простак кивнул в знак согласия, но кивок получился таким мощным, что все его тело содрогнулось. Замечтавшийся Тихоня не усидел и грохнулся на пол.
0
Ворчун, не желая признаваться, что ему тоже понравилось, пренебрежительно засопел и буркнул: «А, ерунда!..», но Белоснежка не рассердилась, а засмеялась. Смех звенел и звенел, пока его не прервал бой больших старинных часов.
— О Господи! — воскликнула Белоснежка. — Вам давно пора спать!
— Мы не можем ложиться, — пробормотал, зевая, Соня.
— Никак не можем! — поддержал его Док.
Простак и тот отрицательно помотал головой.
— Почему же не можете? — улыбнулась Белоснежка.
Простак почесал в затылке и пожал плечами.
Гномы беспомощно глядели друг на друга, пока всех
не выручил Ворчун. Он один сумел выразить словами общую мысль:
— Это будет невежливо. Ты рассказывала, мы слушали. Теперь мы не можем отправиться на боковую, пока в свою очередь не расскажем тебе что-нибудь. Про себя.
В знак одобрения гномы принялись колотить Ворчуна по спине — да так дружно, что сбросили его со стула на пол.
— Он прав, ха-ха-ха! — рассмеялся Весельчак. — Чего только мы не знаем друг про друга!
— Но мы чересчур скромны, чтобы рассказывать о себе, — застеснялся Тихоня и покраснел.
— … поэтому каждый расскажет про кого-нибудь другого, — подвел черту Чихун.
— Чудесно! — захлопала в ладоши Белоснежка. — Кто будет первым?
Гномы сбились в кучку, яростно перешептываясь, а потом началось — не остановишь…
Глава первая
Док лечит всех
Никому не надо объяснять, отчего Ворчуна зовут Ворчуном, а Простака Простаком. Весельчак получил свое имя, оттого что неизменно весел, а Чихун — потому что постоянно чихает. Тихоня и не хотел бы зваться Тихоней, да всегда робеет и смущается, а Соня сам не замечает, как засыпает на ходу.
Но почему Док, вожак всех семерых, зовется Доком? Не в пример остальным, прозвище не имеет отношения к качествам, какими награждает нас Мать-Природа, создав кого-то ворчливым, а кого-то веселым, простоватым или застенчивым, или вечно сонным, или подверженным щекотке в носу. То есть Док способен и заворчать, и развеселиться, и застесняться, и чихнуть, точно так же, как любой из нас. А Доком он сделался, оттого что сам служит Природе, знает, как ей помочь. И каждому лесному зверю известны его таланты, и каждый не колеблясь обратится к нему, случись беда, и каждый получит добрый совет, а понадобится — то и лекарство.
В общем, Док не удивился, когда однажды утром, выйдя за порог, он чуть не наступил на кролика, который терпеливо поджидал его на крылечке. Чем обидеть гостя, Док предпочел скатиться кубарем по ступенькам и угодил прямехонько в грязную лужу.
— Ну-с, — вздохнул он, сидя в луже и, как обычно, слегка заговариваясь, — накатывай, зачем приставал…
то есть я хотел сказать — выкладывай, зачем прискакал. Что у тебя натрусилось… то есть, что стряслось?
В ответ кролик сразу прекратил скрести лапой за ухом и запрыгал к лесной опушке, поминутно оглядываясь, словно приглашая: следуй за мной! Док кряхтя поднялся на ноги, выжал промокшие штаны и засеменил вдогонку, пришепётывая:
— Чешу, шипастик… то есть спешу, пушистик…
Кролик скакал и скакал, и вскоре оба они исчезли среди вековых деревьев.
Гонка за кроликом длилась долго, до тех пор, пока они не наткнулись на лису, сидевшую на лесной тропе и будто поджидавшую там кого-то. Усталый кролик присел, тяжело и часто-часто дыша.
— Запыхался, малыш? — ласково спросил Док. — Не попрекаю, я и сам притомился, а у меня ноги куда длиннее твоих… — Он бросил взгляд на лису. — Так это у тебя случилась какая-то закавыка, да, молодушка?
А рыжая плутовка будто лишь этого и ждала — легко вскочила, вильнула пушистым хвостом и понеслась стре-
лой по тропинке, ведущей еще дальше, еще глубже в лес. А кролик по-прежнему сидел и смотрел на Дока укоризненно: что, мол, стоишь?
— Понял, — произнес Док, посматривая то на лисий хвост меж стволов, то на кролика. — Теперь мне бежать за этой красавицей, так, что ли? Вроде как передаете меня друг другу, пока я не надерусь там, где должен упасть… то есть пока не доберусь туда, куда должен попасть…
И подмигнул кролику, а тот подмигнул в ответ. Док пустился вдогонку за лисой, которая уже казалась просто рыжим пятнышком среди зелени.
Оставалось лишь радоваться, что лиса окрашена ярко-ярко и заметна издали: они очутились в такой глухомани, где Док и не бывал никогда. Почти неразличимая
тропка вела прямиком к холмам, а дальше, над непролазными лесными дебрями, высились настоящие горы.
— Погоди! — взмолился Док. Как он ни бодрился, пришлось остановиться перевести дух. — Ну постой же! — Он втянул в легкие как можно больше воздуха. — Теперь мне понятно, что чувствовал бедняга кролик…
И тут лиса вернулась и села прямо перед Доком. За ней шествовал красавец-олень с чудесными ветвистыми рогами, равных которым Док и не видывал.
— Новый провожатый! — ахнул Док и спросил, обращаясь к лисе: — Как же я поспею за ним, если мне и за тобой не угнаться?
Но олень уже потянулся к Доку и схватил его зубами за рукав, явно приглашая усесться верхом. Как только
с
Док взгромоздился на широкую спину и ухватился за рога, олень пустился вскачь. Путь вел вверх и вверх, но олень без труда одолевал подъем могучими прыжками. Казалось, они вот-вот оторвутся от земли и взлетят.
Холмы остались позади, а вместе с ними деревья и мелкая поросль. Олень с Доком на спине углубился в горы — вокруг вздымались крутые склоны, усеянные бесчисленными валунами.
Наконец олень замер перед почти отвесной скалой, предоставив Доку возможность сползти наземь.
— Кто бы мог подумать, что у тебя не спина, а терка, —
пробормотал Док, растирая собственную спину. Олень же, не ответив, умчался восвояси. И тут Док нос к носу столкнулся с огромным медведем.
— Смотри-ка, мастер ведмедь… то есть мистер медведь, — Док перепугался не на шутку. — Теперь куда прикажете?
Не долго думая, медведь ухватил Дока сзади за рубаху и стал карабкаться выше и выше, неся гнома в зубах, словно мама-кошка непослушного котенка. Длинные острые медвежьи когти впивались в трещины, и самый крутой утес был ему нипочем. Путешествовать таким образом
оказалось куда приятнее, чем натирать мозоли на оленьем хребте, и Док порадовался бы перемене, если бы не тревожная мысль, что медведь, не дай Бог, надумал им закусить. Так Док и болтался в медвежьей пасти туда-сюда, туда-сюда. В конце концов его укачало, и он задремал.
Очнулся он от толчка — медведь разжал челюсти и сбросил Дока на дно исполинской пещеры.
