Книга: «Хрустальная гора» Руф Сандерсон

Давным-давно в одной далекой стране жила женщина по имени Анна. Чтобы прокормиться и прокормить трех своих сыновей, она ткала парчу. Люди говорили, что птицы и цветы на ее тканях еще лучше, чем в жизни. Торговцы охотно покупали у Анны парчу, потому что наряды, сшитые из этой ткани, очень нравились знатным людям.
Как-то раз сыновья Анны собрались, как обычно, отвезти сотканную матерью парчу в соседний город.
Леон, старший сын Анны, грузивший тяжелые рулоны на телегу, считался одним из самых сильных юношей в королевстве. Блейн, ее второй сын, славился умом и предприимчивостью: он всегда с хорошей прибылью продавал всю парчу. А любимым занятием Перрена, младшего сына, была игра на лютне, за что братья часто насмехались над ним.
— Он, наверное, надеется, что его пригласят сыграть для короля, — посмеивался Леон и теперь, усаживаясь в телегу.
— Жди нас через неделю, мама, — сказал Блейн, помогая Перрену с его лютней взобраться на сиденье рядом с собой.
Мать благословила сыновей, и они отправились в путь.
А ночью Анне приснился удивительный сон. Никогда в жизни не видела она более прекрасного места!
В глубине чудесного сада стоял белый мраморный дворец. Птицы порхали среди древних дубов и фруктовых деревьев, их пение доносилось из каждого уголка сада и виноградника. Между холмами струился ручей, а на пруду среди желтых лилий плавали лебеди. Ее сон был похож на волшебную сказку.
Когда Анна проснулась, эта картина по-прежнему ярко стояла у нее перед глазами. Ей нестерпимо хотелось оказаться в том саду. «Я должна увидеть это место, — думала она. — А если это невозможно, то я сотку гобелен с его изображением».
Сыновья, вернувшись домой через неделю, застали мать у ткацкого станка.
С тех пор она работала днем и ночью. По ночам глаза ее слезились от света масляной лампы, слезы падали на нити, и она вплетала их в изображение ручья и пруда с лилиями.
Дни шли за днями, месяц за месяцем, и сыновья забеспокоились.
— Придется мне идти в лесорубы, чтобы заработать на жизнь, — жаловался сильный, но ленивый Леон.
— Деньги-то у нас почти закончились! — волновался Блейн, более всего любивший звон монет в своем сундуке.
И только Перрен сочинял песни и пел их матери, пока она трудилась за своим станком. Он один понимал, как важна для нее эта работа.
Прошел год, потом второй, подошел к концу третий, а Анна все ткала без отдыха и сна.
И вот наконец гобелен был готов. Леон повесил его на стену, и вся семья застыла в восхищении. Анна светилась от счастья — все на картине было точно как в ее сне.
В то время как Анна любовалась своим творением, в окно влетел легкий ветерок. От движения воздуха уголок шелкового гобелена приподнялся, и вдруг сильный порыв ветра сорвал полотно со стены и унес через открытую дверь наружу! Анна и ее сыновья выбежали на улицу, но было поздно -подхваченный ветром гобелен летел к востоку, поднимаясь все выше и выше, а потом и вовсе скрылся из виду.
— Найдите мой гобелен! — умоляла сыновей Анна. — В нем вся моя жизнь!
Леон сразу же отправился в путь. Через три дня он наткнулся на отшельника, сидевшего у входа в пещеру.
— Что ты ищешь? — спросил старик.
Леон рассказал ему, что случилось с гобеленом, который соткала его мать.
— Ветер служит феям Хрустальной горы, — сказал отшельник. -Им так понравилась работа твоей матери, что они захотели сделать копию для себя, поэтому и забрали гобелен.
— Покажи мне дорогу к Хрустальной горе! — потребовал Леон.