Выпустив гнома, медведь потерял к нему всякий интерес и побрел прочь, а Док принялся осматриваться вокруг. В пещере было полутемно, она тянулась вдаль, насколько хватал глаз. С потолка свисали сталактиты, иззубренные, как клыки, с пола навстречу им поднимались сталагмиты. Справа и слева виднелись каменные стены причудливых очертаний, а на ближней стене какой-то древний скульптор высек что-то похожее на дракона. Только скульптура вдруг повела головой и, унюхав пришельца, окатила его горячим дымным дыханием. Док охнул:
— Ну-с… Потеюсь, что ты наследний в шипучке… то есть надеюсь, что ты последний в цепочке. Потому что страшно и подумать, кто мог бы выбрать своим посланцем подобное чудище…
А чудище шевельнулось и перекатило чешуйчатое тело на бок — и тут Док наконец понял, кому понадобилась его помощь. Малыш-дракошка размером не больше слона лежал калачиком, прижавшись к материнскому боку. Оказывается, он надорвал себе крыло. Док вздохнул с облегчением: беда — не беда, если ей можно помочь.
Порывшись в карманах, где было полно всякой всячины на любой непредвиденный случай, Док достал большую швейную иглу и катушку крепких белых ниток. Он знал, что драконьи крылья нечувствительны, как ногти, и что малышу будет совсем не больно, а потому, не теряя времени, наложил на разрыв длинный шов.
Дракошка радостно взмахнул обновленным крылом, подняв такой ветер, что чуть не сшиб Дока с ног. Весело взвизгнул, обращаясь к маме-драконихе, а та ответила ему ласковым ревом, от которого содрогнулась вся пещера. Док в тревоге попятился к выходу, успев лишь пролепетать:
— Ну-сс… Теперь, когда шило сметано… то есть когда дело сделано, мне, наверно, лучше бы убраться подобру-поздорову…
Он окинул взглядом горные вершины и уходящий вниз склон страшной крутизны — и только теперь осознал, как далеко от дома его занесло.
— Ну и что, — решил Док, тяжко вздохнув, — дня за два, за три доплетусь… если, конечно, не буду ни есть, ни спать!
В тот же миг чудовищная когтистая лапа ухватила его поперек, и не успел Док опомниться, как дракониха мягко, почти нежно усадила его на себя, расправила крылья и взмыла в небо. Раз за детеныша можно больше не беспокоиться, она посчитала своим долгом отвезти лекаря домой лично.
Она поднялась высоко, так высоко, что и облакам не достать, и перед Доком раскинулся весь мир. Деревья казались травинками, озера — мелкими лужицами. В какую-то минуту ему почудилось, что протяни руку — и дотронешься до заходящего солнца.
А той порой в хижине шестеро остальных гномов бродили вокруг щедро накрытого стола. Отсутствие Дока тревожило их так, что кусок не лез в горло.
Внезапно сверху послышался глухой стук, а следом вопль Дока, и что-то гулко скатилось по соломенной крыше вниз. Гномы бросились из хижины наружу — и тут раздался громкий всплеск. Док угодил точнехонько в лохань для стирки и сидел в ней, ошеломленный и мокрый. Гномы окружили лохань, гадая, что случилось, пока Ворчун не прервал общее молчание:
— Что ж ты не предупредил, что собираешься принять ванну? — буркнул он. — Эти остолопы-рудокопы сильно за тебя беспокоились…
Конечно, нельзя было не подивиться тому, что Док купается, не снимая одежды, но гномы из вежливости решили, что это его личное дело. Тем более что никто из них особой любви к купанию не испытывал и изменять этой своей нелюбви не собирался.
— Мыться рискованно, особенно по ночам, — воскликнул Соня, и все заметили, что сна у него, как ни странно, ни в одном глазу.
— Да уж, — поспешил согласиться Чихун. — Что если сюда забредет медведь, а у тебя в глазах полно мыла?!
— Или не медведь, а дракон, — поежился Тихоня.
Док радостно оглядел озабоченные лица друзей.
— Ну, если случится такое, — изрек он глубокомысленно, изо всех сил пряча невольную улыбку, — тогда для них потребуется лохань куда больших размеров…
Гномы смотрели на Дока с обожанием, а Ворчун по обыкновению фыркнул:
— А, ерунда!..
И все семеро покатились со смеху. А потом, еще посмеиваясь, направились в хижину, чтобы отдать должное припоздавшему ужину. А Док, расположившись у огня, рассказывал им о своих приключениях и одновременно сушил насквозь промокшие штаны.
Глава вторая
Не заснуть бы под Рождество
В ночь под Рождество в хижине семи гномов царил бы полный покой, если бы не Соня, который ходил туда-сюда перед камином на цыпочках, стараясь не скрипеть половицами. С каминной полки свисали семь чулок, ради праздника относительно чистых, в ожидании сами знаете кого.
Из всей семерки именно Соню труднее всего было заподозрить в том, что он станет дожидаться Санта-Клауса, особенно после самого утомительного дня в году. Ведь надо было не только завернуть подарки, не только помочь приготовить праздничный ужин на следующий вечер, но и вычистить камин, не забыв выскрести из дымохода наросшую за год сажу, чтобы Санта пролез по трубе и не испачкался. Напряженная была работа, а если учесть неизбежное предпраздничное волнение, то что ж удивляться, что гномы начали потягиваться и зевать задолго до ночи и, не сговариваясь решили отправиться нынче спать пораньше. Решено — сделано: забрались в кроватки, свернулись поудобнее, и не прошло двух минут, как спальня наполнилась довольным посапываньем. Сны гномам снились самые радужные, про завтрашний рождественский день.
То есть сны снились всем, кроме Сони. Он ждал этого случая целый год, твердо решив в час прибытия Санта-Клауса быть на ногах, пожать ему руку и лично поблагодарить за все визиты и все подарки предыдущих лет.
Идея была недурна сама по себе, но за ней крылась и другая, очень важная для Сони причина.
По сути все сводилось к тому простому факту, что Соня всегда был — и навсегда останется — Соней. Сколько он помнил себя, он норовил проспать любое занимательное и забавное происшествие, любое, даже самое важное событие. И если он все-таки оказывался в курсе дела, то исключительно благодаря шестерым друзьям: гномы, не исключая и Ворчуна, взяли за правило обязательно пересказывать Соне в подробностях то, что случилось за время, пока он, кстати или некстати, в очередной раз впадал в забытье.
Вот он и решил в знак благодарности преподнести друзьям рождественский подарок — свой рассказ о приходе Санта-Клауса. Лишь бы не задремать! Именно ради этого он и мерил комнату шагами — и, надо признать, подобное занятие его порядком притомило.
— Нет, так мне не продержаться, — вздохнул Соня, с трудом подавляя зевок — Санта придет и уйдет, а я встречу и провожу его храпом…
Тогда он принял героическое решение — открыл окно настежь и сел на самый неудобный стул, какой нашелся в хижине, в надежде, что холодный зимний сквозняк заставит бодрствовать кого угодно. В эту минуту
и выяснилось, что в рождественскую ночь не только он один остался на ногах. Лесным зверушкам тоже было любопытно, что принесет Санта, однако бодрствование не причиняло им, по-видимому, никаких тягот. Соня чуть-чуть воспрял духом, и у него мелькнула мысль, которую он тут же и принялся воплощать в жизнь.
Зверушки не отказали Соне в помощи. Чего только они не вытворяли вместе! Сперва он уговорил белочек поиграть в чехарду, а сам попытался пересчитать их, притом в обратном порядке — от ста к одному. Не помогло. Снежки, брошенные через окно ему на колени, дали было желанный результат, но вскоре растаяли, и он стал опять клевать носом, хоть и промок. Напрашивался вывод, что до утра ему никак не продержаться.
Едва веки у него смежились, и он начал тихо посапывать, за дело взялись бурундуки, поселившиеся в дупле стоящего поблизости дуба. Забравшись через открытое окошко, они перепрыгнули на стол и с величайшим старанием вылили за шиворот гномику стакан холодной воды. Сон как рукой сняло, и надолго. Однако ночь оказалась длиннее, и через полчаса Соня вновь осел на стул, поднял ноги на стол, и в комнате зазвучало приглушенное похрапыванье. Теперь уже два оленя, рогатый самец и его стройная безрогая подружка, распахнули дверь и ступили в хижину, легонько постукивая копытами по половицам. Соня и ухом не повел, тем более с храпа не сбился, а олени одновременно взялись зубами за носки его мягких кожаных туфель и осторожно стащили их. Белки, прекратив чехарду, подобрались к босым пяткам гнома и принялись щекотать подошвы своими пушистыми хвостами. Соня прервал храп и начал хихикать, потом хихиканье сменилось фырканьем и, наконец, перешло в хохот. Тут уж он проснулся — вероятно, от собственного смеха.
До утра было еще далеко, и, судя по всему, Санта до сих пор не появлялся. Мало-помалу Соня задремал снова, опустив подбородок на руки, — а он-то тешил себя надеждой, что спать сидя не получится! Дряхлая сова, что жила среди стропил под крышей, слетела вниз, уселась на столе перед самым носом Сони и позвала по-совиному: «Ууу!..» Но ответом ей послужил лишь еще более сильный храп.
Тогда, расправив потертые за долгую жизнь крылья и выщипнув оттуда перышко подлиннее, сова сунула его Соне в нос. В тщетных попытках избежать беспокойства нос дернулся в одну сторону, в другую, потом чуть не завертелся волчком. Но свербило по-прежнему, и неожиданно для совы — она такого все-таки не ждала — Соня избавился от щекотки, мощно чихнув и подняв ураганный ветер. Сову вынесло из хижины через кухонное окно.
Чих был оглушительный, и гномы, крепко почивавшие наверху, пожелали Чихуну спросонья «Будь здоров!», а он ответил «Спасибо» и вновь завалился на боковую, недоумевая, как же он умудрился чихнуть, перебудив друзей, и сам этого не запомнить.
Происшествие с чихом взбудоражило Соню, и бодрости хватило еще на четверть часа. Но в конце концов ожидание доконало всех без исключения. Соня растянулся на стуле, бурундуки устроились у него в карманах, белки свернулись калачиком на коленях, а олени прикорнули стоя, лишь переступили поближе к неостывшей кухонной плите.
И никто даже не шевельнулся, когда рождественский гость в красном балахоне, отороченном белым мехом и слегка испачканном сажей, соскользнул с крыши по трубе, без труда перепрыгнул последние тлеющие угольки и водрузил на камин внушительных размеров мешок. Едва взглянув на спящего гнома в окружении зверушек, гость мгновенно догадался, что было у Сони на уме,
и, приблизившись, мягко потряс того за плечо. Приподняв отяжелевшее веко, Соня увидел перед собой бородатое улыбчивое лицо — яркие глаза проникали, казалось, в самую душу. В один миг оба глаза распахнулись шире некуда. Восторженному удивлению не было границ: Санта прибыл! И он, Соня, видит это воочию!
Однако выразить свои чувства он не успел. Санта поднес палец к губам, призывая к молчанию, потом помог переложить в сторонку спящих зверушек и подвел гнома к заветному мешку. Они так и не обменялись ни словом — просто Санта доставал из глубин мешка подарок за подарком и вручал их Соне, указывая, в чей чулок что положить.
Для Дока Санта припас врачебную сумку с вышитым на ней именем владельца, чтобы складывать туда все, что может пригодиться.
Весельчак получил новый кожаный пояс с блестящей серебряной пряжкой — такой поясок уж не лопнет, каким бы заливистым смехом ни разразился хозяин.
Тихоне предназначалась красивенькая атласная повязка на глаза, чтобы впредь он мог расчесывать себе бороду, не стесняясь собственного отражения в зеркале.
Чихуну достались, разумеется, носовые платки — семь платков разных цветов, по чистому платку на каждый день недели.
Простаку Санта принес смешного чертика на ниточке — вот уж гномы позабавятся, глядя, как он учится управляться с игрушкой.
А Ворчун обзавелся огромным зеркалом на ручке, чтобы он мог для тренировки корчить самые жуткие рожи, которых потом все равно никто не испугается.
И наконец, хитро подмигнув, Санта вытащил из мешка подарок для самого Сони — что бы вы думали? — подушку. Огромнейшую, мягчайшую, искусно вышитую —
таких Соня и не видывал никогда. Он открыл было рот, чтобы поблагодарить гостя, но тот вновь велел ему помалкивать. Санта Клаусу, ясное дело, нравилось, что его ждут, но ясно ему было и другое — ночь предназначена для сна, даже ночь под Рождество.
Взяв Соню за руку, Санта удобно уложил гнома на новенькую подушку и взвился по трубе вверх вместе с мешком раньше, чем Соня понял, что гость уходит. И вообще Соня вряд ли сумел бы разобраться в чем бы то ни было, кроме одного: как сладостно мягка новая подушка. Он за-
снул без задних ног раньше, чем Санта скатился по соломенной крыше к поджидающим его саням.
Так и нашли Соню наутро шестеро его друзей — мирно спящим в окружении лесных зверушек. Он не соизволил проснуться даже тогда, когда гномы заглянули в подарочные чулки и стали бурно выражать свой восторг.
Зато к завтраку Соня наконец пробудился, и друзья с удовольствием приняли от него дополнительный подарок — подробный рассказ о замечательном приключении, которое они, в отличие от него, проспали.
Глава третья
Снежные забавы
Не жалей тумака, Простак… то есть я хотел сказать — не валяй дурака, — ласково наставлял Док своего приятеля. Они стояли перед пылающим камином, пламя ревело, отогревая им руки и ноги. — На улице снег валит…
— Который день подряд, — добавил Чихун, прикладывая к ярко-красному носу не менее яркий платок. — Мы не смогли бы открыть дверь, даже если бы захотелось. Но мне лично вовсе не хочется…
От мысли, что вдруг пришлось бы выйти на холод, его слегка передернуло. Простак направился к Ворчуну, который убивал время, нарезая полено на зубочистки, и с надеждой потянул того за рукав. Ворчун на секунду оторвался от своего увлекательного занятия и буркнул:
— Ничего не попишешь, на этот раз они правы. Если за окном снегопад, остается только ждать, когда он кончится.
Простак, насупившись, упрямо качал головой. Ворчун для убедительности помахал поленом, потом пожал плечами.
— Да ну тебя, Простак, поступай по-своему. Только если ты опух со скуки и не знаешь, чем заняться, метель тебе радости не прибавит. Так-то вот!..
Однако Простак был убежден крепко-накрепко, что любая непогода, даже метель, все же лучше, чем сидеть взаперти с полудюжиной гномов, изнывающих от безделья. Он напялил самые крепкие ботинки, какие смог найти, и три толстых свитера один на другой. Обмотал шею
длинным вязаным шарфом, а на голову и уши натянул яркий полосатый колпак с помпоном. И решил, ухмыляясь, что уж теперь-то безоговорочно готов к зимним приключениям, каковы бы они ни были.
Топоча по ступенькам, он поднялся наверх, распахнул оконце спальни и высунулся наружу. Чихун оказался прав: хижину совсем замело. Двери и окна первого этажа были полностью завалены снегом, единственный оставшийся путь на волю — через это верхнее окно. Не долго думая Простак забрался на подоконник и сиганул в сугроб.
Плюх! Простак ушел в снег с головой, утонул бесследно, как камешек в пруду. Впрочем, спустя мгновение он выкатился из сугроба снизу, похожий на карликовую снежную бабу. Выплюнул снег изо рта, отдышался и начал отряхиваться, словно собака после купания. А в общем, он был доволен: ему удалось настоять на своем и выбраться из хижины. Теперь бы придумать, что делать дальше, кроме как дрожать от холода.