— Дорога туда нелегка, — ответил отшельник. — Сначала надо пройти сквозь объятую пламенем долину. Если ты хоть раз вскрикнешь от боли, огонь поглотит тебя. Затем тебе придется пересечь ледяное море. Если ты издашь хоть один звук, то погибнешь. И наконец ты должен взобраться на отвесную Хрустальную гору и найти на ее вершине дворец, в котором обитают феи.
Леон побледнел от одной только мысли об ожидавших его опасностях.
— Если дорога кажется тебе слишком трудной, то возьми вот этот мешочек золота. Может быть, он тебе и пригодится, — сказал отшельник.
Леон обладал сильным телом, но слабой волей. Он взял у старика золото. Стыдясь возвращаться домой ни с чем, он пошел в соседний город.
Прошел месяц, а Леон так и не вернулся. Тогда в путь собрался Блейн. Он тоже встретился со стариком и узнал от него, где находится гобелен матери. Блейн назвал отшельника старым глупцом, потому что острый ум подсказывал ему: ни один простой смертный не может пройти сквозь огонь и лед и уж тем более взобраться на Хрустальную гору. Он охотно принял мешочек с золотом, который предложил ему отшельник, и, смущенный неудачей, тоже направился в город.
Спустя еще месяц Перрен оставил больную от переживаний мать на попечении добрых соседей и пустился на поиски драгоценной ткани.
— Береги себя, сынок, — говорила Анна, провожая в дальний путь младшего сына.
Перрен долго шел на восток и наконец добрался до пещеры отшельника. Старик и ему рассказал об испытаниях, что ждут его впереди: огненной долине, ледяном море и коварной Хрустальной горе.
— Мне пора идти, — заторопился Перрен. — Я должен найти гобелен и вернуть его матери.
Подожди, — остановил его отшельник. — У меня есть кое-что для тебя.
И он протянул Перрену не мешочек золота, как его братьям, а серебряный свисток на шнурке.
— Свистни в него, если тебе будет нужна помощь, — сказал старик.
Перрен отправился дальше на восток и вскоре увидел перед собой полыхавшую огнем долину. Он достал серебряный свисток, дунул в него, и в ту же секунду перед ним появился великолепный вороной конь в черной броне. На седло были накинуты черные доспехи для всадника. Перрен надел их и оседлал вороного.
Смело бросился он в огонь. Пламя обдавало его жаром, но доспехи были хорошей защитой, и Перрен ни разу не вскрикнул. Наконец всадник и конь вырвались из огня. Перрен без сил упал на землю и сразу уснул. Когда храбрый юноша проснулся, конь и доспехи исчезли.
Через несколько дней Перрен вышел к берегу бескрайнего ледяного моря. Он снова подул в свисток. Как только он это сделал, огромный белый конь с фырканьем и ржанием прискакал к нему галопом. Его серебристая броня сверкала на солнце. Перрен надел на себя серебряные доспехи, лежавшие на седле, и они бросились в ледяное море.
Волны обрушивались на них, и Перрен изо всех сил держался за шею коня. Холод был бы невыносимым, но доспехи защищали его. Казалось, прошла вечность, прежде чем они достигли противоположного берега. Перрен свалился на песок и погрузился в глубокий сон.
Он проснулся, когда солнце стояло уже высоко над горизонтом, и увидел, что второй конь исчез так же, как и первый.
Вдали сверкала Хрустальная гора. Она была одновременно видна и не видна, потому что сквозь нее можно было разглядеть другие горы, и облака, и небо. Дворец на ее вершине словно парил в облаках.
Через несколько часов Перрен подошел к подножию горы. Он не мог себе представить, как вскарабкаться на эти острые отвесные скалы, поэтому снова вынул серебряный свисток. Третий конь появился перед ним. Кроваво-красный гнедой с золотым седлом и такой же уздечкой был еще прекраснее двух первых. Красная мантия свисала с его седла.
Когда Перрен оседлал чудесного коня, тот встал на дыбы и устремился к вершине. Осколки хрусталя сверкающими брызгами разлетались в разные стороны под его железными копытами.