Простак шагнул в сторону леса — и очень удивился, когда ноги тут же разъехались. Он поскользнулся и шумно грохнулся задом — хорошо еще, что свитера смягчили удар, как подушка. С трудом поднявшись, он попробовал идти волоча ноги. И совершил новое открытие: с какой бы скоростью он ни шаркал по обледенелому снегу, ему не удавалось сдвинуться с места. А потом ноги вдруг снова выскользнули из-под него, и оказалось, что он опять сидит.
Он вновь поднялся и, чтобы больше не падать, стал столбом, почти не дыша. И спустя какое-то время понял, что не стоит, а медленно съезжает по склону к сараю, где гномы держали рудничный и огородный инструмент. Повернулся, попытался взобраться обратно к хижине, только ноги опять стали разъезжаться и скользить, и чем энергич-
нее он шевелился, тем быстрее сползал вниз к сараю, а кончилось тем, что он, конечно же, плюхнулся еще раз и понесся под откос, как потерявшие управление санки.
И вскоре — трах! — Простак влетел в сарай, проломив дверь, и закрутился колесом, цепляясь за что попало. Слегка очухавшись, он огляделся. Ну и разгром же он
здесь учинил! Грабли, кирки, мотыги, лопаты, щетки, бочарная клепка разбросаны по всему сараю. Банки с краской и горшочки с клеем перевернуты, содержимое течет и капает на пол.
В ужасе от того, что он натворил, Простак вскочил и принялся лихорадочно прибираться. Если было на свете
что-нибудь, что гномы не одобряли сильнее, чем опоздавший ужин, — это непорядок в сарае. Немытая посуда, засаленная одежда, паутина в углах, грязь на полу их нисколько не беспокоили. Но если нужного инструмента нет на месте — извините, это другое дело. К орудиям труда гномы испокон веков относились со всей серьезностью.
— Позаботься об инструментах, Простак, — без устали повторял ему Док, — и они в ответ позаботятся о тебе…
Грабли, кирки, лопаты были возвращены в отведенные им держалки у стен, банки и горшочки — на соответствующие полки. Но тут до Простака дошло, что крупные капли клея успели прилипнуть к подошвам его ботинок. Наследить в хижине — полбеды, на это никто
из гномов и внимания бы не обратил. Однако на полу сарая не должно быть и пятнышка!
Быстренько пораскинув мозгами, Простак примерился и наступил каждым ботинком на доску для бочарной клепки. И улыбнулся, довольный: теперь-то он не разнесет клей по всему сараю. Но вот ведь какая странная вещь: он сделал шаг к двери, вернее, попробовал сделать шаг — и выяснилось, что подошвы намертво приклеились к поверхности дерева. Уж он вертел ботинками так и сяк, лягался, тащил их и тянул — а они не отклеивались.
Скорчив решительную гримасу, Простак крепко ухватился за концы досок, сделал глубокий вдох и брыкнулся изо всех сил. Не тут-то было: вместо того чтобы отодрать
ботинки от дерева, он сам перекувырнулся через голову и вылетел из сарая обратно на снег. Доски коснулись снежной глади, и — о ужас! — оказалось, что они скользят вместе с Простаком, и он несется прямо на густой лес. Несколько раз он пробовал замедлить движение, хватаясь за ветки и кустики, но каждый раз его лишь разворачивало и посылало в каком-нибудь новом направлении.
Делать нечего — пришлось учиться управлять лыжами, и выяснилось, что это совсем не сложно. Страх пропал, скольжение стало доставлять удовольствие, и вскоре Простак начал безбоязненно раскатывать по поляне туда-сюда. А потом осмелел настолько, что взобрался на подпирающий хижину сугроб, с грохотом перемахнул через крышу и приземлился на другой стороне.
Гномам захотелось выяснить, что творится снаружи, отчего тарарам. Столпившись у верхнего окошка, они в изумлении следили за Простаком, лихо разъезжающим по снегу то быстрее, то медленнее, а то разворачивающимся почти на месте. Не успел он сообразить, что происходит, а друзья уже попрыгали вниз, окружили его и засыпали вопросами.
— Где ты взял эти штуковины? — осведомился Соня, бодрый как никогда.
— А еще такие есть? — просопел Чихун.
— Как ты выучился кататься? — поинтересовался Весельчак.
— А моя очередь скоро? — поспешил уточнить Ворчун.
Остаток зимы и все последующие зимы им уже не
приходилось сидеть взаперти, изнывая от скуки. И после первого же снегопада, когда наступала пора отметить приход зимы и проложить по нетронутой белой глади первую лыжню, споров о том, кому это поручить, не возникало: Простаку, конечно же, Простаку!
Глава четвертая
Про Чихуна
Аапчхи!!!
В хижине семи гномов это был самый верный признак, что пришла весна. Первый оглушительный чих нового сезона сбрасывал гномов с кроваток и громоздил их кучей на полу, откуда они, потрясенные, взирали на Чихуна, багрового от смущения и тщетно зажимающего нос платком.
— Простите, ребята, — говаривал он, кое-как отдышавшись. — Должно быть, опять такое самое время настало…
В общем, приход весны в хижину был неизменно шумным: зимой Чихун лишь скромно посапывал и сморкался — и вдруг принимался чихать во всю мочь, поднимая настоящую бурю. С этой минуты и до осени шестерым его друзьям приходилось постоянно быть начеку, потому что никто не мог предугадать, когда на него накатит новый великий чих.
Но бывает, и нередко, что неприятности, даже очень досадные, предвещают следующую за ними радость. С весенними припадками Чихуна дело обстояло именно так. То один, то другой гном задавал ему между делом вопрос:
— Скоро, наверно, опять возьмешься за свое?
— Конечно, — отвечал Чихун, и в глазах у него появлялся мечтательный блеск, смысл которого не вызывал сомнения: за зиму гномы, все до единого, ужасно соскучились без цветов.
При хижине был огород, и в дальнем его уголке, за грядками репы, рядом со сладкими бобами, Чихуну был отведен отдельный участок. Каждую весну здесь, на самой плодородной почве, он сажал цветы. А потом поливал, пропалывал и терпеливо ждал, пока они расцветут, наполняя жизнь гномов красками, запахами и… все более мощными припадками чиха.
— Апчхи!..
— Вот, опять начинается, — вздыхал Соня.
— Хорошо еще, — глубокомысленно изрекал Док, прижимая к себе покрепче коробку с лекарствами и инструментами, — что это с ним сейчас, а не в разгар грязной бузы… то есть я хотел сказать — зимней грозы…
— Апчхи!..
— Глядите, — воскликнул Тихоня, — Ворчуна закрутило в гамаке плотнее, чем гусеницу в коконе!
— Аапчхи!..
— А теперь с яблони попадали все яблоки, и больше ничего, — заметил Весельчак, вытаращив глаза.
— Все равно рано или поздно их пришлось бы собирать, — пробурчал Ворчун. — Помогут ли мне, наконец, выкарабкаться из этого дурацкого гамака?
— Если б мы собирали яблоки по собственному почину, мы бы не стали высыпать их на Простака, — опять-таки глубокомысленно заметил Док и, раскрыв свою коробку, выбрал мазь для синяков и шишек, какими украсилась голова Простака под градом обрушившихся на нее яблок.
Отвечая на заботу Чихуна, цветы распускались все пышнее, все ярче — и все мощнее становились сотрясающие хижину чихи. И когда цветов на клумбе Чихуна стало не сосчитать, когда казалось, что более сочных красок просто не бывает, и цветовод был счастлив, как никогда, — разразился чих, в мгновение ока перевернувший все вверх дном. Это был ураган, тайфун, шквал чудовищной силы. Только что Чихун собирал букет, намереваясь украсить стол к ужину, и вдруг —АапчхиииШ — в воздухе стало тем-
но от разлетевшихся лепестков, а соломенная крыша исчезла, словно ее и не было.
Однако что значит даже целая крыша, если за дело берутся полдюжины работящих гномов? Кроме того, крыша — это всего лишь крыша, укрытие в непогоду, и тот факт, что она слетела, — мелкое происшествие в сравнении с Чихуном и его цветами. Гномы мигом уложили свежую солому, и никто не выразил недовольства, — точнее, почти никто.
Кто остался не в духе, так это сам Чихун. Глядя на друзей, уставших и перепачканных, в который раз вынужденных тратить время на ликвидацию стихийного бедствия, он решил, что пора и честь знать.
— Почему мои лучшие друзья должны страдать из-за моей вредной привычки? Это же чистой воды эгоизм! — решил он. И объявил вслух, к изумлению своих собратьев:
— Отныне я прекращаю чихать. Навсегда!
— Но ты же Чихун! — возразил Док. — Уж такой ты есть от природы. Точно так же, как Весельчак весел, а Соня сонлив…
— Как можно сердиться на то, что кто-то устроен так, а не иначе? — добавил Весельчак. — Никто не опустится до подобной глупости, даже Ворчун…
— Я-то уж не рассержусь, — пообещал Ворчун с надменным видом. — Прислушайся к ним, Чихун. В кои-то веки они не завираются, — он приподнял кустистую бровь, — а говорят дело…
Но Чихун был непреклонен. Он потряс головой и зажал себе нос огромной прищепкой для белья. Он желал, чтобы ни один чих не прорвался на волю ни при каких обстоятельствах. И обосновал суровый приговор самому себе:
— Ни за кем другим вам убирать не приходится…
— Слушай, — осведомился Тихоня застенчивым голоском, — а как же будет с цветами?
Самый стеснительный выдвинул самый сложный вопрос. Если Чихун собирается прекратить чихать, ему придется забросить свою клумбу. И им будет крайне недоставать цветов: ведь цветы — такая же неотъемлемая часть Чихуна, как и его необузданные чихи. Разве несколько ураганов в год сопоставимы с его главным талантом? Тем не менее Чихун был убежден в своей правоте и никого не слушал. В хижине настала тишина,
а в душах гномов поселилась печаль. Друзья Чихуна осознали, что если он не вернется к прежним привычкам, они себе этого ни за что не простят.
— Надо что-то предпринять, — прогремел Ворчун, саданув кулаком по столу, — и срочно! А то будет поздно…
Оказывается, цветов Чихуна и его улыбки ему недоставало едва ли не больше, чем всем остальным.
— Если б мы сумели заставить его чихнуть еще хоть разочек, — высказался Весельчак, — он бы вспомнил, с каким удовольствием это делал.
— И с каким удовольствием выращивал цветы для всех нас, — добавил Тихоня.
— Но как заставить его чихнуть, если он не желает? — вздохнул Док.
Простак выступил с идеей, что горю можно помочь, если поднести Чихуну под нос пригоршню перца. Увы, Простаку захотелось лично убедиться, что идея сработает, он понюхал перец, и…
— Апчхи!..
От неумелого чиха перец разлетелся по всей хижине, и расчихались все шестеро, кроме Чихуна.
Весельчак слышал от кого-то, что можно заставить другого чихнуть, пощекотав ему в ухе перышком. Способ вроде бы странный, но поскольку о перце больше не бы-
ло и речи, решили попробовать, дождавшись, когда Чи-хун ляжет вздремнуть после обеда. Дождались. Но единственное, чего добился Весельчак, — потерял перышко в глубинах необъятного уха.
Док призвал на помощь желто-черного полосатого шмеля, которому вздумалось пожужжать перед самым лицом Чихуна. Не успел полосатик опомниться, как Док быстренько снял прищепку, Чихун втянул носом воздух вместе с незваным гостем — но шмель, невредимый, выбрался на свободу через ухо, попутно вернув Весельчаку его перышко. А больше ничего не произошло.
Самая замечательная мысль пришла в голову Соне. Правда, он заснул, а потом не мог вспомнить, что это за мысль, но, к счастью, успел поделиться ею с Тихоней. Тихоня слишком смутился, чтобы взяться за осуществление хитрого плана самостоятельно, однако изложил его потихоньку Ворчуну. Тот пришел в восторг и, не теряя ни минуты, принялся претворять предложение в жизнь. Он повел всех в огород, к покинутой хозяином клумбе, и каждый набрал по большому букету цветов: бархатные анютины глазки, смешливые нарциссы, голубоглазые фиалки и еще те, какие Чихун любил больше всего, — желтые в разводах венчики львиного зева.
Все это великолепие было доставлено в хижину и разбросано вокруг спящего Чихуна и прямо поверх него. Уж теперь-то, думали гномы, цветочная радуга непременно вызовет у него щекотку в носу. Однако Чихун продолжал сладко похрапывать, даже не засопел и не всхлипнул.
Никто не мог взять в толк, что делать дальше, как вдруг Чихун открыл глаза и зевнул во весь рот. Потом заметил цветы, и по его лицу стала растекаться улыбка, словно окно было затянуто шторами, и вот сквозь щелочку просочился рассвет. Он нежно собрал букеты в охапку, прижал к сердцу и зарылся в них лицом. Тихо, хихикнул, затем блаженно хрюкнул и, наконец, рассмеялся взахлеб. И в приступе смеха, не сдержавшись… чихнул! И еще раз, и еще, пока смех не слился с чиханием в серенаду, в которой уже и не различишь, где смех, а где чих.
Именно в этот миг гномы совершили открытие: Чихун чихает не тогда, когда у него неладно в носу, а наоборот, когда у него хорошо на сердце. И Весельчак, потрепав Чихуна по спине, заявил:
— А ты еще смел толковать об эгоизме! Не ты, а мы были бы эгоистами, если бы не умели доставить радость друг другу…
Чихуну не случалось взглянуть на проблему под таким углом зрения, и он ответил задумчиво, с облегчением:
— Наверно, подавлять чих — такая же глупость, как подавлять счастье…
— Точно, — буркнул Ворчун. — Нет ничего хуже, чем иметь дело с мрачным брюзгой!
— Тебе лучше знать, — прыснул Весельчак, и остальные тоже покатились со смеху.
— Не обращай на них внимания, Чихун, — произнес Ворчун, подмигивая и обнимая друга за плечи. — Лучше пойдем наберем еще анютиных глазок к ужину
— Апчхи! — ответил Чихун, соглашаясь от всей души.
Глава пятая
Молчание — золото
А ты убежден, что очередь действительно моя? — вздыхая, спросил Тихоня.
Док почесал в ухе пушистым концом любимого гусиного пера и заглянул, прищурившись, в список, который держал в руках.
— Никаких сомнений, друг Тихоня. Все остальные уже горевали на крынке, то есть я хотел сказать — торговали на рынке.
— Я был бы более чем счастлив, — заявил Тихоня, с надеждой обводя взглядом своих собратьев, — если бы кто-нибудь пожелал отправиться вместо меня.
— Все равно рано или поздно придется идти, — высказался Ворчун. — Так уж лучше не тянуть кота за хвост.
Чихун ласково обнял Тихоню за плечи и просопел:
— Рынок никому из нас не в радость, но надо же время от времени продавать добытые самоцветы!
— Все вы смыслите в торговле куда лучше меня, — возразил Тихоня застенчиво. — Все, даже Простак…
— Откуда тебе знать? — осведомился Соня, подавляя зевок. — Ты же еще ни разу не пробовал…
— А вот знаю, — произнес Тихоня, опять вздохнул и поежился. — Мне иногда нелегко разговаривать даже с вами, ребята… а ведь вы мои лучшие друзья! Как же мне общаться с незнакомцами, тем более уговаривать их купить что-нибудь?