Наверху юноша спешился и никем не замеченный пробрался во дворец фей.
Перрен услышал пение и смех и пошел на звук. Перед ним открылся большой зал. Нам ене юноша увидел гобелен своей матери. Рядом стоял огромный ткацкий станок. Феи, находившиеся в зале, пели, играли на лютнях и других музыкальных
инструментах, переговаривались друг с другом нежными голосами и мелодично смеялись.
Увидев незнакомца, феи смолкли и удивленно уставились на него.
— Я пришел за гобеленом моей матери, — заявил Перрен.
Фея, сидевшая за ткацким станком, обернулась, чтобы посмотреть на него. Она была одета в красное с золотым платье и казалась более дружелюбной, чем другие. Перрену эта девушка сразу понравилась.
К юноше подошла высокая надменная фея и холодно произнесла:
— Сегодня вечером мы закончим копировать рисунок, и завтра ты, быть может, заберешь гобелен домой.
Стемнело, и феи одна за другой покинули зал. Перрен и фея в красном оказались наедине. Тогда юноша взял оставленную кем-то лютню и начал играть. Красавица улыбнулась и, не прекращая работу, запела нежным пленительным голосом. Вскоре уставший в пути Перрен склонился в кресле и уснул.
Тем временем фея закончила ткать и встала, чтобы посмотреть на свою работу. Оригинал был лучше копии, он был наполнен жизнью и душой.
Фея перевела взгляд на Перрена, спавшего неподалеку, и с печалью подумала, что больше не увидит ни юношу, ни удивительный гобелен. Тогда фея взяла иглу и нить и вышила свое изображение у пруда с лилиями на гобелене Анны. Затем она свернула ткань и положила ее рядом со спящим музыкантом.
Перед рассветом Перрен проснулся, увидел лежавший рядом с ним аккуратно свернутый гобелен, схватил его и выбежал из дворца, пока феи не проснулись и не остановили его.
Он достал свисток, свистнул, и перед ним вновь появился гнедой. Внезапно налетевший ветер закружил коня и всадника и поднял их в воздухе. Перрен старался изо всех сил удержаться в седле, пока конь летел над ледяным морем и огненной долиной, и через несколько часов они были дома.
Анна, сидевшая на крыльце, поднялась навстречу сыну, радуясь его возвращению. Перрен развернул гобелен, который был так дорог матери, и расстелил его перед ней.
И тут произошло чудо.
Нити, из которых был соткана ткань, казалось, затрепетали, и гобелен начал растягиваться, покрывая землю сколько глаз хватало. И вот уже сверкающий ручей побежал среди холмов, где паслись овцы и коровы. Птицы защебетали в ветвях деревьев, сгибавшихся под тяжестью фруктов. На месте старого дома теперь оказался дворец из белого мрамора.
У пруда сидела красивая девушка в красном платье. Это была та самая фея, которая вышила свой образ на парче. Ее магия заставила картину ожить, а сама она превратилась в человека.
Анна была вне себя от радости. Она пригласила всех соседей жить вместе на ее новой земле среди изобильных садов и полей.
Перрен и молодая красавица, которой дали имя Ева, поженились.
Через несколько месяцев Леон и Блейн, потратив все деньги, возвращались из города домой. По дороге им встретились Перрен и Ева. Братья с изумлением смотрели, как изменились знакомые места.
— Мечта нашей матери сбылась, -сказал Перрен в ответ на их безмолвный вопрос.
— Почему же вы уезжаете? — спросил Блейн.
Перрен переглянулся с Евой и ответил:
— Мир велик, где-то там живет и наша мечта, которую мы обязательно найдем.
Братья попросили прощения у матери и стали жить с ней, как и прежде. А Перрен и Ева бродили по свету, открывая для себя новые страны. Они пели свои песни и для бедняков, и для королей и находили в этом много радости.