Впав в отчаяние, он уныло покачал головой.
— Мы же условились ходить на рынок по очереди, нравится это нам или нет, — напомнил Тихоне Ворчун и выразительно погрозил ему пальцем.
— Ты прав, друг Ворчун, — простонал Тихоня, — но от этого не легче.
— Сделай что сможешь, — откликнулся Ворчун, и остальные покивали в знак согласия. — Большего от тебя и не требуется.
И, сказав так, он легонько пихнул Тихоню в плечо, что со стороны Ворчуна было выражением самого искреннего дружелюбия.
— Ну что ж, — пробормотал Тихоня, — если от меня не требуется больше, чем я могу, то и не ждите многого. По крайней мере, и на том спасибо… Он еще раз тяжело вздохнул. И через несколько дней появился на рыночной площади ближайшего городка с мешком за плечами.
В мешке были камни, драгоценные камни, добытые гномами в поте лица на руднике.
Однако на рыночной площади ему стало еще хуже, чем он думал. Кругом незнакомцы, и все гомонят и толкаются, дома стоят впритирку друг к другу, в каждом переулке суета, проходы забиты конными повозками,
с
телегами, фургонами и еще какими-то колесными штуками, которым он даже не знал названия.
— Ну уж нет, — охнул Тихоня. — Ни в жизнь я тут ничего не продам. С тем же успехом можно сразу поворачивать домой.
Снова вздохнув, совсем уже безнадежно, он почти пустился в обратный путь, как вдруг ему на плечо опустилась тяжелая рука.
— Ты, наверно, Тихоня. Мы тебя совсем заждались… — раздался за его спиной насмешливый бас.
В испуге подняв глаза, Тихоня увидел себя в кольце шу-
мливых и невероятно высоких людей. По крайней мере, ему они показались невероятно высокими. Но, коль на то пошло, ему-то мог показаться высоким почти кто угодно.
— Очень рады познакомиться с тобой, Тихоня, — продолжал тот же голос. Голос принадлежал мужчине с большими пышными усами и широким улыбчивым ртом. Голова у мужчины была лысая и напоминала яйцо, сваренное вкрутую. Усач ухватил Тихоню за руку и сердечно ее потряс.
— Точно, это Тихоня, — согласился другой человек, такой толстый, что оставалось лишь удивляться, почему у него,
когда он смеется, не отлетает пуговица, на которой держатся штаны. — Единственный из семи гномов, кого мы еще не видели. Мы уж думали, ты вообще никогда не придешь…
— Шестеро твоих друзей произвели у нас в городке самое лучшее впечатление, — хохотнул третий.
Этот был, напротив, тощий-претощий. Когда он повернулся боком, Тихоня совсем перестал его видеть — только огромные ноги в блестящих черных сапогах с серебряными пряжками.
— Пошли с нами, Тихоня, — предложил тот, что заговорил первым. — С удовольствием поможем тебе устроиться.
— Выберем тебе прилавок, чтоб ты мог торговать в свое удовольствие, — добавил тощий.
— Большое вам спасибо, — пролепетал Тихоня, посматривая с тоской на дорогу и на лес вдалеке.
— Не стоит благодарности, — ответил толстый, дружески шлепнув гнома по спине. — Дяя нас это целое событие, когда один из вас удостаивает наш рынок визитом.
Не дав Тихоне ни минуты отсрочки, новые друзья посадили его под полосатый навес за столом, где можно было выложить сверкающие камни. А со всех сторон его окружали десятки других продавцов, зычно нахваливающих свой товар, каждый за своим прилавком. Мимо них текли сотни и сотни покупателей, заполнивших узкие проходы между рыночными рядами до отказа.
— Ну вот, теперь ты тут полный хозяин, — сказали Усы.
— Теперь ты справишься и без нас, — согласились Серебряные пряжки.
— Что-что, а продать свой товар гномам всегда удавалось без посторонней помощи, — хмыкнула Пуговица, поддерживающая штаны. — Будь здоров, Тихоня. Рады были с тобой познакомиться.
Тихоня вяло улыбнулся, смущенно помахал рукой, и новые друзья отбыли восвояси, растворившись в толпе.
А он вновь оглядел толпы торговцев, вслушался в их истошные крики и повесил голову. «Ну как же мне умудриться продать хоть какую-нибудь ерунду? — задал он себе безответный вопрос. — Я же не сумею ни заманить покупателя, ни нажать на него, а уж упросить купить что-нибудь не сумею и подавно! Гиблое дело…»
Он испустил очередной тяжкий вздох, окончательно впав в отчаяние, — и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не новый голос:
— Слушай, а ты чего такой скромный? Почему помалкиваешь?
Тихоня поднял голову. У навеса стоял маленький человечек, чуть не гном по росту, в аккуратном камзольчи-ке, штанах до колен и огромных очках, из-за которых он выглядывал, как сова.
— Или товар такой, что слова доброго не стоит?
Тихоня хотел было возразить, да язык прилип к гортани, удалось лишь пожать плечами и покраснеть. Человечек принялся рассматривать искрометные камни на столе и вдруг перевел проницательный взгляд с камней на продавца, добавив:
— Или, наоборот, товар так хорош, что говорит сам за себя?
Тихоня, с трудом разжав губы, пропищал:
— Ну, видите ли…
Человечек быстро осмотрел один камень, затем второй.
— Да ведь это чудесные самоцветы! — заявил он. — Сказочные! Превосходные! Упоительные! — это он уже проорал. — Недаром ты так уверен в себе, что сидишь молча!
Восторженные крики привлекли внимание толпы, и не успел Тихоня глазом моргнуть, как навес обступили покупатели, жаждущие приобрести несравненный товар
по любой цене. Уже к обеду Тихоня опустошил свой мешок до последнего камушка и выручил больше, чем виделось в самых смелых мечтах. Домой в хижину он явился, когда друзья усаживались за ужин. Гномы, печально покачав головами, глянули друг на друга: и без слов было ясно, отчего Тихоня вернулся так рано. Затем они окружили его, намереваясь утешить кто как сумеет.
— Не грусти, — сказал Док — Первый блин всегда комом.
— В следующий раз справишься лучше, — заверил Весельчак, ласково потрепав Тихоню по спине.
— Что, совсем ничего не продал? — рявкнул Ворчун.
Нежданная улыбка залила лицо Тихони от уха до уха.
— Кое-что продал, — произнес он застенчиво и, вывернув мешок, высыпал на стол гору монет.
— Ааах! — воскликнули гномы в голос.
Совладав с удивлением, они разразились приветственными возгласами, которые опять чуть не снесли крышу, и, подняв Тихоню на плечи, пронесли его торжественным маршем по всей комнате. Когда приветствия смолкли, вперед выступил Ворчун и, заглянув Тихоне прямо в глаза, просопел:
— Я-то не стал бы допытываться, но ребятам не терпится знать, как ты это сделал. Ну так как же?
Тихоня оглядел друзей, не слезая с их плеч, и по привычке смущенно пожал плечами.
— Вероятно… — промолвил он.
Остальные гномы навострили уши, а Ворчун не сдержал нетерпения и прорычал:
— Что — вероятно?
— Вероятно, — улыбнулся Тихоня, — я просто прирожденный торгаш…
Тут он покраснел с головы до пят и больше, как ни пыжился, ничего не сказал.
Глава шестая
Про Ворчуна
И почему ты вечно ворчишь? — поинтересовался Тихоня однажды у Ворчуна, вроде бы ни с того ни с сего.
Задай столь нелепый вопрос кто угодно другой, Ворчун просто не удостоил бы его ответом. Но Тихоня был таким обидчивым, а сознательно обижать других, и особенно слабых, нехорошо — уж это понимает даже Ворчун.
— И вовсе я не всегда ворчу, — возразил он.
— Но мы всегда зовем тебя Ворчуном и никак иначе!
— Ну видишь ли, — разъяснил Ворчун, напряженно наморщив лоб, — я всегда Ворчун, но я не всегда ворчу, понял?
— Понял, — ответил Тихоня, хотя на самом деле не очень-то понял. — Но откуда ты, что ворчишь не всегда?
Ворчун не нашелся, что ответить. Может, он и впрямь все время ворчит? Нет, как хотите, а ему не верилось, что это правда. Еще можно допустить, что он постоянно выглядит хмурым и раздраженным, — уж такое у него лицо, ничего не попишешь. Однако лицо лицом, а в душе-то он отнюдь не таков! Или именно таков? Было от чего прийти в замешательство. В одном Ворчун был совершенно уверен: ворчать и раздражаться без передышки ему никак не хотелось бы.
Так или иначе, Тихоня задал ему головоломную задачу, и Ворчун решил поискать решение, прогулявшись по лесу.
Тропинка бежала вдоль горной речки. На своем пути вниз с вершин речка полнилась талыми снегами, вода неслась по каменистому руслу, то бурля и закручиваясь вокруг скальных порогов, то перепрыгивая через них.
Беспечное журчание потока казалось Ворчуну сладкой музыкой. Вот, сказал он себе, речка делает то, что ей и полагается делать, и не скрывает своего голоса ни от кого в лесу. Потому-то ему и нравилось бродить по чащобам. Все здесь на своих, раз и навсегда установленных местах: деревья зеленеют, ручьи бегут, вода струится, как повелось испокон веку, и не надо ей никому ничего объ-
яснять. Все вокруг умиротворяет, ласкает взор и слух. Нет нужды хмуриться и раздражаться — даже он, Ворчун, не находит для того причин.
Ну, а все-таки — хмур он или не хмур? Раздражителен или нет?
Подойдя к самому потоку, он выбрал тихую заводь среди камней, всмотрелся в свое отражение и фыркнул:
— Хмм! Видок у меня так себе, спорить не приходится… Но развить мысль дальше ему не довелось — сквозь
журчание воды послышался странный писк:
— Фюить! Пии! Чик-чирик! Фюить!..
Неподалеку, у подножия дерева близ края воды, барахталась крошечная пташка и, уставясь на Ворчуна блестящими черными бусинками, щебетала:
— Фюить! Пии!..
— Вот тебе и фюить! Дочирикалась! — откликнулся Ворчун, как мог нежнее взял пташку загрубелыми руками и поднял с сырой травы. Пташка еще не оперилась, тельце было покрыто ровным мягким пухом. — Что с тобой, малышка? Потерялась?
Приставив ладонь козырьком ко лбу и слегка отклонившись назад, Ворчун различил высоко в ветвях гнездо, свитое из переплетенных хворостинок и листьев.
— Летать еще не выучилась, но усидеть на месте уже не можешь. Ерзала, ерзала и выпала, так что ли?
— Фюить! Фюить! — ответила пташка, будто соглашаясь.
— Здесь внизу подходящего для тебя местечка не сыскать, это наверняка, — вздохнул Ворчун, посапывая. — А летать ты пока не умеешь. Стало быть, придется старому Ворчуну лезть наверх, так?
— Фюить! Фюить!
Осторожно завернув пташку в носовой платок, он пристроил ее поудобнее в кармане рубахи. И, поплевав на руки, полез на дерево. Но, увы, на полпути наступил на гнилую ветку. Крак! — ветка обломилась, и Ворчун полетел прямо в бурлящий под ним поток. Плюх!..
Он захлебнулся и долго фыркал, чувствуя, что его неудержимо несет вниз по течению. Взбрыкивая что есть мочи ногами, чтоб удержаться на плаву, он вытащил пташку из кармана и поднял ее как можно выше над водой. Но тут впереди показался водопад, и Ворчун успел еще крикнуть речке:
— Куда ты? Тпру!
— Пии! Пии! — поддержала его пташка.
Но речка не послушалась. Собрав все мужество, он пытался выгрести против течения одной рукой, только поток был чересчур бурным. В мгновение ока они угодили в стремнину и с громким всплеском шмякнулись в тихое озерцо под водопадом.
— Ну и ну, — пробурчал Ворчун, кое-как выбравшись вместе с пташкой на берег. — Все же, наверно, вымокнуть до нитки лучше, чем ахнуться всем весом на твердую землю под деревом. Как по-твоему, малышка?
— Фюить! Фюить! — согласилась пташка.
— Ну-ка повтори…
— Фюить! Чик-чирик!..
Сидя на бережку и баюкая пташку в руках, Ворчун дыханием отогрел ей намокшую спинку, а когда пух высох, посадил горемыку на плечо и пошел назад, туда, где она выпала из гнезда. Достигнув цели, он снова полез на дерево, приговаривая:
— Вот увидишь, теперь я буду поосторожнее…
— Фюить! Фюить!
Наконец он добрался до гнезда и, с опаской заглянув туда, увидел еще двух пушистых птенцов, братца и сестричку, и их весьма-весьма встревоженную мамашу. Все они были в полном восторге, когда Ворчун доставил домой заплутавшего члена семьи.
— Фюить! Фюить! Фюить! — радостно заверещали хором птенцы и мамаша.
— Фюить! Чик-чирик! — пропел Ворчуну его пушистый дружок.
— Ладно, и вам всем сердечный чик-чирик! — вежливо ответил Ворчун.
Прежде чем он начал спускаться вниз, спасенная пташка вспрыгнула на край гнезда и, нежно клюнув гнома в нос, опять повторила благодарное:
— Фюить! Чиик-чириик!
— Пустяки, малышка, — нахмурился Ворчун, стараясь не покраснеть. — Не распускай нюни. И не выпадай больше из гнезда, договорились?
Для убедительности он погрозил пташке пальцем.
— Фюить! Фюить! — пообещала она.
Домой в хижину Ворчун вернулся, когда совсем стемнело, и встревоженные его отсутствием друзья уже собирались затеять спасательную экспедицию. Но тут он сам, прихрамывая, ввалился в дверь, перепачканный и изнеможенный.
Позже, у пылающего камина, переодевшись во все сухое и отмачивая саднящие ноги в тазу с горячей водой, он поделился с друзьями всем, что довелось пережить. Но при этом норовил придать лицу самое мрачное и свирепое выражение, чтобы никто не заподозрил, что он подобрел или вовсе выжил из ума.
Только невзирая на все его старания, на сдвинутые брови и сварливый тон, остальные гномы не обманулись
и наперебой хвалили его, то и дело похлопывая в знак одобрения. А еще позже, когда Ворчун остался у камина в одиночестве, Тихоня бесшумно приблизился к нему и прошептал:
— Спасибо, друг Ворчун. Право, мне и самому следовало бы заметить, что ты ворчишь совсем-совсем не всегда. А пожалуй, — добавил он, чуть подумав, — ты вообще почти никогда не ворчишь!
Приподняв бровь и напустив на себя самый негодующий вид, Ворчун рыкнул:
— Ты меня, братец, ошарашил. Сколько ни гляжу на себя, я то сердитый, то хмурый, а то еще похуже…
Тихоня ответил застенчивым смешком.
— Не туда ты смотришь, друг Ворчун.
— Куда же мне смотреть, как не на собственную рожу? — взорвался Ворчун, но мало-помалу хмурые складки на лбу разгладились, и брови приподнялись не сердито, а недоуменно.
— Да не важно, какое выражение у тебя на лице! — воскликнул Тихоня. — Лучше погляди, какие лица у тех, кто вокруг тебя!
Ворчун только и сумел, что удивленно раскрыть рот: для него самого стало откровением, что он ворчит отнюдь не всегда. И чтобы убедиться в этом, достаточно было вглядеться в светящиеся глаза и лукавые улыбки на обращенных к нему лицах друзей. А еще припомнить искреннюю радость в блестящих черных бусинках малой пташки, теперь мирно спящей под боком у мамы в уютном гнезде высоко над землей, в укромном уголке леса семи гномов.
Глава седьмая
Весельчак — он и есть весельчак
Август кончился, а вместе с ним и лето.
Все семеро догадались, что «денек будет так себе», задолго до восхода солнца. Ночь выдалась хоть глаз выколи, и в самую глухую ее пору на соломенную крышу хлынул злой осенний ливень. После ласковых теплых дней соломе совсем не понравился душ из ледяных капель, и соломинки попытались защититься от бедствия, теснее прижавшись друг к другу. Тщетно. Упрямые струи дождя вскоре проникли сквозь крышу и злорадно захлюпали по лбам, щекам, носам и пяткам сладко спящих гномов. В общем, спустя минуту-другую внутри хижины пошел такой же проливной дождь, как снаружи.
— Черти болотные, что тут происходит? — хрипло осведомился Ворчун спросонья.
Гномы сгрудились в одном из немногих относительно сухих мест и принялись яростно выжимать промокшие ночные рубахи.
— Вот именно, — проворчал Соня, — чего ради мы поднялись, если солнце еще не взошло?
Весельчак набросил на головы друзей самодельный зонтик-одеяло и хмыкнул:
— Сдается мне, наша крыша готова к перемене погоды не больше, чем мы сами…
— А тебе и сейчас море по колено, друг Весельчак? — подал голос Тихоня и вздрогнул: капля холодной воды угодила ему точнехонько за шиворот.
— Но согласитесь, — ухмыльнулся Весельчак, пожав плечами, — могло быть и хуже…
— Как это? — изумленно взвизгнул Док, да и все остальные уставились на Весельчака в недоумении. — Что может выть гаже… то есть я хотел сказать — что может быть хуже?
— Мать-Природа устроила нам славный душ без предупреждения, — не растерялся Весельчак, — а ведь иначе нам пришлось бы рано или поздно мыться по доброй воле.
— Брр, — воскликнули гномы в один голос.
— Апчхи! — согласился Чихун от всей души.
Кое-как напялив на себя сухие рубахи и подштанники
(ведь даже ливень не в силах промочить запасную одежку, если она скатана в плотные узлы и засунута под кровать), гномы скатились из спальни на первый этаж и застали там еще больший кавардак, чем обычно. Дождь просочился
и сюда. На полу стояли лужи, мебель пропиталась влагой, в лампах и подсвечниках было полно воды, и все выглядело так, словно кто-то решил наконец перемыть тарелки, кастрюльки, сковородки, ложки и вилки, открыл краны до упора, а потом передумал — краны завернул, да тем и ограничился.
— Как же мы ухитримся убрать всю эту грязь в темноте? — простонал Док — К рассвету нас самих смоет без следа!
— А мы возьмем да и устроим нашей хижине день рождения, — рассмеялся Весельчак.
— Видите, что получается, если хохотать день-деньской? — фыркнул Ворчун, обращаясь ко всем сразу. — Его думалка размякла и никуда не годится.
Но Весельчак дружески хлопнул Ворчуна на спине и не замедлил доказать, что с «думалкой» у него по-преж-
нему все в порядке. Из кладовой вытащили связки восковых свечей, приготовленные загодя и на совесть укутанные в предвидении долгих зимних ночей (и на случай чрезвычайных обстоятельств, вроде как сегодня), быстренько зажгли их и расставили повсюду, где только нашлось сухое местечко. И, как только это произошло, хижина засияла мерцающими огнями, словно огромный, утыканный свечами именинный пирог.
— Ух ты! — произнес Ворчун, поскольку других слов от избытка чувств найти не сумел.
— А дальше что? — поинтересовался Тихоня.
— А дальше мы поставим посуду и все такое прочее там, где течет, а воду с пола выметем за дверь! — объявил Весельчак.
— Работенка не из приятных, — заметил Соня и зевнул.
— Повторяю, могло быть и хуже, — откликнулся Весельчак.
Гномы снова уставились друг на друга, недоумевая, что он имеет в виду.
— Ладно уж, Весельчак, выкладывай, — наконец, просопел Чихун. — Что могло быть хуже?
— Нам все равно пришлось бы протирать полы и мыть посуду, когда рассветет, — ответил Весельчак, и его улыбка расползлась до самых ушей, — а так все будет сделано одним махом!
Тут уж гномы прямо-таки почтительно раскрыли рты и один за другим сами принялись ухмыляться, сообразив, что Весельчак прав. В который раз прав!
И не прошло двух минут, как они взялись за швабры и тряпки, стали расставлять тарелки, кастрюльки и сковородки под струи стекающей сверху воды — и радостно насвистывать за работой. Да, да, все до одного, даже Ворчун! А когда тарелки оказались там, где надо, когда луж
на полу не осталось, да и мебель удалось подсушить и вытащить из-под дождя, все вновь повернулись не к кому-нибудь, а к Весельчаку:
— Ну, а теперь что?
В самом деле, в кроватках было слишком сыро, чтобы спать, а на стульчиках, сваленных в кучу, было нельзя сидеть. Отправиться спозаранку на рудник? На дворе чересчур темно. Они с нетерпением ждали, что еще предложит Весельчак, — и он их не разочаровал.
— А теперь мы затеем пикник!
На этот раз уже никто не посмел взглянуть на него как на умалишенного — просто решили подождать, пока он разъяснит свою идею.
Долго ждать не пришлось. На полу перед жарко горя-
щим камином, где все просохло, Весельчак расстелил большое одеяло и натащил из кухни всякой всячины повкуснее. А когда все расселись и стали увлеченно жевать, прислушиваясь к шуму дождя и звонким шлепкам просачивающейся внутрь капели, Весельчак небрежно осведомился:
— А ну, кто первый расскажет что-нибудь страшное, про злых духов или про привидения?
— Я, — вызвался Ворчун, большой любитель всяких страшилок.
Когда очередь рассказывать дошла до Дока, за оконцами вдруг блеснуло восходящее солнце. Выглянув на улицу, гномы обнаружили, что облака разошлись, и на смену дождю пришло прекрасное утро.
— Ox, — вымолвил Док. Как ни удивительно, в его голосе прозвучало что-то похожее на разочарование. — Наверно, пора закругляться…
Раздался единодушный вопль протеста. Простак, не долго думая, вскочил на ноги и мигом обежал вокруг хижины, закрывая ставни, пока в комнате не стало вновь уютно, как среди ночи: полумрак, мерцающие свечи, огонь камина…
— Продолжай, Док, — потребовал Весельчак. — Чем
там у тебя все кончилось? Сам знаешь, нам могло бы прийтись и хуже.
— Ты прав, друг Весельчак, — откликнулся Док. — Но и лучше, чем сейчас, нам вряд ли было и вряд ли будет!
Остальные хором выразили согласие и, дослушав Дока, вновь брали слово по очереди. И хотя они рассказывали только страшилки, у каждой был неизменно счастливый конец.

СОДЕРЖАНИЕ

РУСАЛОЧКА
КОРОЛЬ ЛЕВ
ЛЕДИ И БРОДЯГА
КНИГА ДЖУНГЛЕЙ
СКАЗКИ СЕМИ ГНОМОВ